Куп еще никогда не говорил с Алекс настолько откровенно, но
он знал — она заслуживает того, чтобы знать о нем правду. Всю правду.
— Значит, ты меня не любишь? — Голос Алекс дрожал,
как у маленькой девочки, которую приемные родители только что вернули обратно в
приют. Куп отверг ее — совсем как ее собственные отец и мать. Как Картер.
Никаких надежд на то, что он просто неудачно шутит, у Алекс уже не оставалось —
слишком серьезным было его лицо.
— Честно говоря — я не знаю. Мне кажется, я даже не
знаю толком, что такое настоящая любовь. Я уверен только в одном: настоящей
любви между мужчиной в моем возрасте и женщиной в твоем не может… не должно
быть. Это как минимум не правильно, так как не соответствует естественному
порядку вещей. Грубо говоря, молодые женщины должны рожать здоровых и крепких
детей, а старые мужчины… Они годны только для удобрения почвы. Так устроена
жизнь, Алекс, и если я все-таки женюсь на тебе — безразлично, по любви или
только ради собственной выгоды, — это ничего не изменит. В итоге мы все
равно придем к краху; этого не избежать, хотя сначала нам и будет казаться, что
мы обманули всех: окружающих, природу, себя… Пойми меня правильно, Алекс: быть
может, впервые в жизни мне представился шанс поступить достойно. Мне предстоит
переступить через себя, через свои желания и привычки, и Я обязан это сделать.
Я должен поступить так, как мне кажется правильным — правильным для нас обоих.
А самое правильное в данном случае — это отпустить тебя на все четыре стороны и
постараться самому исправить собственные ошибки.
Чтобы сказать все это, Купу пришлось совершить неимоверное
усилие. Несколько раз голос его прерывался, но он находил в себе мужество
продолжить. На Алекс он старался не смотреть. У нее был такой несчастный вид,
что Куп боялся — он не выдержит, крепко обнимет ее и пообещает исполнить все,
что бы она ни захотела. Только сейчас Куп понял, как сильно он ее любит — любит
настолько, что готов пожертвовать собой и даже причинить ей боль, но не
искорежить, не сломать ей жизнь. А именно этим все кончилось бы, если бы он
поддался жалости и остался с ней.
— Мне кажется, сейчас тебе лучше уехать, — грустно
закончил он. — Я знаю, как тебе, должно быть, больно, но поверь мне — это
единственный правильный выход для нас обоих.
Алекс ничего не ответила. Медленно, словно во сне, она
поднялась из-за стола и, больше не сдерживая слез, стала убирать посуду,
оставшуюся после завтрака. Потом она поднялась в спальню, чтобы собрать вещи.
Когда Алекс снова спустилась вниз, Куп сидел в библиотеке, и вид у него был
ужасный. Ему действительно было очень плохо, но он знал — они с Алекс должны
расстаться.
— Страшная вещь — совесть, правда? — проговорил
он, увидев Алекс, которая на секунду остановилась в дверях.
Раньше Куп не знал, что такое угрызения совести — их
разбудили в нем Алекс и Тайрин, и он никак не мог разобраться, благословение
это или проклятье. Единственное, что ему было очевидно, это то, что теперь он
вряд ли сумеет избавиться от внутреннего голоса, который настойчиво нашептывал
ему, как надо поступить в том или ином случае.
— Я все равно люблю тебя. Куп, — проговорила
Алекс.
Она все еще надеялась, что он передумает и попросит ее
остаться, но Куп ничего подобного не сделал.
— Я тоже люблю тебя, детка… Будь умницей, береги
себя. — Куп даже не пошевелился, не поглядел в ее сторону, и Алекс,
торопливо кивнув, вышла, боясь оглянуться. Она чувствовала себя Золушкой,
которая задержалась на балу и узнала о наступлении полночи, только когда ее
платье снова превратилось в грязные лохмотья. Только в отличие от сказочной
героини у нее даже не было туфельки, по которой прекрасный принц мог бы
отыскать ее и вернуть. Впереди Алекс ждали только одиночество, мрак и отчаяние.
Самое главное — она не могла понять Купа. Быть может,
спрашивала она себя, у него кто-то появился? Алекс и не подозревала, насколько
она была близка к истине. У Купа наконец-то появились обычная мужская гордость
и достоинство. Пусть и в довольно солидном возрасте, он все же сумел обрести
то, чего ему недоставало всю жизнь, — обрести и стать настоящим человеком.
И мужчиной.
Подъезжая к воротам, Алекс снова сравнила себя с Золушкой.
Волшебство рассеялось, с горечью думала она, и из прекрасной принцессы она
превратилась в невзрачную замарашку. Но в глубине души Алекс понимала, что это
не так.
Просто сказка кончилась, и она осталась прежней, такой, как
была всегда.
Глава 23
Джимми никак не мог понять, куда пропала Алекс. Она не
звонила и не приходила его навестить. Валери тоже сказала, что не видела Алекс
уже целую неделю. Впрочем, с Купом она тоже не сталкивалась, поскольку он
отчего-то перестал выходить к бассейну. Когда же наконец она увидела его, Куп
выглядел очень мрачным и подавленным. Валери даже не решилась заговорить с ним.
Она тихо плавала от бортика к бортику, искоса поглядывая на него и гадая, что
могло с ним случиться.
Куп первым заговорил с ней. Он спросил, как чувствует себя
Джимми, и Валери ответила.
— Джимми поправляется, — сказала она. —
Только все время ворчит. Ему надоело валяться в постели, да и я, наверное, его
ужасно раздражаю. Скорее бы уж ему разрешили ходить на костылях — тогда ему
будет повеселее.
Куп кивнул и снова надолго замолчал. Наконец Валери не
выдержала и спросила, куда исчезла Алекс.
Куп ответил не сразу. Потом он поднял голову, и Валери увидела
в его глазах нечто такое, чего не заметила раньше. В его взгляде были боль,
отчаяние, горе. Это было настолько не похоже на всегда жизнерадостного и
веселого Купа, что Валери решила — случилось что-то непоправимое. Раньше Куп
всегда старался скрыть свои чувства — и в первую очередь от самого себя. Как
правило, это ему блестяще удавалось, но сегодня что-то произошло. Перед Валери
был не бог, а обычный смертный человек, который способен мучиться и страдать,
как все.
— Мы больше не встречаемся, — глухо ответил он, и
Валери, промокавшая волосы полотенцем, замерла на мгновение.
— О, мне очень жаль!.. — проговорила она наконец.
Спросить, что случилось, Валери не осмелилась.
Валери была вторым человеком, которому Куп сообщил о своем
разрыве с Алекс. Первой об этом узнала Тайрин. Ей Куп рассказал обо всем чуть
ли не на следующий день после объяснения. Вскоре после этого Тайрин встретилась
с Алекс; та была очень несчастна, однако, несмотря на то, что Тайрин бесконечно
ей сочувствовала, она считала, что Куп поступил совершенно правильно и что
Алекс со временем это поймет. Так она и сказала отцу, и Куп несколько
приободрился. Он ценил мнение дочери, а сейчас ее поддержка была ему просто
необходима.
— Мне тоже жаль, — ответил Куп Валери. — Но
мне кажется, что так будет лучше для нас обоих. Я избавился от большинства моих
иллюзий и научился смотреть на вещи трезво. Что ж, лучше поздно, чем никогда…
