В половине десятого Алекс позвонила Купу, но Тайрин сказала,
что он пошел в кино. Это показалось Алекс странным.
— Мне кажется, вся эта эпопея с Джимми выбила его из
колеи, — сказала Тайрин, но Алекс давно это поняла. Ее раздражало то, что
Куп даже не пытался вести себя подобающим образом.
— Передай ему, что сегодня я буду ночевать у себя
дома, — сказала Алекс. — Завтра мне нужно быть в больнице к пяти, и
мне не хотелось бы разбудить его, когда я буду вставать. К тому же, если я
поеду из дома, я затрачу меньше времени на дорогу.
— Хорошо, — ответила Тайрин. — Я оставлю ему
записку, а сама пойду спать. Не представляю, как ты еще держишься, я просто с
ног валюсь. Как там Джимми? Никаких изменений?
— Никаких, — ответила Алекс. — Все
по-прежнему.
— Позвони мне или Марку, если что-то произойдет, —
попросила Тайрин.
Алекс обещала и пошла попрощаться с Валери. Но та уже спала,
и она на цыпочках вышла из кабинета и бесшумно прикрыла за собой дверь. Через
пятнадцать минут Алекс была уже в своей квартирке. Забравшись под одеяло, она
еще некоторое время думала о Купе и пыталась представить себе, что он думает и
что чувствует. Так она лежала довольно долго, хотя и сама смертельно устала.
Уже засыпая, Алекс поняла, что на самом деле она вовсе не сердится на Купа.
Просто он ее очень сильно разочаровал. Впервые за все время их знакомства она
столкнулась с такой стороной его характера, которая была ей по-настоящему
неприятна.
И это огорчило ее едва ли не сильнее, чем происшедшее с
Джимми несчастье.
Глава 20
На следующее утро Алекс позвонила Купу с работы, и он довольно
бодрым голосом сообщил ей, что она пропустила отличный фильм. Это заявление
потрясло Алекс. Подобное отрицание очевидных и трагичных фактов просто не лезло
ни в какие ворота. О Джимми Куп даже не спросил.
Алекс сама сказала ему, что в его состоянии не произошло
никаких изменений. Куп ответил, что ему очень жаль это слышать, и тут же
попытался сменить тему.
— Ты все о том же… — пробормотал он недовольно, и Алекс
захотелось схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть. Неужели, думала она,
он не понимает, что жизнь Джимми висит буквально на волоске? Или ему все равно?
Но нет, похоже, до него просто не доходило, насколько на самом деле опасно
положение. Ему казалось, с Джимми ничего особенно страшного не случилось. Ну
подумаешь, ушиб человек голову, вероятно, рассуждал он. Пройдет. И нечего из-за
этого шум поднимать.
Алекс так разволновалась, что поделилась своими мыслями о
Тайрин, когда зашла в обеденный перерыв проведать Джимми. Марк и Валери были в
палате, и Тайрин сидела в комнате ожидания одна.
— Боюсь, что в критических ситуациях отец совершенно
теряется, — откровенно сказала Тайрин. — Подобные вещи просто не для
него. Он не привык к ним и не знает, что делать.
На нее реакция Купа также произвела удручающее впечатление.
Сегодня за завтраком он пробормотал что-то насчет «отрицательной энергии»,
которую необходимо заблокировать еще на подходе и ни в коем случае не позволять
ей воздействовать на себя. Ей, впрочем, показалось, что Куп чувствует себя
виноватым. Он как будто понимал, что, каким бы естественным ни казалось ему
самому его поведение, оно плохо вписывается в общепринятые нормы.
Несмотря на это он продолжал закрывать глаза на
происходящее, и это, не нравилось Алекс больше всего. Ведь человек, который не
замечает страданий других, не может быть ни хорошим другом, ни отцом, ни мужем.
У нее было такое чувство, что Куп предал, обманул ее. Тщетно она убеждала себя,
что на большее Куп просто не способен. Что, если когда-нибудь что-то плохое
случится с ней, думала Алекс.
Неужели и тогда Куп постарается отгородиться от «негативной
энергии»? Попробует он ей помочь или преспокойно свернет в сторону? Она
склонялась к последнему, и от этого ей делалось по-настоящему страшно. И как
Алекс ни старалась, успокоить себя ей не удавалось.
После работы она поехала в «Версаль». Марк и Тайрин остались
в больнице вместе с Валери. Алекс решила серьезно поговорить с Купом, но и
перегибать палку ей тоже не хотелось.
Но когда она приехала, на лице Купа не было заметно никаких
следов глубокого душевного волнения. Напротив, он был настроен весело и
благодушно. Он заказал для них в «Спаго» роскошный ужин, и хотя утверждал, что
соскучился по калифорнийской кухне, Алекс поняла — этим он пытается
компенсировать то, что он не сделал.
А не делал Куп неприятных вещей. Он специализировался на
дорогих подарках, походах в кино или в ресторан и других приятных сюрпризах.
Каким-то образом ему удалось исключить из своей жизни практически все, что ему
не нравилось или пугало. Куп признавал только такие вещи и ситуации, которые
находил «забавными». Алекс хорошо знала, что настоящая жизнь совсем не такова и
что состоит она не только из приятного, но и из трагического, но Купа это как
будто не касалось. Ни одной темной тучке он не позволял омрачить свой горизонт,
а если таковая появлялась, он спешил поскорее прогнать ее за границы
искусственного рая, который сам для себя создал. И сделать это ему было очень
легко. Купу достаточно было сказать себе, что никаких проблем просто не
существует. Весьма наглядной в этом отношении была ситуация с его финансовыми
делами.
Куп был на грани банкротства, но не признавал этого, и уж
тем более не стоило ожидать от него каких-то решительных шагов. Он продолжал
жить, как жил, тратить, как тратил, и вспоминал о своих обстоятельствах, только
когда ему об этом напоминали. Но ненадолго. Даже после очередного разговора с
Эйбом Куп забывал обо всем через пять минут после того, как клал трубку, и
продолжал наслаждаться жизнью, словно бабочка, живущая одним днем.
Чего у него нельзя было отнять, это того, что с ним человек
— любой человек — тоже начинал чувствовать себя легко и приятно. Именно поэтому
вечер, который они провели с Алекс, оказался совсем неплох, хотя по временам ей
и казалось, что они оба играют роли в какой-то сюрреалистической пьесе.
Но она Джимми не забыла. Воспользовавшись тем, что Куп
отправился в подвал за шампанским, она позвонила в клинику, но ей ответили, что
никаких изменений нет.
Алекс достаточно хорошо разбиралась в медицине, чтобы
понимать — в данном случае отсутствие изменений есть перемена к худшему.
Надежда на скорый выход Джимми из комы начинала таять. Он был без сознания уже
почти двое суток, и каждый прошедший час уменьшал его шансы на полное
выздоровление. У него оставались всего сутки, может быть, двое. После этого
Джимми если и выживет, то уже никогда не будет таким, как прежде. Алекс
оставалось только молиться, чтобы он пришел в себя как можно скорее.
В тот день она легла спать с тяжелым сердцем, и не только
из-за Джимми, но и из-за Купа. Что-то неотвратимо менялось в их отношениях, и
Алекс ничего не могла с этим поделать. Меньше всего ей хотелось перевоспитывать
Купа, да в его семьдесят лет надеяться на это вряд ли возможно. Как и в случае
с Джимми, Алекс могла надеяться только на чудо.
