После кофе Марк вернулся в гостевое крыло. Он захватил с
работы кое-какие документы и теперь хотел с ними поработать. Но после обеда они
с Джимми снова встретились возле бассейна. Марк успел съездить в ближайший
магазин и купить новую кофеварку; что касалось Джимми, то он все утро
распаковывал оставшиеся вещи и раскладывал их по шкафам. Он расставил на видных
местах фотографии Маргарет. Как ни странно, Джимми было не так одиноко, когда
он постоянно видел ее лицо; фотографии угнетали его гораздо меньше, чем вещи,
которыми Маргарет пользовалась когда-то, поэтому-то он и сдал их на хранение.
Кроме того, несколько раз по ночам он просыпался с ужасной мыслью, что не
помнит ее лица; теперь же ему было достаточно бросить взгляд на фотографию,
чтобы немного успокоиться.
— Ну, как работа? — спросил Джимми у Марка, лениво
вытянувшись в полосатом шезлонге. — Все сделал или оставил на завтра?
— Да, сделал почти все, — улыбнулся Марк. — И
еще я купил новую кофеварку. Завтра утром надо будет вернуть Паломе ключи от
черного хода. Надеюсь, у нее не будет никаких неприятностей. Сам я туда больше
не пойду! — Он представил себе Шарлей и снова улыбнулся.
— Чего-то подобного следовало ожидать, — заметил
Джимми, имея в виду Купа. — Сегодня ты столкнулся с голой девицей в кухне,
а завтра с полдюжины обнаженных красоток будут плескаться в бассейне, когда ты
явишься сюда загорать. Что ты будешь делать тогда?
— Пойду на корт, — кротко сказал Марк и покачал
головой. — Разумеется, ты прав — Куп ведет себя так, как он привык;
возможно, он не может иначе, и я был к этому готов. К чему я оказался не готов,
это к тому, что мне придется наблюдать за его проказами из первого ряда
партера.
— По-моему, занятие не хуже прочих, — заметил
Джимми.
Они просидели у бассейна еще полчаса, неспешно болтая о
самых разных вещах. Вдруг позади них негромко скрипнула калитка забора, которым
был обнесен бассейн.
Обернувшись, оба увидели высокого мужчину с густыми седыми
волосами, в облегающих джинсах, крахмальной голубой сорочке и мягких кожаных
туфлях из крокодиловой кожи. Выглядел он безупречно, и оба приятеля невольно
подтянулись, словно подростки, которых директор школы застал за каким-то
неподобающим занятием. Впрочем, пользоваться бассейном им было разрешено по
договору, и Куп, увидев их из окна, спустился вниз только затем, чтобы
познакомиться со своими жильцами.
— Прошу вас, сидите! — Куп поднял обе руки
успокаивающим жестом и ослепительно улыбнулся. — Я хотел только
поприветствовать моих гостей.
Услышав слово «гости», Джимми и Марк переглянулись.
Если они и были гостями, то весьма прибыльными — с каждого
из них Куп получал по десять тысяч долларов в месяц.
— Мы ведь еще не знакомы, — продолжал тем временем
актер. — Меня зовут Купер Уинслоу, для друзей просто Куп. — Он пожал
руки сначала Марку, потом — Джимми. — Итак, кто из вас живет во флигеле, а
кто — в доме? Откуда вы? Чем вы занимаетесь? Были ли вы знакомы между собой
раньше?
Судя по этим вопросам, они были интересны Купу не меньше,
чем он — им, к тому же Куп улыбался так радушно и приветливо, что друзья
почувствовали себя совершенно свободно и непринужденно.
— Я — Марк Фридмен и живу в гостевом крыле, —
представился Марк. — Я юрист из Лос-Анджелеса. Мы с Джимми познакомились
только вчера, когда он переехал.
— А мое имя — Джимми О'Коннор, — сказал
Джимми. — Я социальный работник и живу у вас во флигеле. — Он не
привык тушеваться, да и радушие Купа развеяло первоначальную неловкость, но в
глубине души оба чувствовали себя будто на экзамене. Это, впрочем, не мешало им
незаметно разглядывать знаменитого актера, и в конце концов оба пришли к выводу
— все, что говорилось о Купере Уинслоу, было чистой правдой. Природный шарм,
умение с первых слов очаровать собеседника, энергичные жесты, простая, но
элегантная одежда, подтянутая фигура, правильные черты лица и безупречная
прическа — на все это просто невозможно было не обратить внимания и не оценить
по достоинству. Выглядел он просто превосходно, и если бы им пришлось гадать,
оба не дали бы Купу и шестидесяти, хотя ему и исполнилось семьдесят.
Неудивительно, что и мужчины, и женщины были от него без ума. Дл?? многих Купер
стал воплощением голливудского стиля, который он поддерживал, несмотря на
перипетии своей актерской службы.
Опустившись в свободное кресло. Куп величественно улыбнулся
Марку и Джимми.
— Надеюсь, — сказал он, — вы хорошо
устроились в своих, э-э-э… новых квартирах?
— Да, разумеется, нам там очень удобно, — поспешил
ответить Марк, молясь про себя, чтобы Шарлей не рассказала Купу об их утренней
встрече. Он боялся, что она все-таки проболталась и Куп пришел сюда специально,
чтобы сделать ему выговор.
— Это замечательный дом, — добавил он льстиво, стараясь
не вспоминать об обворожительной женщине в почти невидимых трусиках, которая
готовила ему кофе. Джимми в свою очередь понял, о чем думает приятель, и лукаво
ему подмигнул.
— Мне тоже всегда нравился мой «Версаль», — сказал
Куп, слегка наклонив свою породистую голову. — Заходите как-нибудь ко мне,
я покажу вам дом, а потом мы вместе поужинаем, — добавил он, но тут же
вспомнил, что у него нет больше ни повара, ни дворецкого, ни даже слуги,
который умел бы подавать на стол. Теперь, если Куп хотел пригласить кого-то к
обеду, ему необходимо было заказывать обед и нанимать обслугу из ресторана, а
ему почему-то казалось, что Эйб этого не одобрит. Паломе же он не особенно
доверял; Куп уже убедился, что готовить она умеет, однако, если его гости ей не
понравятся, она засыплет все блюда перцем, а потом будет уверять, что «мы в
Сальвадор все так кушать».
Для него самого оставалось загадкой, почему он мирится с
подобным положением, почему не уволит Палому и не возьмет на ее место кого-то
более покладистого. Вероятно, ее упрямство и независимость вызывали в нем если
не симпатию, то что-то вроде уважения. Иначе Куп просто не мог объяснить,
почему он терпит в своем доме эту своевольную девчонку, которая к тому же
позволяет себе не одобрять людей, с которыми он общается.
— Откуда вы приехали в Лос-Анджелес? — спросил он,
решив переменить тему.
— Я из Бостона, — первым ответил Джимми. — В
Лос-Анджелесе я живу восемь лет, и мне здесь очень нравится.
— А я приехал сюда из Нью-Йорка, — сказал Марк. По
привычке он чуть не добавил «с женой и детьми», но вовремя прикусил язык. Ему
не хотелось объяснять, как вышло, что он остался один, — это было бы
унизительно, к тому же Купа это, скорее всего, не интересовало.
— Вы оба приняли правильное решение, — кивнул
Куп. — Я тоже родом с Восточного побережья, но давно уже не выношу
тамошний климат, в особенности зимы. Нет, что ни говори, а жизнь в
Лос-Анджелесе гораздо приятнее.
— В особенности — в таком дворце, как ваш, — с
восхищением заметил Джимми. Куп с каждой минутой нравился ему все больше, и
вовсе не потому что он, знаменитость, вот так запросто болтал с ними — людьми,
занимающими в жизни куда более скромное положение. Было в нем что-то
естественно подкупающее. Даже восхищение, которое Джимми и Марк и не думали
скрывать, он воспринимал как нечто само собой разумеющееся, и это тоже
располагало к нему обоих приятелей. Он как будто отлично знал, что красив и
обаятелен, но ничуть не ставил себе это в заслугу. Внешность, стиль и шарм были
его рабочими инструментами, с помощью которых Куп на протяжении полувека
зарабатывал себе на жизнь.
