— Элеанор — гадина и стерва. Она положила глаз на Сэма, поэтому вдруг и сделалась твоей лучшей подругой. А до этого была лучшей подругой Найши.
Белинда держалась учтиво, но сдержанно. Сказала, что я ошибаюсь насчет Элеанор, которая уже замучилась бегать по адвокатам и стряпать против Билли дело о сексуальном домогательстве. Она назвала Элеанор хорошей женщиной и искренней подругой. Эти дурацкие сплетни я, конечно же, подцепила у Паулины, к которой она, Белинда, теперь ни ногой! Хорошая стрижка, конечно, дорогого стоит, но это уже слишком! Белинда поблагодарила меня за предостережение и оценила мой благородный порыв. Иными словами, дала мне понять, чтобы я не лезла не в свое дело. Мы обменялись любезностями, на том разговор и окончился.
— А я тебе говорила! — укорила Паулина. — Ничего у тебя не вышло, так ведь? Она обиделась — ведь ты намекнула, что ее Сэма легко совратить. Hу а меня лишила клиентки. Я давно уже знаю — если люди хотят нарваться на неприятности, то обязательно нарвутся.
— С тобой говорить одно удовольствие, — заметила я.
Потом вся эта история утихла, и прошло два месяца.
За это время Белинда не пригласила меня на день рождения и не явилась к Паулине на окрашивание, хотя записалась давно. Элеанор в салоне не появлялась, бедняжки Найши больше не было в живых, мы ничего о них не знали и могли только строить догадки. И вот теперь, перед самым Рождеством, я сидела у Паулины, понятия не имея, где его справлять, бездомная, безмужняя, неприкаянная — разве что записаться в какой-то дурацкий санаторий далеко на севере, где мне предлагалось стройными рядами ходить на пешие прогулки в обществе состоятельных дам.
Голова моя висела над раковиной, когда у Паулины зазвонил мобильник. Она извинилась и ответила. К счастью, с мытьем было уже покончено, и я сама дотянулась до полотенца.
Паулина побледнела и даже присела.
— Элеанор мертва, — сообщила она мне дрожащим голосом. — Ее зарезала ножом Белинда, застав в семейной постели с Сэмом Клайнзом. Сэма Белинда и пальцем не тронула.
— Ну это понятно, — сказала я. — Ведь она его любила.
— А потом Белинда вонзила нож в себя, — продолжала Паулина. — И скончалась по дороге в больницу.
Жизнь тем не менее шла своим чередом. Волосы у меня были мокрые, и Паулина сделала мне укладку. Мы почти не разговаривали.
— Сэм загремел в больницу с приступом.
— Неудивительно, — согласилась я. — Там, наверное, было море крови.
— Да. Папарацци понаехали. ФБР. — Она протянула мне зеркало, чтобы я могла увидеть затылок.
— Очень симпатично, — одобрила я.
Как-то странно мы реагируем на смерть других людей. Умирает наш хороший знакомый, коллега по работе, а мы почему-то не испытываем никаких чувств. А вот умрет дальняя родственница, какая-нибудь тетушка, десятая вода на киселе, и мы душевно опустошены. Закономерности не прослеживается. Я была не знакома с Найшей, Элеанор едва знала, и история эта могла бы остаться для меня только абстрактным сюжетом. Но Белинда! Моя старая подруга! Почему же я почти ничего не чувствовала? Может, из-за того злополучного звонка? Или ее отповедь унизила меня больше, чем я думала? И, не попав к ней на день рождения, я была слишком уязвлена? Новость потрясла меня, поселила в душе пустоту, но я не горевала по бедной Белинде, нашедшей вечный покой, и стыдилась этого.
Глава 2
Ночевала я на бугристом раздолбанном диване моего сына Алека; правда, спала довольно крепко. Его жена Миранда настояла, чтобы мы проверили этот «Касл-спа» по Интернету. Оказалось — пять звездочек и букет самых противоречивых отзывов от постояльцев. Пять тысяч фунтов за десять дней сильно озадачили Миранду — поглощая бескофеиновый кофе, она ломала голову, пытаясь попять, что в этом заведении не так. А меня этот вопрос не волновал. Я устала и думала только об отдыхе, о предстоящих праздниках, о массаже и маникюре. И я еще не оправилась от потрясения после известия об убийстве и самоубийстве. На следующее утро все газеты только об этом и писали. «Трагедия в лондонском бомонде». «Поножовщина дошла и до высшего общества». Элеанор приняла приглашение погостить. Ей понадобились две недели, чтобы забраться в семейную постель. Там ее и застукала в обществе Сэма неожиданно вернувшаяся Белинда. Тогда она просто ушла, ничего с собой не взяв, а вернувшись на следующий день, обнаружила в двери новый замок. Они с Сэмом не были расписаны, хотя на Барбадосе случилось некое подобие свадебной церемонии, но о настоящем браке никто не думал. Дом был записан на Сэма. У Белинды не было никаких прав — только любовь, да и та, как выяснилось, мимолетная. Элеанор смотрела на нее в окошко и открыто смеялась. А на следующей неделе Белинда ворвалась в дом с ножом.
Но у меня были и свои проблемы. Миранда обещала найти агентство, которое отремонтирует мой дом за праздники, хотя и предупредила, что это обойдется мне в кругленькую сумму. Но после «Касл-спа» меня уже не путали никакие цены. Я и без Миранды знала, что на пять тысяч фунтов могу приобрести целую кучу новых нераздолбанных диванов. Я понимала, что у нее на уме. Я же писательница и умею читать чужие мысли. Правда, хорошо это только на бумаге, а в жизни — чистый кошмар.
Но Миранда как ни в чем не бывало выразила надежду, что меня не слишком расстроило произошедшее с моими друзьями. Убийство и самоубийство! Я сказала, что знаю об этом только понаслышке — ведь мы не были очень близки, просто знакомы. В тот момент я их фактически предала, отреклась от них — вышвырнула из своих мыслей. Я понимала, что так делать нельзя, однако сделала это. Потом Миранда пришла к простому выводу — мне действительно пора отдохнуть. В отдыхе нуждаются все — она, как учитель и мать двоих детей, знает это лучше других. Я обняла ее, хотя сроду не имела склонности к излиянию нежностей, и она, кажется, очень удивилась, но я действительно ее люблю.
Дорога из Лондона до Карлайла заняла четыре часа. Алек отвез меня на Юстонский вокзал к раннему, поезду. Когда мы свернули на Кэмденфоуд, зазвонил мой мобильник. Это был Джулиан из Вичиты. Он сообщил, что с мамашей все в порядке — только страху натерпелась, а шейка бедра цела, просто сильный ушиб. Вичита, сказал он, на два метра засыпана снегом, так что домой вернуться не так-то легко. Я успокоила его, сообщив, что на новогодние праздники записалась на спа и дома меня все равно не будет. Засим в трубке последовала, короткая пауза — кажется, Джулиан испытал легкое потрясение.
Потом он произнес:
— Так это же совсем другое дело! Значит, домой я могу не торопиться.
Он сказал, что мать только обрадуется, а с отчимом они, как известно, ладили. А еще он мог бы заскочить на пару дней в Нью-Йорк и погостить там у старых друзей. Потом мобильник трагически запикал и сдох — в этот момент мы ехали в каменных джунглях, начисто глушивших мобильную связь. Когда сигнал вновь появился, до Джулиана уже было не дозвониться — на сей раз по его вине.
Утром улицы пустовали за неимением любителей отовариться. Про выдуманные мною параллели с цунами я Алеку говорить не стала, поскольку в то злополучное святочное утро 2004 года он с Мирандой и детьми был в Шри-Ланке, и им пришлось спасаться бегством, чтобы выжить. Напоминать о таких вещах бестактно. Я только позволила себе констатировать факт. Он с удивлением посмотрел на меня и спросил, в курсе ли я последних новостей. Я честно сказала: «Нет».
