– … Вот как, например, твой Линьков рассуждает? – уже более спокойно продолжил Стас, спрятав кулаки под стол. – Он говорит, что наша Конституция гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина, независимо от отношения к религии. Ведь так?
– Ну да, вроде бы так это звучит… – тихо подтвердила Кира.
– И эти права и свободы могут быть ограничены только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ государственного строя, нравственности, здоровья, прав и интересов других лиц, а также обеспечения обороны страны…
– Ого! Ты что, наизусть все выучил, что ли? Прямо шпаришь, как по учебнику!
– Да выучишь тут… Твой же Линьков так страстно там, в суде, все это провозглашал, прям как Ленин на броневике… Поневоле запомнишь. Дело не в этом, Кира! Просто мне странно и дико, как это умные дядьки, собравшись вместе в зале суда и зная очевидное, могут повторять со значительным видом все эти слова, а потом с пафосом благословлять ребенка на верную гибель… Не усматривается, говорят, здесь обстоятельств, чтоб ограничить мать ребенка в правах и свободах! Не от чего защищать бедного Егорку! Вот так вот вам! Прямо сказка про голого короля. Мы недавно ее с Егоркой читали…
– Нет, ты погоди в отчаяние-то впадать… – попыталась успокоить его Кира. – Не такие уж у нас в судах голые короли сидят… А знаешь, мы вот что с тобой сделаем! Завтра же, не теряя времени, сядем текст кассационной жалобы писать! А в понедельник ты ее в суд отнесешь. Правда, пока новое рассмотрение назначат, сколько воды утечет…
– В том-то и дело… – горестно вздохнул Стас, доставая кулачищи из-под стола. – Ну почему, почему я такой наивный дурак был, скажи? Я же тоже мог адвоката нанять… Но мне эта ситуация показалась такой… очевидной, что ли…
– Слушай… А вот когда ты женился на этой своей… Татьяне, какой она была?
– Да нормальной, какой! Девчонка как девчонка. Легкая, веселая, беленькая, в конопушках…
– А ты как, в нее влюбился, да?
– Конечно влюбился. А зачем я бы тогда…
– И секс, и любовь, и замуж – все вместе было, значит?
– Конечно вместе. Все как у всех. Какие-то странные ты вопросы задаешь…
– И ничего не странные. Просто сейчас многие считают, что так не бывает – чтоб все вместе было. Что ни к чему хорошему это якобы не приводит…
Кира вдруг замолчала на полуслове, будто испугавшись, что брякнула лишнего. И не то чтобы даже лишнего, а глупость произнесла несусветную. И показалось даже, что покраснела, как пятиклассница, вызванная к доске рассказывать про ботанические пестики да тычинки. Прямо невмоготу стало на этого Стаса и глаза поднять – чего это она вдруг с ним такие разговоры завела… Надо срочно, срочно выходить из положения, пока он не обсмеял ее окончательно и бесповоротно!
– А ты кем работаешь, Стас? – проговорила она слишком уж торопливо. – Кто ты по специальности?
– Я? Я повар…
– Кто?! Господи, час от часу не легче…
– Хм… А чем тебе не нравится моя профессия?
– Да почему – не нравится? Просто я думала… Да ты не похож на повара совсем!
– А какой в твоем представлении должен быть повар? Толстый, лысый, румяный? В колпаке и с половником в руке?
– Да почему? Нет, конечно. Просто у тебя лицо такое… для повара слишком интеллектом перегруженное…
– Ну, спасибо за комплимент. Хотя насчет перегруженности интеллектом – это ты загнула, конечно. Никакой такой перегруженности у меня отродясь не было. И лицо у меня как лицо. Обыкновенное лицо счастливого человека.
– Ничего себе… И отчего это ты у нас такой счастливый? Судя по сложившимся жизненным обстоятельствам, этого и не скажешь…
– По обстоятельствам – это да. Это конечно. Но по большому счету, в принципе то есть, я особь именно такая. Называюсь – человек счастливый обыкновенный.
– И каковы у этой особи родовые признаки, интересно?
– Да очень простые признаки. Чего там. Счастливый человек – это тот, который просто живет, и все. То есть с удовольствием занимается любимым делом и не мучается карьерными амбициями, престижностью, завистью и прочей дребеденью.
– Это что, еда, что ли, любимое дело? Но ведь это, наверное, скучно очень – каждый день вокруг еды крутиться…
– Не знаю, – пожал плечами Стас, широко улыбнувшись. – Мне совсем не скучно. Я даже не замечаю, как день проходит.
– А может, ты просто очень талантливый?
– Может, и талантливый. Не буду себя хвалить.
– А другие хвалят?
– Да вроде хвалят… В наш ресторан многие клиенты специально на мою солянку приходят. Ну, из тех, знаешь, которые из гурманов…
– И что? И денег тебе за талант много платят?
– Много.
– Хм… Ничего себе! Впервые встречаю человека, который считает, что ему много денег платят! Девать их, что ли, некуда?
– Ну почему некуда? Конечно же есть куда. У меня сын растет, мама на пенсии… И потом, за новую квартиру надо было взносы делать…
– Тогда и не говори, что много! Много денег не бывает!
– А достаточно бывает?
– И достаточно не бывает!
– Ну, это смотря как к ним относиться… Мне, например, моих денег достаточно. Говорю же – я просто счастливый человек…
– Хорошо, допустим… – стараясь подавить невесть откуда взявшееся раздражение, проговорила Кира. – Если честно, не люблю я таких вот разговоров… А в каком ресторане, скажи, тебя таким счастливым сделали?
– Да какая разница… При чем тут вообще ресторан-то? Не в нем же дело…
– А все-таки? Где ты свою талантливую солянку готовишь?
– В «Альбатросе». Это в центре. Да ты, наверное, знаешь…
– Ой, знаю! Знаю, конечно! Меня туда Кирилл водил! А вот что мы там ели – я уже и не помню. Может, солянку твою и ели…
– А… кто такой этот Кирилл?
Черт его знает, почему она на этот вопрос не ответила. Взяла и замолчала, как последняя идиотка, и покраснела опять, будто уличили ее в чем постыдном. Чего тут постыдного-то, господи? Ее отношения с Кириллом, что ли, уж плохие такие? И ничего не плохие… Абсолютно нормальные отношения… А вопрос, черт его побери, взял и повис в маленьком кухонном пространстве сам по себе – ну совершеннейшим неудобством повис! Вон и Стасу от него неловко стало – глаза отвел, уставился в ночное окно…
– Кира, ты не беспокойся… Мы с Егоркой уйдем утром. Как он проснется, так и уйдем…
– Ой, да ладно… Уйдут они! Куда это вы пойдете, интересно? Сам же говоришь – идти вам некуда. Мама моя точно несколько дней на даче пробудет, так что поживете, пока что-нибудь не придумается…
– Да? Мы действительно тебя… не стесним?
– Нет! И хватит уже об этом!
