Роме тоже надоела пафосная минута молчания, сильно затянувшаяся и от этого очень нервировавшая и дезориентировавшая его. Кофе заканчивался, а он так и не придумал, как освободиться от тягостного общества двух одиноких дам. Вода, надоедливо отсчитывавшая секунды за его спиной, навевала воспоминания о блокадном метрономе и вызывала нервную чесотку. Кран хотелось залепить скотчем, заткнуть пальцем или вообще оторвать, чтобы только не слышать этого мерного звука падавших капель.
– А что с краном? – в гробовой тишине, которая, казалось, не беспокоила только добродушную Екатерину Андреевну, вопрос бабахнул пушечным выстрелом, изумив и напугав не только отчаявшуюся подобрать тему для беседы Вику, но и самого вопрошавшего.
– Ай, – махнула рукой мама, не дождавшись, пока дочка соберется с мыслями и найдет в себе силы поддержать светскую беседу, слегка отклонявшуюся от привычных канонов, – мы уже привыкли. У меня вообще такое чувство, что он всю жизнь неисправен. Во всяком случае наш сантехник поставил какой-то неутешительный диагноз и оставил пациента умирать.
– Надо посмотреть, – солидно кивнул Рома, с одной стороны – радуясь, что вывернулся и закончившийся кофе не поставил его перед необходимостью выдавливать из себя повод для бегства, а с другой – злясь на себя за проявленную инициативу: он категорически не чувствовал желания ковыряться в старом кране и прилагающихся к нему трубах.
– А разве вы разбираетесь в этом? – искренне удивилась Екатерина Андреевна.
– Я много в чем разбираюсь, – с юношеским бахвальством тряхнул лобастой башкой Рома и приосанился. Получилось как-то глуповато, совсем по-мальчишески. Он густо покраснел, приобретя глубокий свекольный цвет лица. Рома ощутил непонятно откуда взявшееся желание непременно понравиться Викиной маме и произвести впечатление.
– Вы по профессии кто? – доброжелательная улыбка Екатерины Андреевны не давала повода заподозрить в ее вопросе коварного подтекста, который, как он помнил по рассказам бывалых друзей, всегда содержался в любой реплике многоопытной дамы, метящей на должность тещи.
– Да так… – этой неопределенностью Рома хотел придать себе веса в ее глазах, но получилось опять несолидно, и он стушевался.
– Тебе инструменты нужны или, может, не надо? – жалобно пискнула Вика, опасаясь грядущего позора. Она была уверена, что кавалер, небрежно швырявшийся дензнаками в ночном клубе, способен только раскурочить и без того хилую сантехнику, создав лишние проблемы.
– Нужны, – Рома напыжился, сложив подбородок в щетинистую гармошку. – Не ногтями же я это все отдирать буду.
Вика беспомощно покосилась на маму, но та, казалось, ничего из ряда вон выходящего в ситуации не видела. Наоборот, в ее глазах вспыхнул азарт, и Екатерина Андреевна, легко подхватившись, метнулась к стенному шкафу в коридоре, словно боялась упустить залетного гастарбайтера, из которого по дешевке можно извлечь много пользы. Конфронтация с местным сантехником, мутно скользившим по ней то похмельным, то хмельным взглядом и требовавшим непомерную сумму за починку крана, аргументируя цифру невнятной сугубо сантехнической терминологией, ей невероятно надоела, и грех было не воспользоваться подвернувшимся шансом. А заодно и проверить рукастость дочкиного кавалера. Екатерина Андреевна еще не решила, нравится ли ей этот мальчик, которого она уже успела окрестить про себя Рыжиком, и, конечно же, отметила, что парень намного старше Вики. Хорошо это или плохо, она тоже пока не решила.
Инструменты остались еще от деда, но, поскольку в квартире обитали две женщины, их уже лет десять никто не трогал. Несколько лет назад во время очередной генеральной уборки Екатерина Андреевна свалила все сомнительные железки в большой чемодан, с которым Вика в далеком детстве ездила в пионерский лагерь, и благополучно о нем забыла до лучших времен. И вот эти времена наступили.
Чемодан, впавший в летаргический сон, тускло поблескивал с антресоли мутноватыми замками и сладко улыбался здоровенной металлической ручкой.
– Так, держи лестницу, – скомандовала мама Роману и проворно полезла под потолок. Увидев перед своим носом ее розовые коленки, Рома чуть не выронил ходившую ходуном хлипкую стремянку. Коленки бодренько пошагали дальше, заставив бедного парня, свернув шею, изучать замысловатый цветочный узор на обоях в прихожей. Он так увлекся подсчитыванием горошин в бледно-зеленом букете, что даже вздрогнул, когда Екатерина Андреевна, неожиданно вплывшая в его поле зрения, запыхавшись проговорила:
– Уму непостижимо, как я его туда затащила. Давайте вы.
– Угу, – разбуженным филином ухнул Рома и начал послушно карабкаться к антресолям.
Едва только он дернул неподъемный чемодан, как в коридор притопала Вика с неурочным вопросом: «Чего так долго?» Поскольку такое понятие, как везение, было с ней абсолютно несовместимо, она озвучила свой вопрос, встав ровно под правым локтем Ромы, уже рванувшего чемодан на себя. Добровольный сантехник, бдительно отслеживающий траекторию полета баула, чтобы не задеть ненароком потенциальную тещу, с длинной матерной тирадой дернулся влево, повалившись вместе со стремянкой на зазевавшуюся Екатерину Андреевну.
Реакции мамы мог бы позавидовать любой разведчик: лестницу она умудрилась все-таки удержать. Поэтому к полу Рома летел вдвоем с чемоданом.
– …хорошо, что он упал на инструменты, а не инструменты на него, – услышал он робкий голос Вики, который тут же был дополнен выступлением интеллигентной мамы, внезапно растерявшей свою доброжелательность и сообщившей о дочери много интересных подробностей, ранее кавалеру неизвестных.
– Да уж, просто замечательно получилось, – прокряхтел он, садясь. – Каждый день бы так!
– Ромочка, как вы? – всполошилась Екатерина Андреевна, перестав пересказывать Викину биографию и переключившись на раненого. – Где болит?
Болело в принципе везде, но не сильно, поэтому он мужественно махнул хрустнувшей в локте рукой и улыбнулся, как супермен из боевика, залитый кетчупом и оповещающий зрителей, мол, все о’кей, не извольте беспокоиться.
– Вам надо к врачу, – не унималась Екатерина Андреевна, в глазах которой стояли слезы, а руки тряслись от пережитого волнения.
– Ерунда, я не так уж долго летел, – качнул он головой, пытаясь пошутить. Мама повернулась к застывшей в скорбной позе Вике, и Рома подумал, что если бы его сейчас здесь не было, то Виктория стопроцентно заработала бы подзатыльник.
– Все хорошо? – глупо улыбнулась девушка, пытаясь угадать по Роминому лицу, что он сейчас о ней думает. Его маленькие глазки абсолютно ничего не выражали, но чисто теоретически о ходе его мыслей она догадывалась.
– И могло бы быть лучше, да некуда! – в сердцах ответила за него Екатерина Андреевна.
Невзирая на эту мелкую неприятность, Рома все-таки занялся краном. Ему понравилось, с какой готовностью ему подаются инструменты и каким подобострастным тоном задаются вопросы. Он рос без отца, поэтому еще со школьной скамьи научился управляться с любыми бытовыми поломками. Роман уже успел забыть, когда он в последний раз собственноручно занимался починкой кранов, поскольку его доходы позволяли вызывать нормальных сантехников, а не жэковских монстров, по непредсказуемому расписанию вылезающих из канализации и, не вытирая ног, топавших по квартире, оставляя мокрые вонючие следы на полу. Да и не ломалось у него пока ничего. Но вспомнить юность было приятно, тем более что краем глаза он постоянно ловил уважительное и благоговейное выражение лица Екатерины Андреевны. Правда, Вика, возжелавшая изобразить умелую хозяйку, внесла некоторую сумятицу, покидав в раковину грязную посуду, пока мама хлопотала над Ромой в коридоре. Посуду пришлось вынимать и пристраивать на тумбочку, на которой тут же образовалась мокрая грязная лужа.
