– Да кому он вообще может быть нужен? В постели ноль! Пузо – как у бабы на сносях! Ленивый, скучный, мямля, рохля, ни на что не способен! Мужчина должен уметь удивлять, а этот! Тьфу!
На взгляд Надежды, как раз удивить у Красовского получилось. И, судя по тому, что застукан Андрей был в постели, что-то он там мог. Не белье же он там своим пузом утюжил!
– Так зачем он тогда этой блондинке? – Надя максимально смягчила свой вопрос.
– Да ей кошелек нужен! Всем нужен кошелек!
– А тебе? Сам Андрей тебе нужен?
– Ты дура, Иванцова? Он мне был нужен! Был. Какая любовь после стольких лет? Сказок начиталась? Это привычка. Элементарная привычка. С ним было удобно, уютно, спокойно и надежно.
– То есть ты бы его хотела вернуть?
– Ничего ты не поняла, Надька! Вот представь: пришла ты в гости, нацелилась на шницель или кусок индюка, а от него кто-то откусил. Ты возьмешься доедать?
– Я так понимаю, что это такие восхитительные аллегории с Андреем? – оторопела Надя.
– Именно. Раз им пользуются все кому не лень, я объедки подбирать не намерена. Хоть после царского пира, хоть после дворовой собаки. Я справлюсь. Назло ему, он еще приползет! Он еще поймет, как круто ошибся! Локти будет кусать!
– Ну, погоди. Я мысль теряю. То есть ты хочешь его вернуть все-таки? Чтобы он побитой собакой приплелся обратно?
– Почти. Чтобы приплелся – хочу, но обратно его принимать не буду.
– Ладно, – махнула рукой Надя, уверенная, что Вика еще сто раз успеет передумать, причем в любую сторону.
– А ты не маши на меня. Я и без него устроюсь. Гад он. Кровопийца! Молодость мою выпил, а жмых выплюнул. Ну и кто будет питаться жмыхом? Нет, ты мне скажи! Кому я нужна: сильно б/у и с рогами? Баба, которой наставили рога, называется лосиха, и муж ей подходит только один – лось! А мне лось не нужен, поэтому лучше я буду пить, пока не помру.
В подружкиных высказываниях оставалось все меньше логики, поэтому Надюша решила сменить тему, а заодно хотя бы частично решить свои проблемы.
– Викуш, можно я тебя отвлеку от этих трагедий? Все равно сегодня ты ни до чего хорошего не додумаешься, только психовать будешь без толку.
– Да я спокойна, как заглохший танк, как статуя пионеру-герою! – пафосно заявила Вика. – Давай, отвлекай. Можно подумать, мне больше заняться нечем, как лить слезы по безвременно уползшему в чужую постель супругу. Ха-ха.
– Я хочу поменять работу, наверное, – робко начала Надя. – Деньги нужны и вообще.
– Точно, – охотно согласилась Вика. – Всем нужны деньги. И этой тощей малолетней кобыле тоже. Помяни мое слово, она обдерет Красовского, как заяц яблоню, и слиняет. Кстати, кроме кошелька, никаких интересных деталей в нем больше нет. Это я тебе точно говорю, как пользователь со стажем.
– У тебя в гостинице вакансии есть? – попыталась вернуть подругу в нужное русло Надя.
Но Вика, как и любой нормальный человек, зациклившись на собственной беде, была просто не в состоянии воспринимать какие-то посторонние проблемы и все услышанное интерпретировала в соответствии со своей трагедией.
– В принципе есть. Замгенерального свободен, потом начальник службы охраны в стадии развода. Ну, повар-итальянец вроде холостой, но уж больно страшненький.
– Вика, – простонала Надюша. – Мне нужна высокооплачиваемая работа! Срочно.
– Почему срочно-то? – по-деловому удивилась Вика. – Такие дела с наскока не делаются. Надо как-то продумать все, подготовиться. Да и необязательно в гостинице. Лучше захомутать кого-нибудь из его партнеров или общих знакомых, чтобы можно было пересечься на тусовке. Заодно и себя реабилитирую, чтобы было непонятно, кто кого бросил. Типа, высокие отношения, всем хорошо, разошлись без скандала, красиво и обоюдовыгодно. Только тогда надо кого-то покруче Андрюхи найти, чтобы всех уесть.
– Вика, ты в состоянии отключиться от своего Красовского? Мне. Нужна. Работа. Срочно. Я понимаю, что тебе не до меня, но я ждать не могу. Мне срочно.
– Чего это? – Вика с любопытством уставилась на подругу. – В казино проигралась? Или залетела и теперь хочешь обеспечить декретный отпуск нормальными деньгами?
Решив врать в направлении, близком обманутой и жаждущей мести Вике, Надюша выдохнула:
– С мамой поссорилась. И поспорила, что смогу чего-то добиться. Сама. И уехать мне от нее надо срочно, чтобы пожить самостоятельно, чтобы доказать, что я не верблюд.
– О, а наша мамаша говорит, что ты верблюд? – хохотнула Виктория. – Тогда это, считай, аксиома, и доказать обратное шансов почти нет. Люблю я Татьяну Павловну, хоть она и язва. На такое дело тебя сподвигла. Не мытьем, так катаньем. Но победить родительницу – святое дело. Подыщу тебе что-нибудь. Пожить пока можешь у меня.
– Тебя отсюда выпирают, – аккуратно напомнила Надя. – Забыла?
– Так я тебе предлагаю в однокомнатную. Жильцов выпру, тебя заселю по льготному тарифу, – прояснила ситуацию Вика.
– Все, тебе больше не наливать, – расстроилась Надюша. – В однокомнатную едешь ты. Тебя туда муж послал.
– Послал он! Это я его послала! Мужик, который кувыркает по моей постели всяких выдр, мне не муж, – гордо ответила Вика. – Пусть сам катится куда угодно.
Нужно было смотреть на вещи объективно: мадам Красовская была более не в состоянии мыслить логически. Поэтому Надя сдалась:
– Можно, я тебе завтра насчет работы позвоню?
– Об чем разговор. Конечно, звони.
– А… Ты в порядке? – Оставлять Вику одну после такого потрясения было страшновато.
– Ха! Она еще спрашивает! Да, полный о’кей. Полнейший. Полнее не бывает: в кровати – девка, во лбу – рог, в сердце – дыра, в перспективе – одинокая старость. Все просто волшебно! Скоро Новый год. С наступающим тебя, Иванцова.
– До Нового года еще дожить надо, – мрачно поддержала тему Надежда.
– Я доживу, – тряхнула челкой Вика. – Из принципа и назло врагам. Я еще имущество разделю. Будет у них вместо медового месяца война миров. И я еще подумаю, принимать ли их капитуляцию.
Виктория мечтательно закатила глаза и с хрустом надкусила яблоко и добавила:
– Во они у меня где будут. Не на ту напали.
– Тогда ладно, пойду я, – успокоилась Надя. Раз уж Вика собиралась биться до последнего, то уж на эту ночь ее точно можно было оставить.
Если в судьбе начинается черная полоса, она грязной кляксой распространяется повсюду, словно августовская туча. И не видно уже ни солнца, ни синего неба, ни птиц, только маленькие и большие трагедии тревожными кузнечиками стрекочут под ногами.
Всю ночь Надюша проворочалась. Ей было так страшно, что даже слезы не текли, высохнув где-то в груди и царапая горло сухими песчинками. Обида и злость на собственную тупость вызывала лишь ярость и бешенство. Надя понимала, что не имела права на сострадание. Она не имела права растеряться, но растерялась, не имела права жалеть себя, но пыталась оправдать.
