Когда мужчина не среагировал и на повторную попытку Лиды завязать диалог, она осторожно тронула его за плечо. Даже если бы он сунул пальцы в розетку, реакция была бы менее бурной. Едва не опрокинув шаткую кресельную конструкцию, мужчина подпрыгнул, резко вскочив, а наушники, присоединенные к компьютеру, слетели, обнажив моментально спружинившие уши. Он был похож на слоненка из мультфильма «38 попугаев», и Лида поневоле прыснула.
– Вы? – изумился и покраснел мужчина.
«Вы» он произнес с интонацией, подразумевающей, что предварительное знакомство уже имело место быть. Видимо, недоумение, отразившееся на Лидочкином лице, было слишком явным, поскольку мужчина поспешно добавил:
– Георгий. Скорее всего, вы меня не помните. Наши мамы дружат. Помните, давным-давно я был у вас в гостях.
Лидина мама приводила в гости столько сыновей своих подруг, в надежде сбыть с рук засидевшуюся в девках дочь, что, если бы не уши, идентифицировать Жорика было бы сложно.
– Ну, что вы! Разве такое можно забыть? Нас пытались поженить! – рассмеялась Лидочка.
– Но вы отбились, – тактично заметил Георгий.
Продолжить диалог им не дали. На кафедру влетела кометой маленькая полная женщина и, заломив руки, заверещала:
– Георгий Владиславович! Все пропало! Катастрофа! Это чудовище, это недоразумение перепутало месяц! Семинар будет на месяц раньше!
Он виновато и умоляюще посмотрел на Лиду:
– Секунду, только не уходите, пожалуйста…
То, что произошло дальше, напомнило Лидусе фильм «Терминатор», когда из аморфной лужи вдруг материализуется нечто суперменистое, железное и несгибаемое. Неуклюжий и потешный Жорик, не переставая семафорить своими слоновьими ушами и не став мужественнее в своем макаронно-дистрофическом облике, вдруг словно оброс каким-то мощным биополем.
– Инесса Карловна, прежде всего успокойтесь.
– Как я могу? Поймите, без вас этот семинар – не семинар, вас же ждут! Именно вас. А визы и билеты менять мы не успеем. Это же трагедия вселенского масштаба!
Женщина схватила со стола графин и, плеснув жидкость в пластиковый стаканчик, одним махом опрокинула себе в рот, словно в графине была не вода, а водка.
– Все решаемо, не надо паниковать. – Голос Жорика звучал спокойно и уверенно.
Стрекотавшая и подпрыгивавшая Инесса Карловна, выслушав размеренную и плавную фразу Георгия, успокоилась и укатилась, подобострастно раскланявшись с коллегой и отвесив на прощание какой-то витиеватый комплимент.
– Простите. – Перед Лидочкой застенчиво склонился прежний Жорик, нескладный и смешной. – У вас ко мне был какой-то вопрос?
Теперь уже засмущалась Лида. Загружать уважаемого человека, без которого не состоится важный семинар, своими личными проблемами было неудобно.
Она начала вежливо откланиваться, пятясь к дверям и называя собеседника не иначе как Георгий Владиславович. А Жорик испуганно хватал ее за руки, не давая уйти и затягивая обратно в помещение. В результате этих китайских церемоний пара переместилась в ближайшее кафе, где Лида, подкупленная неожиданно открывшимся у спутника обаянием, и вывалила свою просьбу, снабдив ее многократными отступлениями от темы. Георгий пространно заверил ее, что ему только в радость выполнить поручение, он осчастливлен возобновившимся знакомством и горд, что его сочли достойным столь ответственной миссии. В заключение, совершенно обалдевшую Лиду, забывшую, что она приехала на собственном авто, с почестями усадили в такси и довезли до дому.
– Я должен быть уверен, что девушка после моего ухода останется в полной безопасности. А в подъезде всякое может случиться! – засмущался Георгий, отказавшись от предложенной чашечки кофе и не решившись переступить порог Лидочкиного жилища. – Уж простите, я старомоден. – И он резво ускакал по лестнице вниз, оставив замечтавшуюся Лиду, названную девушкой, в приятном недоумении.
Получив фотографии, Олечка побрела домой. Ей даже не хотелось смотреть эти глянцевые карточки, имевшие легкий привкус обиды. Сдача с тысячной купюры оказалась большой, что еще сильнее ударило по Олечкиному самолюбию, будто ей дали чаевые за выполненную работу. В жизни началась черная полоса, ничто не радовало, а из красок окружающего мира словно убрали яркость, превратив наступающий май в блеклый ноябрь. Ей было очень жаль себя, и хотелось плакать. Но плакать было негде: на улице стыдно, а дома противно – там болтался Колясик, старательно изображавший заботливого папашу.
Бросив пакет у вешалки, Оля вдруг ощутила такой приступ отчаяния и пронзительного сострадания к самой себе, что бегом унеслась в ванную комнату, чтобы выплакаться всласть под шум воды.
Душ шелестел летним ливнем, смывая обиды и заглушая отзвуки разыгрывавшейся за пределами ванной комнаты драмы.
– Сволочь! – завопил Колясик, вытряхнув из пакета фотографии и шлепнувшись на пол.
– Что случилось? – заволновалась прибежавшая на вопли Татьяна. – Что там?
– Она меня не оставила. И здесь достала! – трагически прошептал Николай, тыча пальцем в рассыпанные по полу глянцевые снимки. – Мстит! Нам обоим мстит! Что делать-то?
Он по-бабьи запричитал и вскочил, неловко поскользнувшись на попавшей под тапку фотографии.
– Пропали мы, Танька, пропали! – Коля бессмысленно качал головой и шлепал себя по бокам, словно ждал, что эти похлопывания как-то простимулируют мозговую активность и подскажут выход из тупика.
– Кто это? – Татьяна неловко наклонилась и подобрала фото молодого чернобрового паренька. – Чего голосишь-то? Объясни нормально!
– Это кто? Это кто? Дура! – заорал он, брызнув ей в лицо слюной. Татьяна отшатнулась. – Ритку помнишь?
– Завьялову? – осторожно и испуганно спросила она, все еще не понимая, но сходя с ума от тучи предположений.
– А какую еще? Все, пришел час расплаты. Мало ей моего позора с курьерством было, не успокоилась! Это ж она сейчас до тебя решила добраться, а заодно и меня потоптать!
– Коля, да она про нас знать не знает! – со слезами выкрикнула Татьяна. – С чего ей мстить-то?
– Все она знает!
– Почему ты решил, что это она?
– Курица толстозадая, ты на карточки глянь! Что ты только одну-то взяла! Остальные посмотри! Ритка это, бизнесменша!
– Бизнесменша? – удивилась Татьяна. – Неужели?
– Судьба у нее такая! Она на коне, а мы – в г….! Сыночка подослала! Вот про что девка говорила!
– А ну не визжи и рассказывай по порядку! – рявкнула взявшая себя в руки Татьяна, треснув кулаком по стене. – При чем тут ее сын?
– Не ее, а наш с ней! Наш с ней сын, который спит с нашей с тобой дочерью! Усекла? Вот такая петрушка! Вот как она лихо все закрутила!
Вышедшая из ванной комнаты Оля застала жуткую картину: у ее пакета среди разбросанных по полу фотографий сидела бледно-зеленая, с трясущимися губами мама, а рядом скакал блохой и матерился Николай. В предчувствии беды Оля замерла, боясь спрашивать, в чем дело.
