Но и Тайрин Куп дал многое. Когда она узнала о его
существовании, ей захотелось узнать, какой он, что собой представляет, и она не
была разочарована, хотя ясно видела и его слабости.
— Мне кажется, я люблю Алекс, — объяснял
Куп, — но есть одно обстоятельство, которое меня останавливает.
— Тебе кажется, она слишком молода для тебя? —
спросила Тайрин, вытянувшись в шезлонге. Пока Алекс и жильцы были на работе.
Куп с дочерью часто сидели у бассейна, причем, как и отец, Тайрин предпочитала
тень яркому солнцу. У нее была такая же светлая и тонкая кожа, и она интуитивно
избегала прямых солнечных лучей. Куп утверждал, что они оба унаследовали такую
кожу от далеких англосаксонских предков.
— Нет, я привык иметь дело с молодыми женщинами, так
что ее возраст меня не пугает, — ответил он и усмехнулся. — Скажу
тебе по секрету: Алекс для меня даже немного старовата. Дело в другом. Она —
дочь Артура Мэдисона. Надеюсь, ты знаешь, кто это такой и сколько у него миллиардов?
Вот я и не перестаю задавать себе вопрос: не корысть ли движет мною на самом
деле? А для того чтобы быть корыстным, у меня есть все основания. Я в долгах
как в шелках и боюсь, что, если я пущу дело на самотек, расплатиться с ними мне
вряд ли удастся. Но что тут можно предпринять, я ума не приложу.
Его искренность произвела на Тайрин впечатление. Почему-то
она была уверена, что Алекс он ничего подобного не говорил.
— Так вот, — продолжал Куп, — порой мне
начинает казаться, что мне нужна не столько сама Алекс, сколько ее деньги. А
иногда я почти уверен, что дело совсем не в деньгах. Короче говоря, я никак не
могу разобраться с самим собой. Бесспорно одно: брак с Алекс был бы для меня
самым удобным выходом. Пожалуй, даже слишком удобным… Это-то меня и смущает.
Вопрос стоит так: любил бы я Алекс, если бы у нее на счету не было ни цента?
Ответа на него у меня пока нет, и пока я его не найду, я вряд ли сдвинусь с
мертвой точки.
— Быть может, — задумчиво промолвила
Тайрин, — это не имеет такого большого значения?
— Кто знает? — Куп пожал плечами. Выговорившись,
он почувствовал значительное облегчение. Подобная откровенность далась ему
неожиданно легко. Пожалуй, Тайрин была единственным в мире человеком, от
которого он мог ничего не скрывать. Ей было ничего от него не нужно, она не
держала на него зла. А Куп был рад, что в его жизни появился такой человек, как
Тайрин. Еще вчера Куп не помышлял ни о чем подобном, и вдруг, буквально за
ночь, она осветила и согрела своей бескорыстной и безоговорочной нежностью всю
его жизнь, которая, как он теперь понимал, была довольно одинокой. Он осознал,
что давно нуждался в таком человеке, ждал его, и Тайрин, быть может, тоже
подсознательно нуждалась в нем.
— Когда секс и деньги оказываются в одной
упаковке, — добавил он, — заваривается такая каша, что потом и не
расхлебаешь. В этом я убедился на собственном опыте.
Купу очень нравилось делиться с ней своими секретами — он
даже сам удивлялся, как это возможно, однако ничего поделать с собой не мог.
— Может, ты и прав, — ответила Тайрин. — В
свое время я сама столкнулась с подобной проблемой. Дело в том, что мы с мужем
вместе создавали наше дело, и это нас в конце концов погубило. Мы не поделили
прибыль. Он захотел больше денег, чем я, хотя именно я занималась дизайном одежды
и добилась признания. На самом деле он просто мне завидовал. Кроме того, он,
оказывается, давно спал с моей ассистенткой, и это едва не разбило мне сердце.
Когда дело дошло до развода, мой муж захотел, чтобы фирма досталась ему. Я не
стала спорить — просто продала ему фирму и отправилась строить новую жизнь
налегке. Надеюсь, он разорится.
— Именно это я и имел в виду, — кивнул Куп. —
Секс и деньги. Каждый раз они все портят. Слава богу, нас с тобой не связывает
ни то, ни другое — должно быть, поэтому мы так быстро поладили.
— Ты говорил о долгах… Насколько они велики? —
озабоченно спросила Тайрин.
— Очень велики, — признался Куп. — Я даже
точно не знаю — сколько, этим занимается мой бухгалтер. К счастью, Алекс ничего
о них не знает, иначе она могла бы подумать, будто я охочусь за ее деньгами.
— А ты… охотишься?
— Я же говорил, что не знаю… — Куп вздохнул. —
Разумеется, это было бы проще, а главное — эффективнее и быстрее, чем лезть из
кожи вон, сниматься в рекламе и все равно быть на грани краха. Вся беда в том,
что я просто не хочу брать у Алекс деньги. Будь она другой, я, быть может, и не
раздумывал так долго. Кстати, у тебя я тоже не возьму ни цента, — поспешно
добавил он и строго посмотрел на Тайрин. Он не хотел ни еще больше усложнить
ситуацию, ни испортить отношения, которые между ними сложились.
Куп подозревал, что деньги и родственные отношения тоже
составляют гремучую смесь, и не мог рисковать дочерью, которую так неожиданно
обрел. Пока они с Тайрин не зависели друг от друга, они были равны.
— Мне нужно только одно — хорошая роль в хорошем
фильме, и я снова буду на коне, — сказал Куп мечтательно. — К
сожалению, одному богу известно, когда это будет и будет ли вообще. Быть может,
я уже никогда не смогу сниматься, и мне останется только рекламировать памперсы
для выживших из ума стариков.
Казалось, он относился к своему положению философски, но
Тайрин встревожилась. Ведь Куп так и не сказал о своем финансовом положении
ничего конкретного.
— Что же все-таки ты собираешься делать? —
спросила она.
— Ждать. Я надеюсь, мне все-таки что-нибудь
подвернется, — беззаботно сказал Куп и вдруг прервал сам себя и указал на
ее ноги. — Ба!.. — вырвалось у него.
— Что-нибудь не так? — испугалась Тайрин. Она
только недавно сделала педикюр, и ее ногти были выкрашены розовым лаком. Быть
может, подумалось ей. Куп предпочитает красный цвет? Самой Тайрин красный лак
всегда напоминал кровь, и поэтому она пользовалась только розовым или
бесцветным.
— У тебя мои ноги! — Куп поставил ногу рядом с ее,
и они оба рассмеялись. У обоих были изящные, узкие ступни с длинными пальцами и
крупными ногтями овальной формы.
— И твои руки! — Тайрин протянула к нему обе руки,
и Куп кивнул. Она была права. Сначала он собирался представить Тайрин как свою
троюродную племянницу, но теперь, когда Куп лучше узнал ее, он решил: всем, кто
будет спрашивать, в том числе и прессе, он будет говорить, что она его дочь.
Оставалось только узнать мнение самой Тайрин.
— Я не против, если только это не повредит тебе, —
ответила она.
— Не представляю, как это может мне повредить! —
удивился Куп. — Мы просто скажем, что для своих четырнадцати лет ты на
редкость рослый ребенок, и все будет в ажуре.
— Я никому не скажу, сколько мне лет на самом
деле! — рассмеялась Тайрин, и Куп подумал, что и смеются они очень
похоже. — Меня это тоже устраивает. В моем возрасте вдруг оказаться
незамужней — это уже диагноз. Ведь мне почти сорок!..
— Во сколько же лет ты вышла замуж? —
поинтересовался Куп.
