И говорили без остановки.
На выпускной бал Катерина не пошла. Ей были безразличны и школа, и ее одноклассники, имен которых она и не помнила, и само торжественное мероприятие. Получив свою золотую медаль, она послала прощальный поцелуй учебному заведению и с чистой душой пошла дальше по жизни.
Но у Ксении Петровны на участие в «отмечании» она отпросилась.
– У нас состоится выпускной вечер в школе, – доложила Катерина, встав как положено перед бабушкой по стойке «смирно».
– И что ты хочешь мне сообщить? – строго и недовольно спросила товарищ Александрова.
– Это официальное мероприятие, сначала нам в торжественной обстановке вручат аттестаты, после чего состоится праздничный банкет и гулянье по ночной Москве под руководством преподавателей. – Официальный тон протокола бабушка уважала больше всего.
Бабушка уважала, а Катерина пользовалась этой ее слабостью в нужных ей целях.
– Денег на одноразовое расфуфыривание и твои наряды у нас нет, – не то чтобы отказала она.
– Значит, я пойду в том, что у меня есть, но на проведение вечера сдать небольшую сумму придется.
Ксения Петровна поразглядывала внучку каким-то странным взглядом. Долго разглядывала. Задумчиво.
– Для меня это лишние расходы и ненужное беспокойство. Но коль это официальное мероприятие и одноразовое, то в виде исключения я тебе разрешу его посетить.
На вручение аттестата и золотой медали с ней пошел Тимофей. И подарил букет цветов, который конечно же нельзя было принести домой, но Катька прижимала его к себе всю ночь. До утра, пока они бродили по ночной Москве.
Первый в ее жизни букет цветов.
Первая в ее жизни ночная романтическая прогулка.
Они бродили, Тимофей показывал ей Москву, и разговаривали, разговаривали, разговаривали…
На следующий вечер по уставу о распорядке дня Ксения Петровна потребовала у Катерины пересказать ей прочитанное за день по программе изучения классической литературы, которую никто не отменял.
Когда только эти гребаные классики иссякнут?! Сколько же они понаписали!
Она читает, читает, читает каждый день, девять лет подряд, и пересказывает этой партийке-диктаторше каждый день, а ни конца ни краю не видно!
– Нет, – первый раз за девять лет возразила Катерина. – Я теперь не могу читать художественную литературу. Я готовлюсь к экзаменам в медицинский институт, и мне необходимо очень много заниматься и читать учебники.
– Мне это не нравится, – предупреждающе сделала нажим бабушка.
– Мне тоже не нравится, но ничего не поделаешь! – не уступила Катька.
– Ты не поняла! – добавила металла в голосе Ксения Петровна. – Мне не нравится, что ты не согласовала со мной этот вопрос и решила все самостоятельно! И мне не нравится тон, каким ты разговариваешь! Много бунтарства.
Катьке очень хотелось ее послать, тем более благодаря Тимофею она теперь точно знала, по какому «маршруту» надо посылать и какими словесами сопровождать данный посыл!
«Слов не много, быть может, пяток, но какие из них комбинации!» – как сказал юморист Иванов.
Но так же хорошо она знала, где может оказаться сама в случае такого проявления неповиновения и искренних «родственных» чувств.
И промолчала.
Как сказал один из обрыдших ей классиков: «Лучший бой – это бой, который не начат!»
Потерпим! Годик, пока не исполнится восемнадцать!
Тимофей пошел вместе с ней подавать Катькины документы в мединститут и ходил на каждый экзамен, ждал в коридоре, угощал мороженым после и провожал домой. И все время находился в странной пугающей задумчивости и посматривал на нее странно.
Катька замирала внутренне от таких его взглядов и пугалась ужасно этой задумчивости.
Не слишком ли много последнее время рассматриваний непонятных?
То бабушка, ну, с ней бог бы, а вот Тимофей…
Катерина поступила!
Они отпраздновали с Тимофеем это событие долгим гуляньем под официальным прикрытием: «ожидание, когда вывесят списки поступивших». И в кафе посидели, и даже шампанского выпили, старательно потом заедаемого Катькой, чтобы не было запаха, всяческими конфетками и жвачками.
Ксения Петровна Александрова оценила ее поступление одной фразой:
– Это достойный институт.
И все!
Катерина страстно хотела учиться, скорее бы наступило первое сентября! И ждала, ждала перемен и новой своей жизни!
А они не заставили себя ждать, и далеко не радужно-ожидаемые.
Первой сменой блюд, подаваемых жизнью под названием «перемены», явилось то, что бабушка Александрова этим летом на дачу к подруге не поехала.
– Она больна. Лежит в больнице. А я слишком стара, чтобы подыскивать себе дачу для аренды на лето, разъезжая по Подмосковью.
Опля! Все тайные надежды проводить с Тимофеем больше времени, забив на установленный распорядок дня, после отъезда Ксении Петровны накрылись всеми крышками.
Это Катька как-то пережила, научившись за годы терпению и обузданию эмоций.
А вот блюдо номер два из жизненного меню перемен чуть ее не доконало.
В середине августа они встретились с Тимом на их обычном месте, и Катьке сразу не понравилось выражение его лица. Он молча взял ее за руку, увел подальше в аллею, на скамейку, облюбованную ими несколько лет назад, скрытую от взглядов гуляющих за деревьями и плотными кустами.
Усадил Катерину, сел сам. Странно сел, не как всегда – чуть поодаль. Закурил. Не смотрел на нее, уперся обоими локтями в колени, смотрел куда-то вперед, курил, сильно затягиваясь, и вдруг…
– Я, Кошка, уезжаю.
– Куда-а? – осиротела в момент Катька, почувствовав серьезность его слов.
– Служить дальше. Сначала учиться, а потом служить.
– Тим, нет! – сопротивлялась она его решению и накатывающему ужасу. – Ты уже отслужил!
Он, все так же не глядя в ее сторону, отщелкнул двумя пальцами подальше докуренную сигарету и закурил новую.
– Я служил в спецназе, ты знаешь.
– Знаю.
– И почему я туда попал, ты тоже знаешь. Способности им мои приглянулись уж очень. Перед самым дембелем приезжали к нам в часть мужики засекреченные, смотрели, как мы учения отрабатываем. Они и до этого приезжали, смотрели, а в этот раз с целью определенной. Посмотрели и вызвали в кабинет к полкану меня и еще четверых и предложили идти учиться в школу разведки. Отучиться и начать профессионально работать не за самую маленькую зарплату, тот же спецназ и еще кое-что. Дали время подумать, домой съездить после дембеля.
– Зачем тебе это?! – закричала Катька, даже подскочила со скамейки. – Зачем?! У нас теперь все хорошо! Я буду учиться и работать, и ты найдешь работу, и мы будем вместе! Все время вместе и прятаться не надо!
