– Не визжи! У меня Нинка спит, разбудишь! Сейчас выйду. Пузырь принес?
Из-за его спины надвигался огромный силуэт разбуженной Нинки. Молча, одним рывком она отодрала супруга от подоконника и с грохотом захлопнула рамы.
В общем, Диму услышали все, кроме самой Вики, которая под свист ветра в ушах бежала к автобусной остановке.
Как и следовало ожидать, автобус уже был там, распираемый озверевшими от давки пассажирами, торчавшими изо всех щелей, словно герметик. Вика вместе с остальными невезучими во всех смыслах согражданами бестолково попрыгала у дверей, попихала свисавшие зады везунчиков и вынуждена была признать свое поражение. Автобус со стоном и скрипом поехал дальше, а народ уныло уставился на линию горизонта в ожидании следующего. На остановке топталось большое количество платежеспособных, в отличие от Вики, пассажиров, поэтому сразу после убытия автобуса толпа ощетинилась голосующими конечностями, но маршрутки и частные извозчики со свистом проносились мимо.
Дима с интересом смотрел на девушку: на ее лице было такое отчаяние, что он почувствовал себя волшебником из голубого вертолета. Подъехав поближе, он скромно бибикнул. Вика не отреагировала, зато к машине рванули сразу несколько многообещающе улыбающихся девушек, пара дам бальзаковского возраста и даже один полный одышливый мужик, отставший от женского коллектива, но не сдавшийся и подпрыгивающий сзади, выпучив глаза и размахивая купюрой неизвестного достоинства. Это было достаточно неожиданно, Дима быстро блокировал двери, чувствуя себя участником сафари во время нападения стаи диких обезьян. Дамы дергали ручки дверей и скреблись в окна. У него даже мелькнула мысль, что он неправильно выбрал направление бизнеса: вот где сверхприбыли, когда народ готов переплачивать за право вовремя попасть на рабочее место!
Пришлось проехать вперед и вернуться на остановку пешком. Вдали показался автобус. Толпа напружинилась, готовясь к атаке, а ничего не подозревающий Дима, словно маленький наивный мальчик в джунглях, кишащих дикими животными, протискивался к сосредоточившейся Вике.
– Привет, – он аккуратно тронул ее за плечо, но она даже не обернулась.
– Вика, привет, – он взял ее за руку, которую она, все так же не оборачиваясь, отдернула. Он ожидал совсем другого приема. То, что он может по степени важности проиграть какому-то замызганному автобусу, стало для Димы откровением.
Он решительно сгреб ее в охапку и вытащил из толпы. Жажда взять общественный транспорт штурмом настолько обуяла привыкшую к ежеутренней борьбе девушку, что она даже не сразу сообразила, кто ее вырвал из привычной атмосферы.
– Я говорю, привет! – привел ее в чувство Дима. – Ну ты и бегаешь! Еле догнал на машине!
– Мог бы позвонить! – ошарашенно выдохнула Вика, не зная, что еще можно сказать в этой ситуации. Она и не надеялась увидеть его еще раз. – У меня мобильный есть, между прочим.
Мобильный у нее появился не так давно. Поскольку по телефонам теперь разговаривали даже дряхлые бабульки в магазине, громогласно уточняя у домашних, какой кефир купить для зятя, чтобы он не кривил рожу, Вика тоже решила разориться на скромный «бэушный» телефончик, дабы не отставать от прогресса.
– Так я ж забыл номер взять! – виновато улыбнулся Митя и развел руками. – Поехали!
– Поехали, только мне в институт, – покраснела Вика.
– Само собой. Домчу с ветерком! – Он приоткрыл дверцу и галантно помог сесть, поддержав под локоток. Если бы он еще догадался купить цветы, то это было бы похоже на сказку. Хотя Вика боялась сказок, потому что помнила: всегда настает момент, когда карета превращается в тыкву, а платье – в тряпку. И не каждую Золушку принцы потом ищут с туфелькой.
– Тебе какую музыку включить? – Дима, не глядя, потыкал кнопочки на панели.
– Мне все равно, к какой привык, ту и слушай, – вежливо ответила еще не пришедшая в себя Вика.
Ответ ему понравился. Обычно девицы начинали капризно перебирать названия радиостанций, вызывая головную боль своим недовольным стрекотом.
– У тебя на вечер какие планы? А, забыл, тебе же надо свериться с ежедневником! – шутка не прошла, поскольку Вика смутилась почти до слез, убитая его уверенностью, что у нее не может быть никаких планов. Причем он был уверен в этом настолько, что даже позволял себе шутить на эту больную тему. Конечно, она могла бы подпортить ему настроение, сообщив, что у нее на сегодня уже намечено свидание или что она идет сегодня в театр, но почему-то в данном случае внутренний голос подсказывал ей, что сейчас строить из себя гордую, пользующуюся неизменным мужским интересом барышню не следует: в состоянии гордого одиночества можно зависнуть до пенсии.
– Пока никаких, – все-таки в ее голосе промелькнула обида, и Диме стало неудобно за насмешку. В конце концов, он тоже когда-то был робким и неопытным, но его от подобного высокомерия со стороны более опытных дам спасали мамины деньги. У Вики не было такого надежного тыла.
– Тогда приглашаю тебя на романтическую морскую прогулку!
Вика тут же представила, как они будут бродить вдоль залива, взявшись за руки, и смотреть на медленно тонущее в темнеющем море холодное малиновое солнце. Они будут вдыхать терпкий запах водорослей, ежиться от пронзительного осеннего ветра, вздымающего из-под ног красно-золотую листву, она замерзнет, он отдаст ей свою куртку, накинет на плечи, обнимет…
– Ага! – счастливо отозвалась она, с трудом вынырнув из своих розовых грез. – В смысле, я хочу прогулку и все такое.
Получилось невозможно глупо, как у пэтэушницы, которой не романтическую прогулку предложили, а кувыркание на сеновале в сжатые сроки. Но умение правильно и достойно принимать подобные предложения приходит только с опытом, который у Вики как раз отсутствовал, зато желания и эмоций было через край, поэтому часть из них и выплеснулась в ее детско-восторженном «ага».
– Отлично! – Дима решил изобразить бурную радость от ее согласия. То есть он, конечно, был рад, но и никаких сомнений в том, что девушка согласится, у него не было, так что радость эта была тоже в плане. – Когда тебя забрать?
Вообще-то Вика с удовольствием поехала бы прямо сейчас, проигнорировав лекции и процесс получения фундаментальных знаний, но надо было держать марку, поэтому они договорились на четыре часа.
– На нашей скамеечке? – подмигнул Дима.
– Ага, – опять нервно ответила Вика, обомлев от местоимения «нашей». Это уже было намеком на некую общность, а от некой недалеко и до конкретной.
– Куда ты вчера провалилась? – налетела на блаженно улыбающуюся Вику Бульбенко. – Я тебе Павлика хотела показать!
– Твой Павлик даже не вылез из машины, между прочим, или в его возрасте это уже тяжело? – съехидничала Вика, вспомнив вчерашнего престарелого ковбоя, укатившего с англичанкой.
– Просто он не хочет лишний раз светиться!
– А у него семья есть? – бдительно поинтересовалась Вика, которая уже начала строить собственные планы на будущее, и в этой связи ее очень заботила непристроенная Бульбенко, которая могла стать угрозой для ее тихого семейного счастья. Как только у девушки появляется друг, она сразу же начинает переживать по поводу внешности и личной жизни подруг, которые ранее ее не волновали так глобально. Как двум приятельницам, севшим на кухне поболтать и попить чайку, требуется занять орущих младенцев, – при этом в ход идут даже строго запрещенные мультики и конфеты, – так любой женщине в преддверии собственных брачных игр нужно чем-то занять своих свободных подруг, чтобы они временно не мешались под ногами, а появились лишь в загсе, когда они уже ничему не смогут помешать.
