— Мне кажется, что и за флигель мне удастся получить
десять тысяч в месяц, — задумчиво проговорил риелтор. — Возможно,
даже больше. Дом, правда, небольшой, но уж очень уютный. В нем есть шарм и
стиль. — Благодаря своим размерам и обстановке гостевое крыло выглядело,
конечно, намного роскошнее, зато во флигеле было уютнее. И, как они уже говорили,
для знатока английского классического стиля флигель был самой настоящей
находкой. Оставалось только найти такого знатока, но риелтор был уверен, что
сумеет оформить сделку в течение месяца.
— Я хотел бы приехать сюда в начале будущей недели и сделать
несколько фотографий гостевого крыла и флигеля, — сказал он. — Если
за неделю я ничего не найду, тогда придется подключить моих коллег, но это
только в крайнем случае. Я хочу сам найти для мистера Уинслоу подходящих
жильцов.
— Да, — кивнула Лиз. — Для Купа очень важно,
чтобы жильцы были подходящими.
— Кстати, — спохватился риелтор, — может
быть, у мистера Уинслоу есть какие-то дополнительные условия? Если да —
сообщите мне, чтобы я мог их учесть. — И он достал блокнот, в который уже
записал все данные о гостевом крыле и флигеле, о количестве и расположении
комнат в них, а также другие необходимые сведения.
— Честно говоря, Куп не в восторге от детей, к тому же
ему бы не хотелось, чтобы что-то из обстановки было испорчено, — сказала
Лиз. — Не уверена насчет собак и других домашних животных, но, полагаю,
это тоже нежелательно.
Никаких других условий у него нет. — О желании Купа,
чтобы во флигеле и гостевом крыле жили красивые молодые женщины, Лиз,
естественно, упоминать не стала.
— Насчет детей не могу ничего обещать, — покачал
головой риелтор. — Разумеется, мы постараемся учесть пожелание мистера
Уинслоу, но поймите и нас: мы не можем отказывать семьям с детьми, в противном
случае наше агентство подвергнется санкциям за дискриминацию. Что касается
возможного ущерба собственности мистера Уинслоу, то я уверен — этого удастся
избежать. Согласитесь, что позволить себе такие… апартаменты могут только
состоятельные люди, которые знают, что такое приличия. — «Если не считать
рок-звезд», — подумал он про себя. У риелтора уже были неприятности с этим
контингентом, отличавшимся непредсказуемостью, отсутствием манер и пристрастием
к наркотикам и алкоголю.
Вскоре риелтор откланялся, и Лиз поехала к себе домой,
предварительно проверив, все ли в порядке в главном доме.
Прислуга все еще пребывала в некотором шоке после вчерашнего
уведомления об увольнении, однако потрясение было не особенно глубоким:
учитывая постоянные задержки зарплаты, все они ожидали чего-то подобного.
Ливермор, к примеру, уже нашел новое место. Когда Лиз спросила, как его дела,
он ответил, что будет работать в Монте-Карло у одного арабского принца, который
в течение нескольких месяцев пытался сманить его у Купа. Получив расчет,
Ливермор тотчас позвонил в Европу и принял это предложение. Лиз даже показалось,
что дворецкий не особенно расстроен тем, что ему пришлось уйти; впрочем, если
он и был огорчен, то, по обыкновению, никак этого не показывал. В следующие
выходные Ливермор уже должен был лететь в Париж, а оттуда — на юг Франции, и
Лиз подумала, что для Купа это будет настоящим ударом.
Примерно через час после отъезда Лиз появились Куп и Памела.
После завтрака они долго сидели у бассейна «Беверли-Хиллз-отеля», болтая о
всякой ерунде с друзьями и знакомыми Купа. Памела просто не могла поверить
своему счастью. Оказаться в подобном обществе было пределом ее мечтаний. Когда
они наконец вернулись в «Версаль», она буквально задыхалась от восторга и едва
могла говорить.
Впрочем, этого от нее и не требовалось. Через полчаса Памела
и Куп уже лежали в постели, а рядом охлаждались в серебряном ведерке две
бутылки «Кристаля».
Часов в пять повар подал им в спальню обед. Они посмотрели
по видео два старых фильма с участием Купа, а затем он отвез ее домой, так как
рано утром ему нужно было ехать к парикмахеру и к специалисту по
иглоукалыванию. Кроме того, спать Куп всегда предпочитал один — красивая
девушка в его постели могла только помешать полноценному ночному отдыху, и он
старался соблюдать это правило неукоснительно.
К утру следующего дня риелтор уже приготовил две папки с
подробным описанием сдаваемых внаем объектов.
Придя на работу, он сел на телефон и обзвонил нескольких
клиентов, которые искали для себя что-нибудь необычное.
Взглянуть на флигель изъявили желание сразу трое одиноких
мужчин; что касалось гостевого крыла, то им заинтересовалась молодая
супружеская пара. Супруги недавно переехали в Лос-Анджелес, но купленный ими
дом нуждался в ремонте и перестройке, что должно было занять как минимум год.
Не успел риелтор положить трубку, как телефон зазвонил снова.
Это был Джимми. Он объяснил, что ищет жилье.
Где — не имело для него значения; главное, сказал он, дом
или квартира должны быть небольшими, чтобы не тратить слишком много времени на
уборку, и с приличной кухней. В последнее время Джимми почти ничего не ел,
обходясь бутербродами и растворимым кофе, однако он был уверен, что рано или
поздно снова начнет готовить для себя сам.
Как и спорт, готовка была для него чем-то вроде хобби, она
успокаивала, отвлекала от проблем, а это было именно то, в чем Джимми больше
всего сейчас нуждался.
Наличие обстановки его не особенно волновало. У них с
Маргарет была вся необходимая мебель, но она им не особенно нравилась, поэтому
Джимми с равным успехом мог как воспользоваться ею, так и оставить в платном
хранилище. Последний вариант, впрочем, казался Джимми более предпочтительным,
так как он не хотел, чтобы вещи постоянно напоминали ему о потере. Нет, думал
он, если уж переезжать на новое место, пусть и мебель там будет новой — так ему
будет легче, гораздо легче. Единственное, с чем он не в силах был расстаться,
это с фотографиями Маргарет, на которых они были запечатлены вместе. Все
остальные принадлежавшие ей вещи он убрал в коробки и сдал на хранение, чтобы
не натыкаться на них каждый день.
Риелтор спросил у Джимми, есть ли у него какие-то пожелания
относительно места, но он ответил отрицательно.
Голливуд, Беверли-Хиллз, Лос-Анджелес, Малибу — ему было все
едино. Джимми едва не сказал, что ему хотелось бы жить неподалеку от океанского
побережья, но вовремя сообразил, что и это будет напоминать ему о Маргарет.
Все, буквально все причиняло ему боль теперь, и Джимми сомневался, что ему
удастся найти такой дом, который бы не навевал, а напротив — отвлекал его от
мрачных мыслей.
Он ничего не сказал о желаемой цене, и риелтор решил
рискнуть. Описывая флигель, он не пожалел красок, и, немного поколебавшись,
Джимми сказал, что хотел бы на него взглянуть. Они договорились о встрече на
пять часов вечера, и риелтор спросил, в какой части города работает Джимми.
— В Уоттсе, — отозвался Джимми. Для него в этом не
было ничего необычного, но риелтор немедленно насторожился.
