— Я уверен — Ливермор держал бы ее в подвале в
кандалах, — проворчал Куп. — И я порой думаю, что именно так мне и
следует поступить. Кстати, Лиз, вчера я разговаривал с моими гостями…
— С какими гостями? — удивилась Лиз. О гостях она
слышала впервые.
— Ну, с теми, которые живут один во флигеле у северных
ворот, а другой — в гостевом крыле…
— Ах, с этими гостями!.. Теперь понимаю. Ну и как они
тебе?
— Довольно приличные люди. Я бы даже сказал —
респектабельные. Один из них — юрист, кажется по налогам, а второй — социальный
работник, совсем молодой парень; впрочем, он учился в Гарварде. Они оба хорошо
воспитаны, и я согласен терпеть их присутствие сколь угодно долго, если только
они не начнут швырять в бассейн окурки и бутылки из-под пива. К счастью, они
оба не курят, и вообще — они мало похожи на наркоманов, арабских террористов и
закоренелых преступников. Кажется, с гостями мне повезло.
— Да, — поддержала его Лиз. — Риелтор уверял
меня, что они оба — милые, хорошие люди.
— Дай бог, чтобы он не ошибся. Я не склонен спешить с
выводами, но пока никаких проблем я не вижу, — напыщенно сказал Куп, и у
Лиз немного отлегло от сердца. Она очень волновалась, сумеет ли ее патрон
поладить с жильцами.
— Кстати, — неожиданно спросил Куп, — зачем
ты мне звонишь? Я хотел сказать — неужели у тебя нет других, более приятных
занятий? Насколько я понимаю, как раз сейчас ты должна заниматься сексом
где-нибудь на пляже с этим твоим водопроводчиком!
— Он не водопроводчик, он — биржевой маклер, —
рассмеялась Лиз. — Тед сейчас занят — он играет в гольф с одним из своих
клиентов.
— Позор! — возмутился Куп. — Притащить на
Гавайи клиента, да еще в свой медовый месяц! Это плохой знак, Лиз.
Мой тебе совет: разведись с ним немедленно. — Куп
шутил, и Лиз была очень рада слышать его веселый голос.
— Тед встретился с клиентом уже здесь, — со смехом
ответила она. — Так что все в порядке, можешь не волноваться.
Через неделю мы вернемся домой, и я тебе позвоню.
А пока — веди себя хорошо и не покупай слишком много
бриллиантовых колье, иначе Эйба хватит удар.
— И поделом ему, — с чувством сказал Куп. —
Знаешь, большего зануды я, пожалуй, еще не встречал. Назло ему возьму и пошлю
тебе бриллиантовое ожерелье — ты, по крайней мере, этого заслуживаешь.
— Не стоит, Куп, — поспешно возразила Лиз. —
Ведь у меня есть твое кольцо, я ношу его каждый день, и оно мне очень нравится.
Ну ладно, пока. Будь паинькой, договорились?
— Не волнуйся, Лиз. Спасибо за звонок. — Куп
произнес эти слова искренне. Он скучал по Лиз, хотя и не признавался себе в
этом. С тех пор как она ушла от него, он чувствовал себя так, словно его
корабль лишился не только опытного рулевого, но и руля и, неуправляемый,
стрелой несется навстречу неведомым опасностям. Как он сумеет обойтись без нее,
Куп не представлял. Лиз одна заменяла ему целый секретариат, и, только
лишившись ее, он понял, что потерял.
Куп снова вспомнил о Лиз, когда, открыв свою записную
книжку, увидел сделанную ее четким почерком запись о том, что сегодня его ждут
на приеме у четы Шварц. Шварцы вот уже два десятилетия были центром общества,
вокруг которого вращалась вся голливудская светская жизнь. Арнольд Шварц был
известным продюсером, а его жена Луиза — актрисой средней руки; впрочем, в
пятидесятых она была в большой моде. Идти к ним на прием ему не хотелось; Куп
предпочел бы провести вечер в постели с Шарлен, но он знал, что, если его не
будет, Шварцы обидятся, а взять ее с собой он не мог. Для общества, куда он
отправлялся, она была чересчур непосредственна и экстравагантна.
Забавляться с ней Куп мог сколько угодно, но появляться в
публичном месте не стоило.
Все женщины делились для Купа на несколько категорий.
Шарлей, например, принадлежала к так называемым «девушкам для домашнего
пользования» и не годилась для выходов в свет. Да, она была красива, но, как
деликатно выражался Куп, «пользовалась широкой неизвестностью».
Иными словами, она была в буквальном смысле никем и ничем,
но и это было бы полбеды, если бы у нее было хотя бы крошечное актерское
дарование. В этом случае Куп мог бы помочь ей, «подсадить на первую ступеньку»,
для чего как раз и нужно было выводить Шарлей в свет как можно чаще. Увы, Куп
уже убедился, что карьера порноактрисы — это ее потолок. На большее Шарлей была
просто не способна.
На официальные церемонии, премьеры и приемы «по случаю» Куп
и вовсе ходил только с известными моделями и знаменитыми киноактрисами. Это
было нужно для рекламы, ибо пресса обожала новейшие сплетни из жизни звезд.
На фуршетах, вечеринках с коктейлями и прочих
полуофициальных мероприятиях он мог позволить себе появиться с кем-то из
восходящих звездочек кино или подиума, во-первых, потому, что это ему
нравилось, а во-вторых, потому что Куп чувствовал необходимость поддерживать
свой образ и репутацию нестареющего донжуана. Но к Шварцам он предпочитал
ходить один. У них всегда собиралось много интересных людей, и Куп никогда не знал
заранее, кого он может там встретить. Поэтому, чисто с практической точки
зрения, ему было гораздо удобнее быть одному, чем с кем-либо, да и Шварцы
предпочитали принимать его «без довеска», как однажды прямолинейно выразился
Арнольд в дружеской беседе.
Руководствуясь этими соображениями, Куп позвонил Шарлен и
предупредил, что сегодня вечером будет очень занят и не сможет с ней
встретиться. Шарлей, однако, не особенно огорчилась. По ее словам, она все
равно собиралась заняться стиркой и привести в порядок ноги, да и выспаться как
следует ей бы тоже не помешало. Это последнее утверждение было явной ложью,
поскольку Купер был абсолютно убежден: в чем, в чем, а в сне Шарлей точно не
нуждается. Они провели вместе уже несколько довольно бурных ночей, но, несмотря
на это, Шарлей оставалась бодрой и свежей, словно ей все было нипочем. Сам же
Куп по утрам теперь чувствовал себя не лучшим образом, хотя и старался этого
никогда не показывать.
После разговора с Шарлей Куп отправился в ресторан, где у
него была назначена встреча с продюсером. Затем последовали сеанс массажа и
маникюр. Вернувшись домой, Куп немного вздремнул, а проснувшись — выпил бокал
шампанского и начал одеваться. В восемь часов вечера он уже садился в «Бентли»,
за рулем которого — как и всегда в подобных важных случаях — сидел наемный
шофер.
— Добрый вечер, мистер Уинслоу. Вы выглядите просто
превосходно, — сказал шофер, улыбаясь Купу. Он возил его уже несколько
лет, как, впрочем, и других знаменитостей, и зарабатывал на этом хорошие
деньги. Куп, правда, предпочитал водить свои машины сам, но если уж он
пользовался услугами шофера, то платил щедро.
— Спасибо, приятель, — отозвался Куп. — Ты, я
погляжу, тоже в отличной форме. А теперь — едем. Я чувствую, сегодняшний вечер
будет удачным.
Когда Куп приехал в огромный особняк Шварцев на
Бруклин-драйв, здесь уже собралось больше сотни гостей. Они стояли и сидели в
большом зале для приемов, пили шампанское и говорили комплименты хозяйке. Луиза
Шварц выглядела очень стильно в темно-синем вечернем платье и сапфировом
ожерелье, которое сверкало и переливалось при каждом ее движении. Вокруг нее
толпилась неизменная свита: экс-президенты и экс-первые леди, видные политики,
кинопромышленники, продюсеры, режиссеры, юристы и известные адвокаты, актеры и
актрисы. Все они часто снимались и были достаточно популярны, но ни один из них
не был так знаменит, как Куп. Стоило ему появиться в зале, как его тотчас
окружила толпа поклонников и поклонниц. Кто-то просил автограф, кто-то пытался
договориться о протекции, но большинство просто хотело высказать ему свое
восхищение.
