Эти мысли не оставляли его всю неделю, и даже в следующие
выходные, выйдя позагорать к бассейну, Марк все еще думал над своей, как ему
казалось, неразрешимой проблемой. От мрачных раздумий его отвлек фургон-пикап,
въехавший в главные ворота и свернувший на дорожку, ведущую к флигелю. «Ага,
вот и новый жилец», — понял Марк и, встав с шезлонга, отправился вслед за
машиной.
Когда он подошел к флигелю, Джимми уже выгружал из фургона
коробки и ящики. Марк поздоровался и предложил ему свою помощь.
Несколько смутившись, Джимми ответил, что будет очень рад.
Большую часть мебели и других вещей он сдал на долгосрочное хранение, оставив
себе только фотографии в рамках, некогда завоеванные им кубки и призы,
спортивное снаряжение, одежду, коллекцию магнитофонных записей и
компакт-дисков, а также все музыкальное оборудование. И все равно коробок набралась
целая гора, и даже вдвоем с Марком они разгружали фургон почти два часа и
совсем выбились из сил. К тому моменту, когда работа была закончена, они уже
познакомились, и Джимми пригласил Марка к себе выпить пива, на что тот с
радостью согласился.
— Сколько коробок, и все такие тяжелые! — заметил
Марк, потягивая пиво из высокого бокала с эмблемой, видимо, какого-то
яхт-клуба. Бокал принадлежал Купу и был из драгоценного венецианского стекла, а
то, что Марк принял за эмблему яхт-клуба, было на самом деле гербом одного из
родовитых итальянских семейств. — Что у тебя там — гантели или коллекция
шаров для кеглей?
В ответ Джимми пожал плечами и улыбнулся:
— Будь я проклят, если знаю! До этого мы жили в
небольшой двухкомнатной квартирке на Венис-Бич, а перед переездом большую часть
вещей я отправил на хранение. Мне казалось — буду переезжать с одним-двумя
чемоданами, но барахла набралось на целую машину.
Оказалось, все его книги, бумаги, бесчисленные компакт-диски
прекрасно поместились в шкафах и чуланах, которых во флигеле было великое
множество. Но прежде чем раскладывать вещи по местам, Джимми открыл самую
большую коробку с фотографиями и, достав оттуда портрет Маргарет, поставил на
каминную полку и долго стоял перед ним, глядя на любимое лицо. Это был один из самых
любимых его снимков: на нем Маргарет была запечатлена на берегу озера в
Ирландии, она только что поймала крупную рыбу, и ее лицо сияло счастьем и
торжеством. Огненно-рыжие волосы Маргарет были собраны на макушке, глаза
задорно блестели, и выглядела она не больше чем на шестнадцать лет. На самом же
деле снимок был сделан всего за год до ее болезни, когда они в последний раз
ездили в Ирландию, но Джимми казалось — с тех пор прошла целая вечность.
Он обернулся и наткнулся на взгляд Марка, который пристально
за ним наблюдал.
— Красивая женщина, — сказал Марк. — Твоя
подружка?
Джимми отрицательно покачал головой. Ему потребовалось
сделать над собой немалое усилие, чтобы ответить, но в конце концов он
проговорил негромко:
— Моя жена.
— Прости меня, ради бога! Как давно это
случилось? — спросил он, решив, что Джимми и его жена расстались — совсем
как он с Дженнет.
— Завтра вечером исполнится ровно семь недель, —
ответил Джимми тихо. В глазах его заблестели слезы, которые он тщетно старался
сдержать. Джимми еще никогда и ни с кем не говорил о смерти Маргарет, но он
знал, что рано или поздно этого не избежать, к тому же Марк произвел на него
хорошее впечатление. К тому же Джимми надеялся, что, живя по соседству, они в
конце концов подружатся.
— А мы с Дженнет расстались полтора месяца
назад, — мрачно сообщил Марк. — Она ушла от меня к… к другому
мужчине. Теперь она живет в Нью-Йорке вместе с детьми.
На прошлой неделе я их навещал, но… Мне их очень не хватает.
— Мне очень жаль, — с сочувствием выговорил
Джимми.
Он ясно видел в глазах Марка затаенную боль, которая могла
сравниться разве только с его собственными страданиями. — Дети-то большие?
— Джейсону — тринадцать, а Джессике — пятнадцать.
У меня отличные дети, Джимми, и они ненавидят Нью-Йорк. Если
уж Дженнет суждено было полюбить другого, я бы предпочел, чтобы это оказался
кто-то из местных. Тогда мне и детям было бы намного легче. Впрочем, они пока
не знают, что у их матери кто-то появился. А у тебя есть дети?
— Нет. Мы с Маргарет только собирались завести малыша,
но… не успели, — объяснил Джимми и сам удивился своей откровенности.
Казалось, их с Марком объединяет что-то невидимое, но прочное и глубокое. Это
была, несомненно, сходная боль сердец, острое чувство неожиданной потери и
горя. Жизнь обошлась сурово с обоими, и поэтому подсознательно их потянуло друг
к другу, как только они поделились пережитым.
— Что ж, может, это и к лучшему, — заметил
Марк. — Мне кажется, в семьях, где есть дети, развод часто оборачивается
трагедией, хотя, возможно, я ошибаюсь. — Он беспомощно пожал плечами, и
Джимми внезапно понял, о чем думает его новый товарищ.
— Мы не развелись, — сказал он глухо.
— Тогда, может быть, еще не все потеряно и вы снова
поладите, — с оптимизмом проговорил Марк. Он, впрочем, в этом сомневался —
такой исход в его глазах был бы равнозначен чуду, но, как бы то ни было, он
желал этого чуда для Джимми. Но, бросив на него быстрый взгляд, он заметил в
его глазах такую боль, что у него мороз пробежал по коже.
— Маргарет умерла, — глухо сказал Джимми. г — О
господи!.. Извини меня, я не хотел… Я думал… Что с ней случилось? Автомобильная
авария? — Он бросил взгляд на фотографию на каминной полке. Марку не
верилось, что этой прекрасной и юной женщины, которая, смеясь, держит в руках
серебристую рыбину, уже нет в живых. Это казалось ему невероятным, невозможным,
и он подумал, что Джимми, должно быть, совершенно раздавлен этой потерей.
— Нет. Опухоль мозга. У Маргарет начались сильные
головные боли… Она обратилась к врачам, но было уже поздно — они ничего не
смогли сделать. Через два месяца ее не стало… — Джимми помолчал и добавил:
— Обычно я не говорю об этом, но сегодня… Я уверен, ей
бы очень понравился этот дом. Родители Маргарет были из Ирландии, из графства
Корк, и она тоже была ирландкой до мозга костей. Такие дома можно встретить
только там.
Сердце Марка разрывалось от жалости к Джимми. Но
единственное, что он мог, это сочувствовать ему, поэтому Марк не стал тратить
время впустую и помог Джимми разложить вещи по местам, оттащил на второй этаже
полдюжины тяжелых коробок. Некоторое время они почти не разговаривали, но к
тому времени, когда все ящики были расставлены по комнатам и открыты, Джимми
вполне овладел собой.
— Спасибо тебе за помощь, — сказал он, пожимая
Марку руку. — Не знаю, сколько бы я возился один. Этот переезд — Знаешь, я
до сих пор хожу как в тумане. У нас с Маргарет была отличная квартира, но мне
было слишком тяжело гам оставаться, вот я и решил перебраться на другое место.
А тут подвернулся этот домик. Стоит он, конечно, недешево,
но, мне кажется, я правильно сделал, что переехал именно сюда. Понимаешь, это…
— Он не договорил, но Марк его отлично понял. Новое место, не связанное с
горькими воспоминаниями, должно было подействовать благотворно на израненную
душу Джимми.
