– Ну? И что потом?
– А потом областной суд пересмотрит решение первой инстанции и…
– А когда пересмотрит?
– Ну… Через месяц, наверное…
– Ага, через месяц! Да за это время Егорку десять раз успеют увезти, ты чего! Они и сейчас уже за нами охоту начали…
– Они – это кто?
– Так братья Татьянины. Татьяна – это жена моя бывшая. А братья – это те, которые по духу ей сподвижники. Между прочим, здоровенные такие сподвижники, качки-мордовороты. Такой двинет – живого места не оставит. Я когда из здания суда вышел, они недалеко от моей машины стояли. Я посмотрел – все колеса поколоты… Ну, я не стал дожидаться, когда они меня двинут, поймал такси да рванул быстренько к маме. Схватил Егорку, в чем был, и дёру. Мама потом позвонила – вовремя, говорит, ты ушел. Татьяна след в след за мной уже явилась. С этими, с братьями. Мать напугала – не увидишь ты, говорит, больше внука своего… Сегодня, говорит, мне сына обратно присудили…
– Ничего себе! И что теперь? Скрываться, что ль, будешь?
– Ну да. А что делать? Вообще-то я в полном отчаянии сейчас, в голове – каша… Потому и за тобой, наверное, поплелся.
– А зачем к Линькову-то пошел, раз решение уже вынесено? Он ведь уже ничего сделать не может…
– Да понимаю я все! Говорю же – голова кругом идет, как у волка, которого в красные флажки загнали. Я… Я просто в глаза ему хотел посмотреть, этому Линькову…
– А что, в суде не насмотрелся?
– Нет. Не насмотрелся. Там, в суде, такое было чувство, будто и глаз у него никаких нет. Так, две дырочки светятся сквозь очки…
– А зачем Егорке бантик розовый повязал? Для конспирации, что ль? Ему, между прочим, не нравится… Да, Егорка?
Мальчишка взглянул на нее недовольно и насупился, ткнул румяное лицо в стакан с соком. И заболтал под столом ногами, подопнув Киру под коленку пребольно.
– Да уж, не знаю, что тебе и посоветовать… – поморщившись, произнесла Кира. – Честное слово, не знаю…
– Да что тут посоветуешь… – тяжело вздохнул Стас, допив одним залпом остывший кофе. – Выслушала, не прогнала, и на том спасибо. Я еще спросить хотел… А ты что, тоже адвокат, да? Как этот… Линьков?
– Не, Стас, я не адвокат. Я пока стажер только. Я через два года адвокатом буду.
– Ну что ж, счастливо тебе оставаться, стажер Кира… Пойдем мы. Извини, что помешали.
– Вы не помешали мне нисколько…
– Да как это – не помешали? Вон, даже и пива толком не выпила!
– Послушай, Стас! А у тебя есть куда идти? Я поняла, что домой тебе нельзя…
– Ничего, найду.
– Чего ты найдешь? Уже вечер на дворе! Друзья у тебя есть, у которых переночевать хотя бы можно?
– Да друзья-то есть, конечно… Только все их адреса Татьяна прекрасно помнит… Нельзя мне к ним…
– О господи… Прямо детектив какой-то! Триллер. Боевик с элементами киднеппинга.
– Ну почему – киднеппинга? Придет Татьяна с братьями, на законных основаниях заберет у меня ребенка…
– Пап, я не хочу! – вдруг тихо, шепотом почти всхлипнул Егорка, скользнул с пластикового стула и, как обезьянка, полез к отцу на руки. – Я не хочу к маме, пап! Не отдавай меня! Хочешь, ленточку обранто надену? Не хочу, не хочу…
Он так и выговорил в волнении – «обранто». И неоднократное «не хочу» тоже выговорилось у него смешным и по-детски косноязычным – «не фочу». Оттого, наверное, что совсем мальчишка заплакать приготовился, да только держался изо всех сил, дрожа румяным лицом. И то – закосноязычишь тут, когда такие дела судебные да судьбоносные над твоей головой взрослыми дядьками творятся…
– Сынок, да ты что? – притворно рассердился Стас, одновременно прижимая к себе дрожащее от сдерживаемых слез сыновнее тельце. – Кому это я тебя отдам? Да ни за что на свете не отдам! И не думай даже! Вот дождемся с тобой, когда мама уедет, и будем жить дальше спокойно!
– А если не дождетесь? – тихо спросила Кира. – Что, так и будете бегать? Нет, Стас, надо обязательно в кассацию заявление подать, и адвоката нанять надо толкового…
– Ладно, разберемся. Спасибо тебе, Кира, за совет, за участие. Пойдем мы.
– Постой! Постой, Стас… Запиши-ка мой телефон на всякий пожарный случай. Вдруг не найдешь, где переночевать, я тебя пристрою куда-нибудь… Давай свой мобильник, я сама тебе запишу!
Легкая досада и недовольство собой тут же ворохнулись у нее в груди: чего, мол, такое делаешь-то, девушка Кира? Оно тебе зачем? Вдобавок еще и Кларин насмешливый голосок в голове прозвучал – про человека, стремящегося делать добро. Как там она выразилась? Человек, желающий творить добро, сам не понимает, чего он хочет? Точно. Конечно не понимает. Просто поддается дурному импульсу, и все. Вот как она сейчас поддалась. Глупая. А с другой стороны, как ему не поддашься-то? Он же прямо в душу так и заглядывает глазами этого странного и наивно обалдевшего от судебной несправедливости парня…
Пока она возилась с чужим мобильником, заверещал в сумке ее собственный. Она торопливо протянула Стасу его аппарат, закопошилась с «молнией», пытаясь расстегнуть ее побыстрее. Звонил Кирилл.
– Ну ты где? Почему так долго трубку не берешь?
– Я? Я в кафе сижу, пиво пью… А ты где? Приехал уже? – быстро заговорила Кира, одновременно махнув рукой и с облегчением улыбнувшись Стасу с Егоркой, уже поднявшимся, слава богу, из-за стола. Пусть идут, пусть уносят с собой ее досаду, и душевное неудобство, и этот ее дурной импульс тоже…
– Ну вот… Я так и знал, что ты забудешь! Всю дорогу гнал как дурак! И тебе звонил, да связи не было… А ты забыла! Вот уже второй раз, как забыла!
– Да что, что я забыла, говори толком!
– Как это – что? Сегодня какой день недели?
– Ну, пятница…
– Правильно, пятница! Третья пятница месяца!
– Ой, и правда! – рассмеявшись, охнула Кира. – Фу ты, господи… Я и правда забыла совсем… А что, тебе Ленка уже звонила?
– Зачем? Нет, конечно. Мы же договаривались – без звонков…
– Ну да, ну да…
– Я сейчас заеду за тобой! Ты в какой кафешке присела? В той, в своей любимой?
– Ага!
– Тогда жди. Минут через двадцать буду.
Нажав на кнопку отбоя, Кира еще повертела головой, пытаясь разглядеть в толпе случайного своего собеседника, но он как в воду канул. Нет, все-таки жалко парня. Хороший такой парень, и глаза умные. И мальчишку этого, Егорушку, тоже жалко. Такое чувство, будто виновата она перед ними оказалась. Но если рассуждать объективно – ни в чем она перед ними не виновата, правда? Нельзя же быть наивным таким… Адвоката он не захотел нанять, видишь ли! А теперь что… Надо было раньше думать… А она вот и телефон им свой оставила… А раз не виновата, значит, и от противного ощущения недовольства собой надо избавиться, иначе оно испортит ей все удовольствие от предстоящей вечеринки с однокашниками…
