— Я и сам никак не могу опомниться после своего
переезда, — сказал он, отчасти чтобы утешить Джимми. — Мне пришлось
продать наш старый дом, чтобы отдать половину денег Дженнет. Сам я переселился
в отель поближе к работе, и в первое время меня это устраивало. Я не обращал
внимания на все те звуки, которые преследуют человека по ночам даже в очень
хорошем отеле. Мне было все равно, но…
Я давно знаком с одним человеком, он — личный бухгалтер
нашего хозяина, Купера Уинслоу; он-то и предложил мне снять гостевое крыло в
его усадьбе. Сначала я не хотел никуда переезжать, но стоило мне увидеть
«Версаль», как я просто влюбился в него. Кроме того, я подумал, что, если дети
приедут ко мне на каникулы, им будет здесь очень хорошо.
И вот я здесь, и пока я очень доволен. Это все равно что
жить в парке. Главное, теперь я сплю как ребенок, хотя в отеле я, бывало, не
смыкал глаз до самой зари. Будет желание — заходи посмотреть, как я устроился —
в моей квартире все совсем не так, как у тебя, но мне нравится. Надеюсь, моим
ребятам понравится тоже. — Марк думал об этом почти постоянно с тех пор,
как на прошлой неделе побывал в Нью-Йорке и понял, что дети так и не смирились
с новыми обстоятельствами. Джессика постоянно ссорилась с матерью и даже
грозилась уйти из дома. Джейсон, напротив, стал угрюмым, неразговорчивым и
замкнулся в себе. Да и сама Дженнет была не в лучшей форме. Над ней постоянно
довлело сознание того, что она разбила, поломала жизни близких ей людей, а
новая счастливая жизнь никак не налаживается. И никто не мог сказать, чем все
это закончится.
— Сейчас мне надо срочно принять душ, — сказал
Джимми и улыбнулся Марку. — Я обязательно зайду к тебе, когда ты будешь
дома. Кстати, ты играешь в теннис? Если хочешь, мы могли бы после обеда
сыграть. — Он не брал в руки ракетку с тех пор, как умерла Маргарет, но
сейчас Джимми чувствовал необходимость сделать что-то для Марка.
— Было бы неплохо, — согласился Марк, которому
идея Джимми пришлась по душе. — Правда, я еще не был на корте. До сих пор
я ходил только в бассейн, он здесь совсем рядом. Когда я переехал сюда, решил,
что каждый вечер после работы буду проплывать метров пятьсот — говорят, это
полезно для сна, но все как-то не было времени.
— А ты встречал Купа? — с неожиданным для него
самого интересом спросил Джимми, и Марк отметил про себя, что к его новому
знакомому начинает возвращаться интерес к жизни. — Я имею в виду — лицом к
лицу. Что он за человек?
Он такой же, как на экране, или другой?
— Увы, я ни разу с ним не разговаривал, да и видел его
только мельком, когда он въезжал или выезжал из поместья. И каждый раз с ним
была какая-нибудь сногсшибательная красотка, очевидно — из моделей или молодых
актрис.
Мистер Уинслоу знает толк в удовольствиях.
Джимми ухмыльнулся:
— Он уже лет пятьдесят состоит в плейбоях. Я думаю, он
всю жизнь и занимался тем, что поддерживал этот имидж.
Насколько я знаю. Куп не снимался уже лет пятнадцать,
возможно, даже больше.
— Мне кажется, в последнее время дела его не слишком
хороши, именно поэтому он решил пустить жильцов, — заметил Марк. —
Как бы там ни было, нам с тобой повезло.
— Я так и подумал, — кивнул Джимми. — Флигель
— ладно, но зачем бы ему понадобилось сдавать часть дома, если бы он не
нуждался в деньгах? А содержать такой особняк стоит, наверное, очень недешево.
— Его бухгалтер, мой знакомый, с которым я работаю,
рассчитал недавно всю прислугу. Быть может, мы с тобой доживем до того дня,
когда знаменитый мистер Уинслоу сам начнет пропалывать клумбы и подстригать
живые изгороди, — сказал Марк, и они оба рассмеялись.
Минут через пятнадцать Марк попрощался с Джимми и вернулся к
себе. Он был рад новому знакомству, а работа, которую Джимми вел в Уоттсе,
произвела на него большое впечатление. И конечно, ему было жаль и его, и его
жену.
Постигшее Джимми несчастье было еще более страшным, чем его
собственные неприятности — у него-то никто не умер, к тому же у них с Дженнет
были дети, тогда как его новый друг остался совершенно один.
Через час Джимми зашел за Марком. Он выглядел свежим и
бодрым. На нем были короткие шорты и майка, а под мышкой Джимми держал
теннисную ракетку и банку с мячами. Комнаты, в которых жил Марк, поразили его
своей роскошью. Квартира в гостевом крыле была совсем не похожа на флигель с
его простой обстановкой, но Джимми тут же подумал, что жить здесь он бы,
наверное, не захотел. Квартира в гостевом крыле была совсем не в его вкусе;
впрочем, Марк, скорее всего, был прав, когда утверждал, что его детям здесь
понравится. Много свободного места и бассейн под боком — это было именно то,
что так нравится подросткам.
— А Куп не возражал против того, что с тобой будут жить
дети? — спросил Джимми.
— Нет, а что? — удивился Марк. — Я сказал
риелтору, что они сейчас в Нью-Йорке и что если они и приедут, то только на
каникулы.
— Со слов риелтора я знаю, что Куп недолюбливает детей.
Впрочем, я понимаю — он, наверное, боится за мебель, обои и посуду. —
Джимми улыбнулся. — Но я, к примеру, только рад, что флигель сдавался
вместе с обстановкой.
Наша прежняя мебель вряд ли бы была здесь уместной, поэтому
я и отправил ее на хранение. Если уж приходится начинать все сначала, то делать
это лучше с чистого листа, чтобы ничто не напоминало о… о прошлом, не так ли?
— Я отдал Дженнет все, кроме своей одежды. Мне
казалось, что детям будет легче освоиться в Нью-Йорке, если их будут окружать
привычные вещи. Поэтому я рад, что гостевое крыло полностью обставлено — в
противном случае мне пришлось бы покупать новую мебель. А это, сам понимаешь,
дело долгое, да оно и не для… одинокого мужчины. Уж лучше жить в отеле, на всем
готовом. Должно быть, отчасти поэтому я и ухватился за предложение Эйба. Я
приехал сюда с двумя чемоданами, развесил костюмы на вешалки — и готово! Я —
дома.
— Да, — согласился Джимми. — Ты прав. Я,
наверное, тоже не стал бы снимать квартиру без мебели.
Они отправились на корт, но он их разочаровал. Покрытие
оказалось слишком жестким и не очень ровным, поэтому они просто немного
погоняли мяч и отправились в бассейн. Джимми загорал, Марк проплыл метров
четыреста и присоединился к нему. Некоторое время они нежились на солнце,
лениво переговариваясь, потом Джимми собрался возвращаться к себе во флигель.
Но прежде чем уйти, он пригласил Марка паужин. Среди кухонной утвари он
обнаружил все необходимое для барбекю и решил справить новоселье, зажарив на
углях несколько бифштексов, которые по привычке купил для двоих.
— Согласен, — кивнул Марк. — В таком случае
за мной вино.
Через два часа он был уже у флигеля с бутылкой очень
приличного каберне. Сидя на террасе, они разговаривали о жизни, спорте, работе,
о детях Марка и о малыше, которого Джимми хотелось бы иметь. Только о женах не
было сказано ни слова — эта тема причиняла обоим слишком сильную боль. Марк
признался, что не испытывает никакого желания снова встречаться с женщинами, а
Джимми ответил, что и он, наверное, никогда не сможет смотреть на женщин и не
вспоминать Маргарет. Во всяком случае, в данный момент он думал и чувствовал
именно так, хотя ему и было ясно — для тридцатитрехлетнего мужчины это очень
непростое решение. В конце концов оба решили, что самое разумное в их положении
— плыть по течению, а там видно будет.
