Он не стал рассказывать Валери про свои долги и объяснять,
что не мог жениться на Алекс, потому что она была богата. Ему было достаточно
того, что он сам знал это — знал, что поступил так, как подсказывала
порядочность. И впервые в жизни Куп почувствовал, что добродетель может быть
достаточной наградой сама по себе. Во всяком случае, ему больше не было стыдно
смотреть на свое отражение в зеркале, хотя Алекс ему по-прежнему очень не
хватало. Тем не менее он не испытывал никакого желания заменить ее другой
женщиной, в особенности молодой, хотя и знал, что сделать это ему по-прежнему
будет проще простого.
— Трудно быть взрослым, не так ли? — с сочувствием
спросила Валери, и Куп кивнул.
— Да уж, — согласился он и улыбнулся печально.
Валери была очень хорошей женщиной, как и Алекс. Именно по этой причине он и не
захотел использовать ее, чтобы добиться каких-то выгод для себя. Наверное,
впервые в жизни Куп полюбил по-настоящему, и вот чем это кончилось…
— Не хотите поужинать с нами сегодня? Я приготовлю
спагетти с сыром, и вы с Джимми сможете пожаловаться друг другу на
жизнь, — радушно предложила Валери, но Куп отрицательно покачал головой.
Впервые в жизни ему никого не хотелось видеть, ни с кем не хотелось общаться.
— Нет, спасибо, — ответил он. — Хотя, должен
признаться откровенно, предложение чертовски соблазнительное.
Может быть, как-нибудь на днях… — Но его «на днях» прозвучало,
как «через несколько лет». Или даже столетий. Куп и сам был удивлен, до какой
степени недоставало Алекс.
Она превратилась для него в привычку, в почти
физиологическую потребность, в навязчивую идею, но Куп знал, что рано или
поздно эта идея могла погубить его. Или наоборот — он сам мог сделать Алекс
очень больно, а ни того, ни другого Куп не хотел.
Валери ничего не сказала сыну о том, что узнала от Купа.
Она молчала почти неделю, но, когда Джимми снова начал
раздражаться и злиться на Алекс за то, что она не заходит, Валери решилась.
— Не сердись на нее, сынок, — сказала она. —
У Алекс сейчас хватает собственных проблем.
— И что это значит?! — огрызнулся Джимми. Он
смертельно устал от лежания в постели и никак не мог дождаться, пока ему
разрешат пересесть в инвалидное кресло. Ему казалось — Алекс совершенно забыла
про него, и он по-настоящему на нее разозлился.
— Похоже, что они с Купом расстались, — ответила
Валери. — Несколько дней назад я видела его у бассейна, и он все мне
рассказал. Боюсь, что это серьезно; во всяком случае, Куп очень огорчен, и
Алекс, я думаю, тоже.
Джимми задумался и ничего больше не прибавил. Два дня он
размышлял о том, что сказала ему мать. На третий день, выбрав момент, когда
Валери отправилась по магазинам, он позвонил Алекс в больницу, но ему сказали,
что сегодня у нее выходной, а ее домашнего номера у него не было. Тогда Джимми
позвонил ей на пейджер, но Алекс так и не перезвонила. Прошла еще неделя,
прежде чем ему удалось застать ее на работе.
— Что с тобой? Куда ты пропала? — резко спросил
Джимми. Всю неделю он часто раздражался по пустякам, изводил мать мелочными
придирками, и все из-за того, что ему очень не хватало Алекс. Он очень хотел
поговорить с ней хотя бы по телефону. Алекс была единственным человеком,
которому он мог бы открыть душу.
— Я никуда не пропадала. Просто я была… занята, —
ответила Алекс. Голос у нее был усталый и совсем тихий, но Джимми показалось —
она каждую минуту готова заплакать.
— Я все знаю… — Джимми стало ее жаль, и он сменил тон.
Теперь его голос звучал мягко и сочувственно. — Мама
мне все рассказала.
— А откуда она знает? — удивилась Алекс.
— По-моему, от Купа. Они встретились у бассейна и
поговорили… Мне очень жаль, Алекс, представляю, каково тебе сейчас.
На самом деле Джимми считал, что происшедшее было Алекс
только на пользу, но не хотел огорчать ее еще больше.
— Я просто убита. Впрочем, мне кажется, я начинаю
понимать, что произошло. У Купа проснулась совесть…
— Рад слышать, что она у него вообще есть. — Даже
после того, как Алекс и Куп расстались, Джимми не стал относиться к актеру
лучше. Теперь он сердился на Купа за то, что он причинил Алекс боль, хотя и
понимал — в таких ситуациях без этого просто невозможно обойтись. За те
несколько месяцев, что они встречались, их жизни и чувства успели накрепко
переплестись, и разделять их заново было все равно что резать по живому.
— А мне на следующей неделе снимут гипс, — сообщил
он. — Врач сказал, что наденет мне другие, легкие лубки, и я смогу ездить
в инвалидном кресле, а потом и ходить на костылях. Можно мне навестить тебя,
когда я начну передвигаться самостоятельно?
— Конечно. Я буду очень рада тебя видеть. — Самой
Алекс было бы очень тяжело навещать Джимми в «Версале», где она прожила столько
счастливых дней, к тому же здесь она могла случайно столкнуться с Купом.
Подобной встречи Алекс не желала ни при каких обстоятельствах — и ей самой, и
Купу она могла причинить только новую боль.
— А можно мне иногда тебе звонить? — снова спросил
Джимми. — Я только не знаю, когда это лучше делать, чтобы наверняка тебя
застать. Когда я звоню на работу, ты все время занята, а домашнего номера у
меня нет.
— У меня вообще нет домашнего телефона. Я, кажется, уже
рассказывала… Я сплю в бельевой корзине на куче нестираных халатов, —
сказала Алекс и шмыгнула носом. Неожиданно ей стало очень жалко себя.
— Как это романтично! — улыбнулся Джимми.
— Вовсе нет. — Алекс снова негромко
всхлипнула. — Господи, Джимми, как же мне плохо! Наверное, Куп был прав,
но… Ведь я действительно его любила, но он сказал, что слишком стар для меня и
не хочет заводить детей. Кроме этого… кроме этого, у него есть еще кое-какие
проблемы.
Я могла бы помочь ему их решить, но он отказался. Куп
поступил благородно, но мне показалось — это просто глупо, нелепо, смешно…
— Кажется, он порядочнее, чем я думал… — проговорил
Джимми. — Во всяком случае, Куп совершенно прав. Для тебя он слишком стар
— когда тебе будет пятьдесят, ему уже исполнится девяносто. А женщина
обязательно должна иметь детей, особенно если она молода.
— Мне иногда кажется, все это не так уж важно — и дети,
и разница в возрасте… — жалобно проговорила Алекс. Она все еще слишком остро
переживала свою потерю. Куп был удивительным, ни на кого не похожим; таких, как
он, ей еще не приходилось встречать.
— Боюсь, тебе это только кажется, — возразил
Джимми. — Подумай как следует: неужели ты действительно готова отказаться
от детей ради… — «Ради этой старой развалины», — хотел он сказать, но
сдержался. — Даже если бы тебе удалось уговорить его, он все равно бы не
принял в них никакого участия до тех пор, пока им не исполнилось бы по меньшей
мере тридцать, — поспешно добавил он, боясь, что Алекс угадает его
мысль. — Взгляни на Тайрин — вот тебе наглядный пример.
