– Полагаю, мистер Эллис желает тебе добра. Насколько я понимаю, он оплатил твое обучение в школе и предложил оплатить учебу в колледже. У него больше финансовые возможности, и ему явно небезразлично, что с тобой станет. Это ведь не так плохо, правда? Ты создана для чего-то большего, нежели Форт-Найлз. Ты так не думаешь? Рут не ответила.
– Знаешь, я на своем острове тоже провожу не так много времени, Рут. Меня почти не бывает здесь, на Корн-Хейвене. За последние два месяца я прочел двадцать одну проповедь, посетил двадцать девять семей, присутствовал на одиннадцати молитвенных собраниях. Часто я теряю счет венчаниям, похоронам и крестинам. Для многих этих людей я – единственная связь с Господом. Но порой у меня просят и мирских советов. Меня зовут, чтобы я прочел деловые документы, чтобы я помог подыскать новую машину. Меня о многом просят. Ты бы удивилась. Я решаю споры между людьми, которые в противном случае нападали бы друг на друга с кулаками. Я миротворец. Это нелегкая жизнь, порой мне хочется остаться здесь и наслаждаться моим милым домом.
Он взмахнул рукой, указав на свой красивый дом. Жест был едва заметный. Получилось, что пастор указывает только на свою спальню, в которой, насколько могла судить Рут, наслаждаться было особенно нечем.
– Но я покидаю свой дом, – продолжал пастор Вишнелл, – потому что у меня есть обязанности, понимаешь? За свою жизнь я побывал на всех островах штата Мэн. Временами, признаться, они все кажутся мне одинаковыми, и все же среди них Форт-Найлз представляется самым изолированным. И определенно, люди на этом острове наименее религиозны.
«Это потому, что вы нам не нравитесь», – подумала Рут.
– Правда? – спросила она.
– И это вызывает у меня огромное сожаление, потому что именно людям, отделенным от большого мира, сильнее других необходимо братство. Форт-Найлз – странное место, Рут. За годы у жителей этого острова были возможности наладить более тесную связь с миром за его пределами. Но они медлительны и подозрительны. Я не знаю, помнишь ли ты разговоры о строительстве паромной станции?
– Конечно помню.
– Значит, тебе известно, что эта затея провалилась. Теперь этот остров могут посещать только туристы, имеющие собственные лодки. И всякий раз, когда кому-то с Форт-Найлза нужно отправиться в Рокленд, этот человек должен проделать путь на своей омаровой лодке. Каждый гвоздь, каждая банка бобов, каждый шнурок приплыл на Форт-Найлз на чьей-нибудь омаровой лодке.
– У нас есть магазин.
– О, прошу тебя, Рут. Что это за магазин. И всякий раз, когда даме с Форт-Найлза нужно купить продукты или посетить врача, ей приходится совершать поездку на омаровой лодке какого-нибудь мужчины.
– На Корн-Хейвене все то же самое, – заметила Рут.
Она решила, что обо всем этом уже наслушалась раньше, и теперь ей было неинтересно. И что он к ней привязался? Он явно наслаждался своей маленькой проповедью. «Вот уж повезло, так повезло», – уныло подумала Рут.
– Что ж, судьба Корн-Хейвена тесно связана с судьбой Форт-Найлза. А Форт-Найлз, как я уже сказал, консервативен; перемены на ваш остров приходят в последнюю очередь. Большинство мужчин на Форт-Найлзе до сих пор сами делают ловушки, потому что к проволочным относятся с подозрением. Без всяких на то оснований.
– Не все.
– Знаешь, Рут, по всему штату ловцы омаров начинают переходить на лодки из фибергласса. Это всего лишь один пример. Как думаешь, долго ли придется ждать, пока такие лодки появятся на Форт-Найлзе? Я так полагаю, мы с тобой не слишком сильно расходимся в ответе на этот вопрос. Легко могу представить реакцию Ангуса Адамса по этому поводу. Форт-Найлз всегда противится техническим новинкам. Форт Найлз сильнее всех в штате сопротивлялся ограничениям на размеры вылавливаемых омаров. А сейчас в штате идут разговоры о добровольном введении ограничения размера ловушек.
– Мы на это никогда не пойдем, – заявила Рут.
– Эти размеры могут быть установлены сверху, юная леди. Если ваши люди не пойдут на это добровольно, этот вопрос станет законом, и смотрители начнут ползать по всем уголкам ваших лодок – точно так же, как это было, когда вводили закон об ограничении размеров вылавливаемых омаров. Вот как на Форт-Найлз приходят новшества. Их приходится засовывать в ваши упрямые глотки, пока вы не поперхнетесь.
«Он так сказал?» Рут уставилась на пастора Вишнелла широко раскрытыми глазами. Он едва заметно усмехался. Он произнес последнюю фразу ровным, мягким тоном. У Рут вызвала отвращение его маленькая речь, поданная с такой легкостью. Конечно, все, о чем он говорил, так и было, но… эта надменная манера! В свое время Рут сама могла сказать о Форт-Найлзе много гадостей, но она имела право критично высказываться о своем родном острове и людях, которых считала своими. Слышать же подобные оскорбления из уст такого хитрого, ловкого и несимпатичного человека было просто невыносимо. Рут была готова с возмущением защищать Форт-Найлз. Да как он смеет!
– Мир меняется, Рут, – продолжал пастор Вишнелл. – Было время, когда многие мужчины с Форт-Найлза ловили хека. Теперь в Атлантике хека осталось столько, что не хватит кошечку накормить. И окуня становится все меньше, и очень скоро для приманки, которую кладут в омаровые ловушки, останется только сельдь. А часть той сельди, которую ловцы омаров используют для приманки, настолько плоха, что ее даже чайки есть не станут. Когда-то у вас на острове действовало гранитное производство, и оно делало всех богатыми, а теперь и его нет. Чем люди с вашего острова будут зарабатывать на жизнь через десять лет, через двадцать? Неужели они думают, что все дни до скончания времен будут одинаковы? Что они всегда смогут рассчитывать на огромный улов омаров? Что они будут ловить их и ловить, до тех пор пока в море не останется всего один омар, и тогда они станут драться до смерти за этого последнего омара? Ты это понимаешь, Рут. Ты знаешь, каковы эти люди. Они ни за что не согласятся поступить так, как будет лучше для них. Ты думаешь, что эти глупцы очнутся и организуют рыбацкую артель, Рут?
– Этого никогда не будет, – сказала Рут. «Глупцы?»
– Так говорит твой отец?
– Так все говорят.
– Что ж, может быть, все правы. Твой друг Ангус Адамс однажды явился на собрание артели на Корн-Хейвен – в те времена, когда наш Денни Берден чуть не разорил свою семью, когда его чуть не убили за то, что он пытался объединить рыбаков с двух островов в артель. Я был там. Я видел, как себя вел Ангус. Он пришел с пакетом попкорна. Пришел и сел в первом ряду в то самое время, когда более просвещенные люди обсуждали, каким образом два острова могли бы сотрудничать ради общего блага. Ангус Адамс сидел, ухмылялся и жевал попкорн. Когда я спросил его, чем он занимается, он мне ответил: «Ловлю кайф от этой показухи. Это смешней комиксов». Люди вроде Ангуса Адамса считают, что им лучше вечно трудиться в одиночку. Я прав? Именно так думает каждый мужчина на твоем острове?
– Я не знаю, как думает каждый мужчина на моем острове.
