Вернувшись в комнату ожидания, все трое некоторое время
сидели, погрузившись в угрюмое молчание. Собственное бессилие угнетало их.
Алекс пора было возвращаться к себе, но прежде, чем она ушла, Марк спросил,
приедет ли Куп.
— Наверное, нет, — негромко ответила Алекс. —
У него была назначена какая-то важная встреча. — О том, что Куп встречался
со своим тренером, она промолчала. Ей не хватило духа сказать об этом Марку и
особенно Тайрин. Алекс было ясно, что это просто предлог и что на самом деле
Куп просто боится приезжать.
До самого обеда Алекс звонила в травматологию через каждый
час и справлялась о состоянии Джимми. В половине первого Марк прислал ей на
пейджер сообщение, в котором говорилось, что приехала миссис О'Коннор. Алекс
тут же перезвонила ему на мобильник, и он сказал — она сразу же прошла к
Джимми.
— Как она? — с тревогой спросила Алекс. Как и
Марк, Алекс боялась, что потрясение может оказаться для матери Джимми чересчур
сильным.
— Очень расстроена. Впрочем, как и все мы… — У Марка
был такой голос, словно он едва сдерживает слезы, и Алекс была очень тронута
таким глубоким проявлением дружеских чувств.
— Я постараюсь зайти на несколько минут, —
пообещала Алекс, но когда она смогла освободиться, было уже почти два часа. У
одного из новорожденных случилась непредвиденная остановка сердца, и они
буквально сбились с ног, пытаясь вернуть его к жизни.
— Где миссис О'Коннор? — спросила Алекс,
извинившись за опоздание.
— Она все еще с Джимми, — ответил Марк, но он не
мог сказать, добрый это знак или нет, но Алекс поняла. Джимми оставался для
миссис О'Коннор ее ребенком, и она переживала за него ничуть не меньше, чем
когда он был мальчиком.
В этом отношении вся ситуация была почти точной проекцией
того, что происходило в отделении неонатальной терапии. Там тоже была комната
ожидания, и чуть ли не каждый день она была полна матерей, которые в страшной
тревоге ожидали новостей.
— Мне не хотелось бы ей мешать… — начала Алекс, но Марк
и Тайрин уговорили ее подняться наверх и узнать, как Джимми. У самых дверей палаты
Алекс решила, что не станет представляться миссис О'Коннор без особой нужды.
Алекс представляла себе мать Джимми сухонькой, седой
старушкой, поэтому когда она ее увидела, то изумилась.
Миссис О'Коннор была миниатюрной, очень привлекательной
моложавой женщиной лет пятидесяти с небольшим. Без косметики и с волосами,
собранными в простой «конский хвост», она выглядела даже моложе. Мать Джимми
была одета в обтягивающие джинсы и черную водолазку с высоким воротом Чертами
лица и жестами она была очень похожа со своим сыном, только эти черты были
смягчены, а глаза были не карими, а ярко-голубыми.
Стоя у изголовья кровати, миссис О'Коннор негромко
разговаривала с Джимми — совсем как Алекс этим утром. Заметив, что в палату
кто-то вошел, она подняла голову, но приняла Алекс за одну из врачей — благо та
была в стандартной больничной униформе и со стетоскопом.
— Что-нибудь не так? — с тревогой спросила она,
переводя взгляд с Алекс на экраны установленных возле кроватей мониторов.
— Нет-нет, не волнуйтесь, пожалуйста, — быстро
сказала Алекс. — Все в порядке. Я знакомая Джимми и пришла проведать его.
Я тоже работаю в этой больнице, только в детском отделении.
Валери О'Коннор несколько секунд разглядывала Алекс, потом
чуть заметно кивнула и, отвернувшись, продолжила разговаривать с сыном.
Когда она вновь подняла голову, Алекс все еще была в палате.
— Спасибо вам, — сказала Валери негромко.
Вскоре Алекс вернулась к ожидавшим ее Марку и Тайрин. Она
испытывала огромное облегчение от того, что мать Джимми оказалась нестарой женщиной
с таким самообладанием. При взгляде на миссис О'Коннор даже не верилось, что у
нее может быть такой сын.
— По-моему, она очень милая женщина, — сказала
Алекс, падая в кресло рядом с Марком и чувствуя себя абсолютно обессиленной.
— Джимми обожал ее, — уныло ответил Марк. —
Он говорил…
Алекс не понравилось, что он употребил прошедшее время, и
она поспешила сменить тему.
— Вы что-нибудь ели? — спросила она.
Марк и Тайрин покачали головами.
— Вам обязательно нужно сходить в кафе и перекусить.
— Я не могу есть, — ответила Тайрин. — У меня
кусок в горло не лезет.
— У меня тоже, — кивнул Марк. Он почти не
чувствовал голода, хотя они с Тайрин просидели в комнате ожидания уже почти
десять часов И уходить он пока не собирался. На работе Марк взял отгул, что
касалось детей, то он сообщил им о случившемся. Когда они вернутся из гостей,
за ними присмотрит Палома.
— Куп не говорил, он сможет приехать? — снова
спросил Марк. Он уже забыл, что говорила им Алекс по этому поводу, и был
удивлен, что Купа до сих пор нет.
— Я не знаю, — честно ответила Алекс. — Я
была занята и ему не звонила.
Ее смена заканчивалась через три с половиной часа, и она уже
решила, что снова придет сюда после работы, чтобы побыть с Джимми. Кроме того,
Алекс надеялась, что сумеет уговорить Марка и Тайрин съездить домой хотя бы
ненадолго. Судя по их виду, им обоим необходим был отдых.
Вернувшись к себе в кабинет, Алекс сразу позвонила Купу. Он
только что вернулся в дом, проспав два часа в тени у бассейна, и чувствовал
себя отменно.
— Как делишки, доктор Мэдисон? — игриво
поинтересовался он. Его беззаботный тон кольнул Алекс. Она чуть было не
ответила резкостью и лишь в последний момент сдержалась, сообразив, что Куп
просто не представляет, насколько серьезно положение Джимми. Поэтому она постаралась
как можно яснее объяснить ему, чем все может закончиться, если в ближайшие
несколько часов Джимми не выйдет из комы.
— Я все отлично понимаю, дорогая, — перебил
Куп. — Но коль скоро я все равно ничем не могу помочь Джимми, рвать на
себе волосы и посыпать голову пеплом было бы с моей стороны по меньшей мере
глупо. Достаточно и того, что вы трое места себе не находите. Если еще и я
начну беспокоиться… Ну скажи, разве Джимми станет лучше, если я устрою
истерику?
Алекс слушала и не слышала его. Такой Куп был ей незнаком и
неприятен. Возможно, подумала она, в возрасте Купа вопросы жизни и смерти
теряют свою остроту. Когда один за другим умирают твои ровесники, друзья,
которых знал сорок, пятьдесят лет, смерть в конце концов становится чем-то
обыденным или, во всяком случае, перестает быть страшной. Но ей в это не
очень-то верилось. Кроме того, она не могла сказать, что Куп отнесся к тому,
что случилось с Джимми, равнодушно. Напротив, он очень активно уклонялся от
любых действий и поступков, словно боясь причинить себе лишние неудобства или
волнения.
— К тому же я уже говорил тебе — я терпеть не могу
больниц, — добавил Куп. — Навестить тебя еще куда ни шло, но все эти
медицинские разговоры… меня от них тошнит. Если бы ты знала, Алекс, как это все
неприятно!
