– Мышкина, от твоего визга на улице у машин сигнализация срабатывает. Что опять? Нашла пылинку на полу или погода на уши давит?
Сирена оборвалась так же неожиданно, как завелась. У Кати зазвенело в ушах от наступившей тишины.
– Привет, я Диана, – к Кате участливо наклонилась высокая худая девушка, одуряюще пахнущая духами. Запах подействовал как нашатырь. Катерина судорожно вздохнула и потрясла головой.
– Расслабься, воздушная тревога кончилась, – хихикнула Диана. Она была удивительно нескладной и смешной: морковно-красные волосы торчали коротким ежиком, маленькие веселые глаза были густо обведены черным, а тонкие губы постоянно улыбались, обнажая крупные белые зубы.
– Здравствуйте, – проблеяла Катя.
– Привет-привет! Ты новая секретарша?
– Секретарь, – немного обидчиво поправила Катя и опасливо покосилась в сторону двери. Толстая тетка продолжала маячить там кошмарным изваянием, словно черная рука из детских страшилок, в любой момент готовая схватить свою жертву, лишь только последний луч света погаснет. Луч света в лице Дианы, похоже, гаснуть не собирался. Она по-хозяйски пристроила в шкаф воздушный полушубок, оставшись в чем-то восхитительном с декольте и пестрыми вставками, едва прикрывающими грудь.
– Батарею включи, – скомандовала Диана, – а то замерзнем и любимого начальника простудим. Давай, обживайся, если что – я помогу.
Катя благодарно улыбнулась и снова покосилась в сторону Мышкиной. Более неудачную фамилию для столь габаритной особы придумать было бы сложно. Та продолжала мяться в коридоре, свирепо покусывая губу и громко сопя.
– Ну что, кофе попьем или до обеда дотянем? – Диана сладко потянулась и плюхнулась на стол, заплетя изумительно длинные ноги в некое подобие косички. Сквозь тонкие бриджи отчетливо проступили худые колени. Катя с завистью подумала, что никогда не смогла бы чувствовать себя настолько уверенно, имея в запасе лишь суповой набор костей, двухметровый рост и сомнительный бюст. Тем не менее от Дианы теплыми волнами исходило необъяснимое обаяние, поэтому на нее хотелось смотреть не отрываясь и не замечая худых рук, слишком длинного носа и общей потешности образа.
– Хотите кофе? – Катя вежливо повернулась к Мышкиной. Эффект был таким, словно, ходя в темноте по комнате, она наступила на кнопку включения пылесоса. Мышкина немедленно включила ультразвук и опять начала нечленораздельно ругаться, набирая обороты. Диана быстро нашарила в стаканчике ластик и швырнула в коллегу.
– …в рабочее время надо работать, – неожиданно внятно закончила выступление оппонентка и снова захлопнула рот, сжав толстые губы в куриную гузку.
Конечно, Мышкина была права. Обещанный заоблачный оклад надо отрабатывать честно и старательно, а не разведывать обстановку в коллективе и не искать местечко на ступенях офисной иерархии. Придет время, и это место определится само. Но, видимо, Катя и жила так тяжело и неудачно, потому что изначально ее подход к жизни был неверным. Она торопливо признавала свои ошибки, покорно пригибая голову под шквалом неудач, а окружающие с удвоенным рвением начинали бить по согнутой спине. Покорного человека ударить легче, чем умеющего постоять за себя. Сочувственно глянув на уже готовую к оправданиям Катю, Диана тряхнула остатками челки и процедила:
– Молодец, Мышкина. Правильно мыслишь. Вот иди и работай и другим не мешай.
Мышкина в ответ беззвучно прошлепала губами нечто, что можно было перевести как что угодно, только не как согласие с Дианиной позицией. Это было чрезвычайно странно. Наблюдался интересный феномен: совершенно посторонний человек, не знавший Катю, тут же распознал в ней грушу для битья, четко разграничив манеру общения с ней и с Дианой. Или у Дианы было в фирме особое положение? Или это положение было у Мышкиной? Вопросы налипали на Катино сознание, как пылинки на экран телевизора: их становилось все больше и больше, а общая картина только портилась.
– Она должна оформиться, – упрямо промычала Мышкина.
Об этом Катя как-то не подумала. С Крягиным она договорилась, что на время испытательного срока увольняться из библиотеки не будет, страшно удивив будущего начальника тем, что боится потерять должность библиотекаря.
– Я не могу оформляться. Леонид Викторович сказал, что я могу пока ходить так, – пискнула она, стараясь вложить в свой голос максимум солидной уверенности. Нельзя вложить то, чего нет. Получилось душераздирающе жалко, как у Кисы Воробьянинова, просившего подаяние.
– Что значит «так»? – рявкнула Мышкина. – Как это «так»? На каком основании вы тогда проникли в офис, если вы здесь не оформлены?
Катя съежилась, собираясь с мыслями. Надо было либо сейчас же поставить на место эту обнаглевшую слониху, либо потом будет поздно, и одним врагом в новом коллективе у нее будет больше. Мысли не собирались, юркими муравьями разбежавшись по закоулкам сознания. Злобно блестевшие выпуклые глаза Мышкиной парализовали волю, заставляя организм трусливо вибрировать. Или это не глаза, а биополе, как говорила мама. Может, Мышкина была бытовым энергетическим вампиром или вообще ведьмой. Хотя ни одна метла такую ведьму не выдержит. Представив себе, как Мышкина тенью, оседлавшей разлохмаченную швабру, летит на фоне луны, а потом с утробным уханьем падает вниз, срывая кошачьи гастроли на крышах и пугая припозднившихся пьянчужек, Катерина неожиданно разулыбалась.
– Я тебе поржу! – завибрировал в барабанных перепонках голос вампирши. Он бился, словно жирная муха о стекло, сгоняя улыбку и резко портя настроение.
– Ты оглохла, что ли, дорогая, – вкрадчиво пропела Диана. – Она с Крягиным договорилась. Тебе эта фамилия о чем-нибудь говорит или будешь с ним пререкаться по поводу его прав?
Мышкина не привыкла сдавать позиции без боя.
– Напишешь заявление, – отрезала она, адресуясь уже к Кате и безапелляционно перейдя на «ты». – Я составлю форму временного пропуска. – С этими словами она удалилась, словно далекий горный обвал, грохоча каблуками по пути следования.
– Это наш отдел кадров, – Диана с интересом смотрела на Катю. – Привыкай ее затыкать, иначе сожрет. У нее проблемы с характером. Мадам даже мужиков иногда до нервного срыва доводит. Старая дева! У них всегда завихрения в мозгах, ранний климакс и все такое. Потом сама увидишь: она на мужиков уже в открытую кидается. Кто интеллигентный, отшивает вежливо, кто нормальный – развлекается.
– В каком смысле? – ужаснулась Катя, с трудом представив себе формы развлечений со сварливой Мышкиной. Совсем недавно Катя и сама была старой девой, поэтому Мышкину ей внезапно стало жалко, хотя коленки все еще тряслись, а чувство несправедливой обиды ершистым шариком ворочалось в груди.
– Не пугайся. Не в том, в котором ты подумала. Просто говорят ей комплименты и смотрят на реакцию.
– Это… гадость какая, – пробормотала Катя.
– Не, смешно получается. Она еще пару раз тебе нервы потреплет, и все моральные терзания отпадут, как шелуха с чеснока. То, что было сегодня, фигня по сравнению с мировой революцией. Ты нашу Таню в деле не видела, когда она задается целью кого-то выжить.
