– Так… Костя… догони и верни его, пожалуйста.
Ей стало стыдно. Срывать зло на детях – последнее дело. Но их хоть папа с мамой дома пожалеют, а ее жалеет только Наташка в свободное от личной жизни время.
Мужчины непредсказуемы. Их высокомерные заявления о женской логике рассыпаются на фоне собственных поступков. Не особо копаясь в своих чувствах, Федор проснулся однажды с ощущением, что Валентина должна уйти. Ее было жаль выбрасывать из жизни, как еще не отслуживший свой срок черно-белый телевизор, но глупо наблюдать экранные страсти в блеклой гамме, когда народ давно перешел на цветные кинескопы. Рано или поздно женщины приедались ветреному Федору. С этим он ничего не мог сделать. Они должны быть свежими, новыми, как только что срезанные цветы, которые со временем вяли. Хранить гербарий Федя не планировал. Это вовсе не значило, что всякий раз он переходил все к более юным дамам. Нет, Федя был эстетом в любовных отношениях и гурманом эмоций. Возраст подруги был неважен, важна была свежесть чувств. Валя, не подозревавшая о том, что ее песенка спета, банально похрапывала во сне и занимала чужое место. День за окном занимался пасмурный, и его не жаль было испортить стремительной разборкой с не менее стремительным выдворением девушки за пределы территории.
Прием был отработанным за долгие годы, и сбоев не возникало.
– Валюша! – Федор нежно провел пальцем по ее мягкой спине.
Валентина протяжно всхрапнула в последний раз и зевнула:
– Чего в такую рань-то?
– Это ужасно…
– Чего? Только не говори, что залетел, – сострила она и с хрустом потянулась.
– Я влюбился.
– Ужас-то какой! – воскликнула Валентина, предполагая, что сейчас последует признание в любви.
– Я подлец. Я недостоин тебя.
– Чего уж. Потерплю, – благосклонно объявила Валентина и хихикнула.
Обычно ему удавалось выпалить формулировку на одном дыхании. Сегодня произошел досадный сбой.
«Старею», – грустно подумал Федор, тем не менее с кокетством поиграв мышцами живота.
– Ой-ой-ой, – заметила его маневр Валентина и потянула одеяло на себя.
– Валя, я должен признаться. Я люблю другую. Нам надо расстаться.
Она продолжала лежать, глупо улыбаясь и не веря, что все это опять происходит с ней. Сначала Женя прицепился к вульгарной продавщице, которая была лет на десять старше Валентины, а теперь бывший муж этой продавщицы тоже отправляет ее в отставку. Мир перевернулся, мужики спятили и, пресытившись молодостью и красотой, потянулись к антикварным бабенкам.
– И что это значит? – дрогнувшим голосом спросила Валя, уже понимая, что ́ это значит. Ее выставляли, намекая на конец связи.
– Прощай! – Федор изобразил страдание и, взяв халат, занял ванную комнату, включив воду на полную мощность. Наверное, Валентина должна была решить, что он там рыдает от горя.
Но ничего подобного она не думала. У нее были более насущные задачи, чем моральные терзания по поводу скоропостижной отставки. О возвращении к Жене нечего и думать. Он должен сам приползти, виноватый и раздавленный. Уверенность в том, что когда-нибудь это свершится, исчезла. Спешно схватив телефон, Валя позвонила подружке Ларисе, лозунгом которой была сакраментальная фраза «нет проблем».
– У моей знакомой брат развелся. Ему срочно нужна домработница. Можно с проживанием, главное, чтобы недорого. Там с ребенком сидеть некому.
– Ой, мне бы какое-то время перекантоваться! – взвизгнула Валентина, усмотревшая в таком совпадении добрый знак.
– Бери телефон. Перекантовывайся, – фыркнула Лариска и продиктовала номер.
Грязноватый «корабль» смотрел на мир узкими цепочками окон. Дверь подъезда зияла выломанным отверстием из-под кодового замка, а сам подъезд казался полигоном по испытанию химического оружия. Одуряющий запах табака, помойки и мочи густой тучей окутал едва не задохнувшуюся Валентину. Ждать лифт она не стала, резво взбежав по ступенькам. В районе третьего этажа ароматы ослабли, и она осторожно задышала, по-прежнему остерегаясь вдыхать полной грудью.
Дверь распахнулась моментально. Словно хозяин ждал ее, вцепившись в ручку.
– Здравствуйте, я – Андрей!
– А я – Валя. – Она кокетливо шевельнула грудью и посопела.
Мужичок оказался крепким, но невысоким шатеном с грустными маленькими глазками и доброй улыбкой.
Основные детали они обговорили по телефону, еще до того, как Валентина покинула ветреного Федора, высказав ему на прощание немало горьких слов вперемешку с ненормативной лексикой.
Андрей был каким-то растерянным и подавленным. Он даже не попросил у новой домработницы документы. Торопливо показав ей квартиру, оставил номер мобильника и сбежал, даже не дав Валентине возможности начать очаровывать работодателя.
«Ну и ладно, – с обидой подумала она, глядя в окно, как Андрей садится в старые «Жигули» и уезжает. – Не больно-то и надо!»
Оглядев фронт работ, Валя приуныла. Квартира выглядела запущенной до невозможности. Оставив уборку на потом, Валентина принялась готовить суп для ребенка, который к часу дня должен был вернуться из школы. Когда явится его папаша, Валю не проинформировали. Фронт работ удручал. Разогнав обнаглевших тараканов и покидав в мусорное ведро все, что мешало, Валя двинулась к мусоропроводу. Убедившись, что замок на двери не защелкивается самостоятельно, она, шлепая тапочками, начала спускаться. Сзади скрипнула дверь, и послышалось шарканье.
– Здра-а-авствуйте, – протянул вкрадчивый голосок. На площадке стояла растрепанная старуха в выцветшем голубом фартучке поверх тренировочного костюма.
– Здравствуйте, – степенно кивнула Валентина и загремела ведром, посчитав все приличия соблюденными.
– Да-а-а, – многозначительно промычала бабка и затихла, видимо, ожидая ответной реплики.
Но Валя сосредоточенно трясла ведро, раздумывая, чем бы подцепить прилипшие ко дну бумажки – пачкать руки не хотелось, и на соседку не реагировала.
– Я говорю, – обиделась старуха, – быстро Андрюша утешился. То чернее ночи ходил, а то, смотрю, не один теперь живет.
– Да. – Валя на всякий случай набычилась. – Не один. А вы против?
Тон ее подразумевал, что если бабка против, то ее запросто можно привести к консенсусу при помощи того же ведра, угрожающе покачивавшегося в Валиной сжатой ладошке.
– Нет, меня волнует Юрочка. Чудный малыш. – Соседка всплеснула руками и подвигала челюстью. – Как он к вам относится?
Бабку можно было элементарно шугануть, поскольку ее совершенно не касалась личная жизнь разведенного соседа, но обычно такие любопытные старухи знают множество подробностей про жильцов, и диалог с ними бывает полезен и информативен.
– А что, – проигнорировала ее вопрос Валя, – я на его бывшую жену не очень похожа?
