– Какого фига, чувак? – спросил Рассел.
– Рассел, – произнесла миссис Калески. – Не надо.
Она была слишком слаба и воспротивиться сквернословию сына решительнее попросту не могла.
– Рассел, – сказал Дэнни. – Мне просто нужно немного овсянки.
– Какого фига, чувак? – требовательно возвысил голос Рассел.
На этот раз миссис Калески совсем ничего не сказала. Он была совсем слаба.
Дэнни нашел большую жестяную банку с овсяными хлопьями и сказал Расселу:
– Это чтобы не чесалось. Полетте нужно, ясно?
Он поднялся наверх. Рассел молча пошел следом за ним. Дэнни пустил чуть теплую воду в ванну, закрыл ее пробкой. Он высыпал в ванну все овсяные хлопья из банки, потрогал воду рукой, закатал рукав рубашки, запустил руку в воду и хорошенько размешал овсянку. Оставив воду включенной, Дэнни отправился в спальню Полетты. Мимо Рассела он прошел, не сказав ни слова.
– Полетта, – сказал Дэнни, – ты немного посидишь в ванне, хорошо? Это поможет тебе. Будет меньше чесаться. Я посижу с тобой, ладно?
Он помог ей сесть на кровати, а потом повел в ванную. Она все еще плакала, но уже не так громко. Он держал ее за руку, и они вместе прошли мимо обалдевшего Рассела Калески, бывшего обидчика Дэнни, стоявшего в коридоре.
– Извини, – вежливо сказал Дэнни Расселу. – Прости.
Дэнни завел Полетту в ванную, закрыл дверь и запер на шпингалет.
– Ну вот, – сказал он Полетте. – Приступим, да?
Полетта была в пижаме. Пижама насквозь промокла от пота. Полетта была очень, очень слаба.
– Так, – сказал Дэнни. – Тебе придется раздеться, хорошо?
Полетта оперлась рукой о раковину, сняла носки, потом пижамные штаны и трусики.
– Хорошо, – сказал Дэнни. – Сейчас я помогу тебе снять рубашку, а потом мы тебя посадим в ванну, ладно? Тебе станет намного лучше, понимаешь? Хорошо? Подними руки, Полетта.
Полетта стояла на месте и не двигалась.
– Давай, – сказал Дэнни, – подними руки.
Полетта подняла руки – совсем как маленькая девочка, которая не может сама снять длинную ночную рубашку. Дэнни стащил с нее пижамную кофту.
– Ну вот, – сказал Дэнни. – Похоже, на животе у тебя сыпь хуже всего.
– Ты только посмотри на мою кожу! – воскликнула Полетта и снова расплакалась.
– С твоей кожей все будет хорошо, слышишь?
Дэнни снова потрогал воду. Она была чуть теплая. Такая температура успокаивала, подбадривала. Дэнни снова помешал рукой воду с овсяными хлопьями и помог Полетте забраться в ванну.
– Так лучше, правда? – спросил пятнадцатилетний Дэнни Браун. – Помогает, верно?
Полетта села в ванну и, прижав колени к груди, опустила голову на колени, продолжая плакать.
– Начнем, – сказал Дэнни Браун. Он взял в обе руки по пригоршне мокрых, прохладных овсяных хлопьев и стал раскладывать кашицу по спине Полетты. – Вот так. Вот так.
Дэнни укладывал хлопья на шею, плечи и предплечья Полетты. Он взял с раковины кружку и полил водой голову Полетты, чтобы сыпь под волосами не так сильно чесалась. Когда вода в ванне начала остывать, он снова включил кран.
Дэнни Браун опустился на колени рядом с сидевшей в ванне Полеттой. Лежавшая в гостиной на диване миссис Калески гадала, что происходит наверху. Бывший драчун Рассел Калески сидел на полу в коридоре, прямо напротив закрытой двери ванной. Рассел не сводил глаз с двери. Он пытался подслушать, что там происходит, но ничего не слышал.
А в ванной Дэнни ухаживал за больной Полеттой.
– Теперь ты можешь откинуть голову, – сказал он ей.
Он помог ей улечься. Он свернул полотенце и подложил ей под голову как подушку. Прохладная вода заполнила ванну, она доходила Полетте до подбородка. Ее груди всплыли. Они стали легче в воде.
– Ровно через пять минут тебе станет легче, – сказал Дэнни Браун и улыбнулся. А потом спросил: – Хочешь стакан воды?
– Нет, спасибо, – ответила Полетта.
Возможно, прошло минут пять. Минут пять прошло, возможно. Миссис Калески лежала в гостиной на диване и ждала, продолжая гадать, что же происходит. Через несколько домов от дома Калески мать Дэнни Брауна собиралась на работу в ожоговое отделение. Отец Дэнни Брауна на другом краю города пытался покормить умирающего больного обедом. В средней школе Монро было пусто. «Форд» Рассела Калески стоял на подъездной дорожке, как обычно. Был август. Все было так, как всегда бывает в августе.
А потом Полетта Калески сказала Дэнни Брауну.
– Ты очень хорошо работаешь.
Рассел Калески сидел напротив ванной очень тихо. Он не понимал, чем там занимается его друг. Он не знал, чем там занимается его сестра. Рассел не понимал, зачем сидит здесь, на что тут смотреть, но он пристально смотрел на дверь ванной комнаты – так пристально, как только может смотреть человек. И к чему прислушивается, он тоже не понимал. Но Рассел Калески очень старательно прислушивался, сидя напротив ванной и склонив голову набок.
Названия цветов и имена девушек
В то время, когда в жизни моего деда появилась Бабетта, ему не исполнилось и двадцати лет. Но хотя в наше время, а может, и тогда тоже молодость вовсе не обязательно была замужем за невинностью, в случае с моим дедом все обстояло именно так. Некоторые его ровесники уже отслужили, вернулись с войны, но он не попал в их число по весьма прозаической причине: у него одна нога была на несколько размеров больше другой. Снабдить его подходящей обувью для армии США оказалось настолько затруднительно, что его не призвали на военную службу, и годы войны он, как и все предыдущие годы, провел в обществе своей престарелой двоюродной бабушки.
В тот особенный вечер, в среду, он решил не говорить бабушке, куда пойдет. Не из хитрости, нет – мой дед по натуре вовсе не был врунишкой. Скорее, он посчитал, что бабушка не поймет его, а может быть, даже не услышит, поскольку она пребывала в маразме. Он попросил соседку, вдову с больными коленями, присмотреть за его двоюродной бабкой в этот вечер, и соседка согласилась. Он уже обращался к ней с такой просьбой месяц назад, чтобы посмотреть боксерский матч, а потом отпросился, совсем ненадолго, поздно вечером в субботу. В тот вечер он немного постоял в дверях очень шумного и очень опасного местного бара. Поэтому, можно сказать, ему не впервые предстояло столкнуться с большим скоплением народа. Правда, за время своих первых двух «выходов в свет» мой дед мало что успел понять – кроме того что запах табачного дыма накрепко въедается в волосы и одежду. На этот вечер он возлагал большие надежды.
Оказалось, что в ночном клубе, куда он пришел, намного темнее, чем на улице. Шоу началось рано, как и полагалось в будний день, но в клубе уже было полным-полно курящих и расхаживающих туда-сюда мужчин. Как раз в тот самый момент, когда мой дед вошел в зал, немногочисленные лампы около оркестра погасли, и ему пришлось разыскивать дорогу к свободному месту в полумраке, перешагивать через ноги сидящих людей. Он старался не прикасаться к людям, но все равно то задевал шерстяную ткань чьего-то костюма, то прикасался к чьей-то коже, пока наконец не нашел свободный стул и не сел.
