– Не могу я думать. Я идиотка. Клиническая. Что я натворила-а-аа! Максик! Ты теперь без крыши над головой останешься, – прогудела Маруся, покаянно глядя на стену, за которой сладко спал «бездомный» сын.
– Слушай, хватит тут трагедию разыгрывать! Сама думать не можешь, так мне не мешай! – Дина решительно схватила телефонную трубку, потыкала кнопочки и замерла в ожидании.
– Михей? – На интимные медовые интонации Маруся отреагировала мгновенно: шмыгнув носом, она перестала рыдать и в надежде уставилась на подругу. – Ты меня еще помнишь, милый?
Судя по удовлетворенно прикрытым глазам подруги и самодовольной улыбке, милый помнил ее.
– Я постоянно думаю о тебе, все собираюсь позвонить, да дела, дела…
Трубка тихо урчала и фыркала, Дина благосклонно улыбалась и периодически вставляла пару междометий: «Ага, угу». Разговор затягивался, она поерзала и, нежно вцепившись в трубку, прошептала:
– Не хочу по телефону, хочу лицо твое видеть… Глаза. Мне так тебя не хватало все это время!
Ответом ей был радостный клекот, прерванный ею с непередаваемой грустью в голосе:
– Да я бы с удовольствием, но проблемы свои решить надо. Вот разделаюсь с врагами, и тогда… Нет-нет, ты что! Я не хочу тебя в это втягивать. Зачем опошлять нашу дружбу?!
Маруся возмущенно вскинула голову и завращала глазами. Дина сурово сдвинула брови и отвернулась.
– Ну, раз ты настаиваешь… Может, ты и прав. Ладно. Тут такая ситуация…
Маруся бегала по кухне, пытаясь заглянуть в лицо подруги и вставить в разговор хоть слово. Дина сердито отмахивалась. Марусе казалось, что она рассказывает не так, как надо, и таинственный Михей не захочет помочь.
Беседа плавно скатилась на обмен нежностями. Дина шептала в трубку абсолютно неприличную чепуху, а Маруся увеличила нарезаемые по кухне круги, и теперь уже металась от окна до входной двери. Наконец бесконечный треп завершился, и она, услышав, как подруга брякнула трубкой, с топотом пронеслась по коридору обратно.
– Все. – Дина устало вздохнула. – Объяснят твоему Виктору, как себя вести. Только фотку его дай нормальную.
– Фотку? – В голове почему-то мелькнула мысль про киллера. Маруся поежилась: – А зачем? Без фотки нельзя?
– Можно, – легко согласилась Динуля. – Тогда нашей ему на спину табличку с именем, причем покрупнее!
– Зачем?
– Затем! Чтобы с ним поговорить, надо к нему подойти, а чтобы подойти, надо знать, что это именно он!
– А дома нельзя?
– Так он и пустит в квартиру двух бритых амбалов!
– Дина, ты связалась с бандитами?
– Любимых не выбирают, – вздохнула подруга. – У меня, в принципе, есть еще один – интеллигентный аспирант, историк. Только вряд ли от него в нашем случае может быть польза. Получит он от твоего алканавта по очкам и побежит, не оглядываясь. А бить надо прямо в цель, наверняка. Другого шанса может уже и не представиться.
– Они будут его бить? – У Маруси затряслась нижняя губа и задергалось веко. – Нас посадят! Он заявит в милицию, и нас посадят.
– Волков бояться – в лес не ходить!
– С волками жить – по-волчьи выть, – парировала Маруся.
– Ну вот, сама все понимаешь!
– Я не в этом смысле, я машинально сказала. – Маруся сама испугалась вырвавшейся народной мудрости.
– Зато в тему! Хотя, если тебя подобный выход не устраивает, можешь посоветоваться с мамой…
Привлекать к процессу маму Маруся не хотела. Мысль о том, что Валентина Макаровна узнает про прописку, вызывала полчище мурашек, холодной волной пробегающих по организму. Лучше уж в милицию, чем к маме на расправу!
Через пару дней вернувшийся с работы Виктор, не раздеваясь, пронесся по коридору на звук льющейся в кухне воды и завопил в напрягшуюся Марусину спину:
– Хахаля-бандита нашла? Ничего… Ничего. Их сейчас через одного мочат, и тебя с ним вместе грохнут!!! У-у-у, беспредельщики… – Дальше полились забористые эпитеты в адрес блудной супруги и всех ее родственников вплоть до седьмого колена.
Маруся стояла, вжав голову в плечи, и боялась оглянуться. Но Виктор даже пальцем ее не тронул. Он в бешенстве прыгал в дверном проеме, брызжа слюной и осыпая жену проклятиями. А приблизиться почему-то боялся. Словно между ними натянулась защитная сетка, как в цирке, когда на арену выпускают львов. Напоследок он схватил с полки банку с огурцами и со всего размаха жахнул ее об пол. Огурчики весело разлетелись по линолеуму, пробороздив растекшуюся лужу рассола.
Маруся вздрогнула и съежилась. Послышались удаляющиеся шаги и затихающие в дальней комнате ругательства. Виктор чем-то гремел, хлопал дверцами шкафов, швырял на пол что-то тяжелое. Она стояла, глядя на бегущую из-под крана воду, и заторможенно пыталась сообразить, что это все означает для нее. Хорошо или плохо то, что сейчас происходит, и какие могут возникнуть последствия вакханалии, бушевавшей в гостиной? Мозг застыл, словно котлета, забытая в морозилке, и отказывался связно мыслить. Марусю начал колотить озноб. Медленно оторвавшись от мойки, она шагнула к стулу и тяжело опустилась на него, навалившись на стол. Ее взору предстал коридор, в конце которого копошился бывший муж. С сумками. Марусе захотелось немедленно исчезнуть из его поля зрения, но сил на рывок уже не осталось. Единственное, что она смогла сделать, – это отвернуться, уставившись в стену. По кафельной плитке змеилась трещина, похожая на сухой сучок старого дерева. Или на линию судьбы, серую и изломанную.
– Чтоб ты сдохла! – с чувством попрощался Виктор, выволакивая на лестницу громоздкие сумки. За спиной у него алел походный рюкзак. Папин. Но это было уже неважно.
Нагнувшись за баулами, он не удержался под тяжестью ноши и врезался в стену. В рюкзаке что-то жалобно зазвенело. С трудом вернувшись в вертикальное положение, Виктор смачно плюнул в сторону жены и раскатисто пророкотал на всю лестницу, обдав эхом своего проклятия замызганные стены подъезда:
– Пропади ты пропадом!
Через открытую дверь до Маруси еще некоторое время доносились звук его шагов и хриплое злое бормотание. Наконец дверь подъезда хлопнула, и воцарилась тишина. Все. Конец семейной жизни.
Глава 23
– Свобода! – завопила Динуля, ворвавшись на следующий день в квартиру подруги. – Маринка! Не кисни. У тебя теперь начнется новая жизнь. Ты свободная, молодая, красивая! Невеста на выданье!!! – Дина радостно рассмеялась и, приплясывая, полезла в холодильник: – Так, что у нас на закусь? Я бутылочку принесла. Надо отметить долгожданный праздник!
Маруся тоскливо смотрела на порхающую по кухне подругу.
– Ты не представляешь, какой кошмарный у него был голос. Мне страшно. Он меня проклял. Понимаешь? Ты бы видела его глаза. Он меня ненавидит. Как теперь жить?
