Указав на ожидавший его «Бентли», он спросил небрежно:
— Хотите, я подвезу вас?
Его голос звучал совсем по-дружески, да он и сам был
воплощением доброжелательности. Куп попытался определить возраст Александры.
Должно быть, ей лет тридцать; таким образом, он был на четыре десятилетия
старше. Но это ни в малой степени не смущало Купа: он не выглядел на свой
возраст, да и чувствовал он себя намного моложе. Конечно, огромное состояние
придавало дополнительный шарм Александре. Но интерес Купа был вызван отнюдь не
этим. Она нравилась ему сама по себе. Александра — Алекс — была независима,
самостоятельна и не производила впечатления человека, который позволит играть с
собой как с вещью. Если ее рассказ правдив, то однажды она обожглась, и Куп
понимал, что теперь Александра будет очень осторожна. Что касалось ее, а точнее
отцовского, состояния, то это обстоятельство лишь добавляло остроты и азарта
сюжету, который начал складываться в голове Купа, однако сейчас не деньги были
для него главным. Александра понравилась ему сразу. А после разговора с ней его
интерес стал еще острее. Как ни удивительно, но она привлекла его в первую
очередь как личность, и личность незаурядная, а красота, богатство были лишь
приятным гарниром к главному блюду.
— Спасибо, но я почти на машине, — вежливо
ответила Александра, улыбнувшись ему. Как раз в этот момент один из служителей
подкатил к крыльцу на крошечном «Фольксвагене», и Александра снова улыбнулась.
— В скромности вам не откажешь, — заметил Куп,
растерянно разглядывая изрядно побитый и поцарапанный драндулет. — Может
быть, вы арабская принцесса инкогнито?
— Да нет, не в этом дело! — воскликнула
Александра, явно наслаждаясь его замешательством. — Просто я терпеть не
могу тратить деньги на автомобили. Машина должна ездить, больше ничего от нее
не требуется. Впрочем, я редко куда езжу. Почти все время я работаю, а до
квартиры проще дойти пешком.
— Ну конечно, для вас главное — эти мышата! —
проговорил Куп и комично сморщился. — Может быть, подумаете о том, чтобы
переквалифицироваться в косметологи? Очень выгодный бизнес, особенно здесь, в
Голливуде.
— Я хотела, но, увы, не смогла сдать экзамены, —
мгновенно парировала она. — Я не очень ловко управляюсь с иглой и
ножницами.
— Что ж, рад был познакомиться с вами,
Александра, — проговорил Куп, глядя на нее неотразимыми голубыми глазами и
поглаживая потрясающий подбородок с соблазнительной ямочкой.
— Зовите меня просто Алекс, — ответила она. —
Я тоже была рада познакомиться с вами, мистер Уинслоу.
— Если вы будете называть меня мистер Уинслоу, я стану
величать вас доктор Мэдисон. Что вы на это скажете?
— Скажу, что Алекс звучит гораздо лучше. — В
последний раз улыбнувшись Купу, она села в свой помятый рыдван.
Алекс, как видно, нисколько не беспокоило то обстоятельство,
что на прием к Шварцам она приехала в такой потрепанной машине.
— Спокойной ночи!
И, махнув ему рукой на прощание, Алекс отъехала.
— Спокойной ночи, доктор! — крикнул ей вслед
Куп. — Примите на ночь два аспирина, а завтра утром позвоните мне — я знаю
отличное лекарство от похмелья.
Алекс услышала и рассмеялась, и Куп, садясь на заднее
сиденье «Бентли», улыбнулся тоже. Он уже решил, что завтра утром непременно
пошлет Луизе Шварц огромный букет цветов. Куп был рад, что не взял с собой
сегодня Шарлен. Он провел прекрасный вечер в обществе Алекс Мэдисон, которая
затмила всех женщин, с которыми он был знаком до сих пор.
«Хотел бы я знать, — подумал Куп, откидываясь на спинку
сиденья, — что из этого выйдет?»
Глава 8
На следующее после приема утро Куп отправил Луизе Шварц огромную
корзину голубых лилий и приложил благодарственную записку. Он также собирался
позвонить ее секретарю и узнать номер телефона Алекс Мэдисон, но решил, что
позвонит прямо в больницу и попытается разыскать ее самостоятельно.
Дозвонившись до больницы, он попросил соединить его с
отделением неонатальной интенсивной терапии. Дежурная сестра долго справлялась
со списком резидентов, прежде чем продиктовала Купу номер пейджера Алекс. По ее
словам, врач Мэдисон была на дежурстве, но к телефону подойти не могла. Куп
сразу же позвонил на пейджер и был разочарован, когда спустя час Алекс все еще
ему не перезвонила.
Два дня спустя Куп собирался отправиться на вручение премии
«Золотой глобус»
[6]
. Его пригласили на эту церемонию по
установившейся традиции, хотя вот уже двадцать лет он не номинировался ни на
одну из престижных кинематографических наград. И тем не менее Куп все еще
оставался звездой первой величины и одним своим присутствием способен был
придать любому событию блеск и значимость.
На церемонию вручения премии Куп должен был идти с Ритой
Вейверли — одной из известнейших кинозвезд последних трех десятилетий. Бывать с
ней на подобных мероприятиях Куп очень любил, так как их совместное появление
неизменно приводило прессу в состояние искреннего экстаза. Когда-то между ними
существовала и романтическая связь, которая то вспыхивала, то угасала, и на
этом основании в свое время его пресс-атташе пустил слух, будто Куп и Рита
собираются пожениться. Тогда Рита была очень недовольна, однако со временем
гнев ее угас, а добрые отношения сохранились и по сей день. В то, что они могут
составить счастливую супружескую пару, никто уже давно не верил — слишком уж
часто их видели вместе. И все же Куп всегда был рад, когда ему представлялась
возможность появиться на публике с Ритой. Несмотря на возраст (ее
пресс-секретарь утверждал, что Рите сорок девять, но Куп знал, что ей уже
стукнуло пятьдесят семь), она оставалась удивительно красивой женщиной, и рядом
с ней Куп смотрелся даже эффектнее, чем обычно.
Куп заехал за Ритой в ее особняк на Беверли-Хиллз.
Меньше чем через три минуты после того, как он подъехал,
Рита вышла к нему в белом атласном платье с глубоким вырезом. Платье плотно
облегало ее тело, которое в последние годы не только было регулярно истязаемо
голоданием по китайской системе, но и подверглось всем мыслимым видам
хирургического вмешательства, кроме разве удаления простаты и пересадки сердца.
Впрочем, невозможно было не признать, что пластические хирурги, которые
кромсали, подтягивали, перекраивали ее плоть, добились сногсшибательного
успеха. Рита выглядела очень сексапильно и молодо; ее красоту дополняло
бриллиантовое ожерелье стоимостью в три миллиона долларов, которое весьма уютно
чувствовало себя в глубокой впадинке между пышными грудями, так же увеличенными
и подтянутыми с помощью умелого хирургического вмешательства. В руках Рита
держала белоснежное норковое манто, которое казалось невесомым, будто облако.
Как и Куп, она была живым воплощением Голливуда, его славного прошлого и
настоящего. Вместе они составляли идеальную пару, и, увидев их, журналисты
пришли в настоящее неистовство — как, впрочем, и всегда.
