Его интонация была по-отечески покровительственной, и Алекс
чувствовала, что за его не слишком деликатными советами стоит самая искренняя
дружеская забота. Уже давно в их разговорах не было запретных тем; они были
друг с другом предельно откровенны, и это произошло так естественно, что Алекс
легко прощала Джимму невольную бестактность.
— Что ж, спасибо за заботу, — сказала
Алекс. — Но… я не чувствую себя готовой. Кроме того, я слишком занята для
серьезных отношений. Если помнишь, я пока еще врач-резидент, и у меня очень
много работы.
— Ты просто боишься; когда ты встречалась с Купом,
работы у тебя было не меньше.
— Все дело во мне. Мои раны все еще болят, особенно к
дождю, — с печальной улыбкой пошутила Алекс.
У нее не возникало ни малейшего желания искать Купу замену.
Да она и понимала, что вряд ли встретит мужчину, способного разбудить вновь ее
чувства. Ни один мужчина не мог даже сравниться с Купом, с его обаянием,
мужской неотразимостью, с его отношением к ней. Алекс так не хватало его ласк,
его внимания и заботы, хотя, может быть, только теперь она начала понимать, что
их отношения с Купом с самого начала были обречены.
— Мне так не кажется. Просто ты все еще боишься
обжечься, — уверенно возразил Джимми.
— А как насчет вас, мистер О'Коннор? — парировала
Алекс. — Что мешает вам встречаться с женщинами? Только не говорите, что
ваша мама вам не разрешает. — Она облизала палочки и отодвинула пустую
тарелку.
— Это совсем другое дело, — возразил
Джимми. — Во-первых, я в трауре. Кроме того, моя трагедия куда серьезнее,
чем твоя…
Он сказал это вполне серьезным тоном, но Алекс видела — в
его темно-карих глазах поблескивают живые, лукавые огоньки.
— Что касается мамы, — добавил Джимми, — то
мы с ней обсудили этот вопрос и решили, что мне надо начинать встречаться с
женщинами в самое ближайшее время. Нет, я не шучу!.. — добавил он, заметив,
что Алекс готова улыбнуться. — Мать сказала мне, что сама пережила что-то
подобное, когда умер отец, и теперь жалеет о том, что не вернулась к
полноценной жизни. Она говорит — это была большая ошибка, и она не хочет, чтобы
я ее повторил.
— Твоя мать — удивительная женщина! — не скрывая
восхищения, сказала Алекс. — И большая умница.
— Да, я знаю. Но, несмотря на это, ей бывает очень
одиноко. Я, конечно, очень благодарен ей за все, что она сделала для меня
после… после моей болезни, но у меня создалось впечатление, что, кроме всего
прочего, ей просто нравится жить со мной, заботиться обо мне. Я уже предложил
маме переехать ко мне…
— И как тебе кажется — она решится? — с интересом
спросила Алекс.
— Честно говоря — вряд ли. Она любит Бостон, там живут
все ее друзья, кроме того, маме нравится наш летний дом на мысе Код. Это
потрясающее место. Обычно она проводит там все лето, и я думаю, что, как только
я снова смогу водить машину, она уедет туда. Мама просто обожает приводить его
в порядок после зимы — она сама забивает гвозди и завинчивает шурупы, у нее ко
всему прочему золотые руки.
— А ты сам "хотел бы туда поехать? —
поинтересовалась Алекс.
— Иногда… — Для Джимми в этом доме слишком многое было
связано с Маргарет, с памятью о ней, и он знал, что жить там ему будет нелегко.
Именно поэтому он пообещал матери, что навестит ее только на будущий год, и
Валери поняла его и не стала настаивать.
— А я не люблю наш дом в Ньюпорте, — задумчиво
сказала Алекс. — Он очень похож на «Версаль», только гораздо больше, а мне
всегда казалось, что летний дом должен быть маленьким и уютным. Помню, в
детстве я ??чень хотела, чтобы наш дом был попроще, как у других детей, с
которыми я встречалась. Увы, я всегда получала все самое лучшее и дорогое.
Конечно, родители желали мне только добра, но мне каждый раз становилось
неловко перед друзьями за то, что у меня сарафанчик за триста долларов и
туфельки за шестьсот..
Особняк Мэдисонов в Палм-Бич был еще больше, и Алекс тоже
терпеть его не могла.
— Бедняжка ты моя, у тебя было такое тяжелое
детство, — поддел ее Джимми. — Я уверен, все дело именно в этом.
Посмотри на себя: ты одеваешься просто… просто неприлично. Я, например, уверен,
что у тебя нет ни одной пары джинсов, которые бы не были обтрепаны и застираны.
Ты ездишь на машине, которая выглядит так, словно ты подобрала ее на помойке, а
твоя квартира без телефона похожа на свинарник… извини, на бельевую корзину.
Совершенно очевидно, что у тебя развилась фобия — фобия богатства. Ты просто
боишься хороших и дорогих вещей! — Он продолжал шутить, и ему даже не
пришло в голову, что те же слова он мог бы сказать и Маргарет. Она тоже
старалась не брать у него ни цента и покупала самые дешевые вещи.
— Тебе не нравится, как я выгляжу? — с вызовом
спросила Алекс, которую речь Джимми удивила.
— Ты выглядишь очень хорошо даже в больничной униформе,
в которой ты проводишь девяносто процентов своего времени. В остальные десять
процентов времени ты выглядишь просто потрясающе. Нет, Алекс, твоя одежда меня
не касается — мне не нравится только машина, на которой ты ездишь, и квартира,
в которой ты живешь. Это, знаешь ли, уже попахивает патологией!
— Кроме этого, тебе не нравится моя личная жизнь,
точнее — отсутствие таковой! — Алекс слегка прищурилась. — Что-нибудь
еще, мистер О'Коннор, или вы все сказали?
— Нет, не все, — сказал он и посмотрел на нее в
упор. — Ты не воспринимаешь меня всерьез, Алекс, и это не нравится мне
больше всего.
Его голос прозвучал как-то странно, и Алекс напряглась.
Ей показалось, что она невольно чем-то обидела его.
— А что именно я должна воспринимать всерьез? —
спросила она.
— Меня. Мне кажется, я в тебя влюбляюсь, —
проговорил он негромко и посмотрел на нее вопросительно, словно не зная, какой
реакции ожидать. Больше всего он боялся, что Алекс может его возненавидеть.
Если бы не Валери, с которой вчера вечером у него состоялся серьезный разговор,
Джимми ни за что бы не решился сказать ей такое.
— Ты… что?! Ты сума сошел, Джимми! — Алекс
выглядела по-настоящему потрясенной, и Джимми даже отпрянул.
— Не на такой ответ я надеялся. Но не исключено, что ты
права, — вздохнул он. — Честно говоря, Алекс, мне всегда не
нравилось, что ты встречаешься с Купом, — я считал, что… он тебе не
подходит. Но тогда сам я еще не мог стать для тебя подходящим парнем, —
прибавил он откровенно, и Алекс воззрилась на него в немом изумлении.
Джимми кивнул.
— Я и сейчас не уверен, что готов… встречаться с тобой,
но… Во всяком случае, мне хотелось, чтобы ты знала о моих намерениях. Сначала,
конечно, мне будет тяжело… из-за Маргарет. Но теперь я надеюсь, что я
справлюсь. Примерно то же самое я испытал, когда мне сняли гипс и мне пришлось
учиться ходить на костылях. Это было тяжело, но неприятно. А ты — единственная
женщина в мире, которой я дорожу так же, как дорожил Маргарет. Она была
удивительной женщиной, и ты… ты тоже, Алекс! — Он смолк на
мгновение. — Прямо не знаю, что еще сказать, — промолвил Джимми после
паузы. — Пожалуй, только одно: если я тебе не совсем безразличен, я хочу…
я прошу тебя: не отвечай сразу, сгоряча. Давай хотя бы попробуем и посмотрим,
что из этого выйдет. — Он внимательно посмотрел на нее. — Вот теперь
ты решила, что я действительно псих…
