Кто ее ждет – это не вопрос, а вот как попасть за угол дома, не вызывая подозрений у бдительных соседок, – как раз вопрос!
Пока она спускалась по лестнице со своего четвертого этажа, Катька все придумала.
И еще как здорово придумала!
Соседские бабульки уже водворились дружной компанией на скамейке возле подъезда, зорко ведя наблюдение за жизнью обитателей двора и с удовольствием обсуждая происходящие события.
– Доброе утро, – заученно-благовоспитанно поздоровалась Катя.
– Здравствуй, деточка! – обрадовались добровольные помощницы милиции и домоуправления.
Катерина воплощала для них идеальный образец ребенка – послушная, тихая, серая, незаметная, необременительная, управляемая, выполняющая любые команды беспрекословно.
Красота! Ребенок-солдатик! Робот-исполнитель! Мечта взрослых!
– Читать будешь, – утвердила Евгения Ивановна.
«Мечта взрослых» дала сбой в программе, как можно искренне сообщив:
– Нет. Бабушка сказала, что мне надо больше двигаться и гулять. Бабушка сказала, чтобы я гуляла по аллее, до бульвара.
Товарищ Александрова – непререкаемый стопудовый авторитет. Подвергнуть отданный приказ сомнению или – упаси бог! – проверить, звонила ли она и отдавала ли такой приказ! Та вы шо! Та лучше батьку продать!
На это и был Катькин расчет!
Она понимала, что с этого момента все бабки двора станут зорко следить, чтобы она гуляла, раз дана такая установка, и теперь присесть на скамеечку и почитать для Катерины, как говорится, без вариантов – тут же старушки напомнят, что ей надо двигаться.
И отменить приказ может только вновь поступившая вводная от Ксении Петровны.
Катюшка, стараясь сохранять спокойствие и не торопиться, чтобы не вызвать подозрения под перекрестьем провожающих ее взглядов, прошествовала через двор в арку. Но, свернув за угол, рванула с высокого старта и налетела с разбега на Тимофея.
Он придержал ее за предплечье и протянул пирожок:
– На вот, поешь. А то худая, как кошка драная или сирота интернатская.
Катька с благоговением, как реликвию, взяла двумя руками невиданное чудо из чудес! Пирожок был большой, горячущий, завернутый в шуршащую, пропитавшуюся маслом бумагу и неправдоподобно вкусно, дурманяще пах!
Она никогда в жизни не ела таких пирожков!
– Где ты его взял? – подивилось дитя, разглядывая кулинарное чудо.
– А тебе знать не надо! Идем погуляем!
Они гуляли по упомянутой ею старушкам соседкам аллее, которая начиналась прямо от их дома и тянулась к бульвару, и разговаривали.
Вот уже второй раз этот странный взрослый мальчик совершал такое – он с ней раз-го-ва-ри-вал!
И ему было про нее интересно!
– Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – спросил он.
– Доктором! – не задумываясь ответила Катька.
– Почему?
– Когда ты там лежал, а я не знала, как тебя лечить и чем помочь, то решила, что обязательно! Обязательно-преобязательно стану доктором, который знает, как лечить детей!
– Молодец! – похвалил двенадцатилетний мужик и добавил: – Нам тогда придется очень сильно постараться.
Только став взрослой, прослушав курс лекций по психологии, миллион раз прокручивая, передумывая и вспоминая свою жизнь, Катерина поняла, что он, еще находясь у нее в квартире, под бабушкиной кроватью, битый-перебитый, принял решение и соединил их жизни в одну.
И не стало одинокого мальчика-хулигана из неблагополучной семьи алкоголиков, и не стало затюканной до тупости, одинокой, никому не нужной девочки Катерины. В тот момент, когда он принял решение, стали «они!», как одно целое.
– А кем хочешь стать ты? – спросила Катя, затолкав остатки пирожка в рот.
Получилось смешно: «А хем фохешь сфать фы?»
Он усмехнулся, посмотрев на нее, забрал у нее из пальцев бумажку от пирожка, вытер Катьке губы и, посерьезнев, ответил:
– Пока не знаю. Посмотрим, как дела у нас пойдут. Тебя вот надо выучить и поднять. Кем понадобится для этого, тем и стану.
Ничего из его таких странных речей девочка Катерина тогда не поняла.
Позже. До всего доперла позже.
Он научил ее всему!
Он научил ее и показал то, что по-хорошему девочкам и знать-то не полагалось!
Он научил ее жить и ни черта не бояться, бороться за себя и уважать себя!
Он вручил ей ее собственную жизнь и сделал эту жизнь настоящей!
Они встречались каждый день, в часы ее прогулок, а когда начался учебный год, Тимофей встречал ее из школы и провожал домой.
До угла.
Их встречи, время, что они проводили вместе, – это тайна, тайна, тайна ото всех!
– Ты должна очень хорошо учиться! – поставил первую задачу Тимофей.
– Я хорошо учусь, – по привычке дисциплинированно отрапортовала Катька, – на одни пятерки!
– Это сейчас, а со следующего года начнется серьезная учеба, ты же в четвертый класс пойдешь! – заранее предупреждал он.
Вскоре, набравшись немного уверенности в себе и смелости, его стараниями и уроками, Катька неожиданно твердо заявила:
– Ты тоже должен учиться!
– Да на фига мне это! – отмахнулся Тим.
– Нет! Совсем не на фига! – стояла на своем Катерина. – Как мы сможем быть вместе, если ты в школу не ходишь? Тебя отдадут в какой-нибудь приемник-распределитель или в интернат! Заберут у родителей и у меня! Где я тебя тогда искать буду? Нет, тебе тоже надо ходить в школу. Ты тоже станешь кем-то, не я одна!
Он задумался над Катькиной пламенной речью.
И сам себя перевел в ее школу. Самостоятельно обошел всех нужных чиновников, собрал все справки и документы, уж что он там им говорил и какие сказки рассказывал?..
Тимофей мог все! Это Катерина знала наверняка!
Теперь им стало намного проще. Они были рядом, по крайней мере в школе. Все перемены проводили вместе. Тимофей строго следил, чтобы Катька обедала и полдник съедала. Приводил за ручку в буфет, сгонял кого-нибудь из-за стола, если все места были заняты, усаживал ее и не отпускал, пока все не съест.
По школе поползли слухи о такой вот непонятной дружбе-любви. Ну а как без них, без слухов-то, особенно в школе!
Все знавший-понимавший о взрослой жизни побольше самих взрослых, Тимофей, уловив гнусненький шумок, расползавшийся пожаром, привел Катьку за ручку в кабинет директора школы.
И, преобразившись до неузнаваемости, изобразив скорбь и печаль и навязанную тяжкую обязанность, поведал директрисе о том, что является двоюродным братом девочки Воронцовой и родственники специально перевели его в эту школу, чтобы он за ней присматривал. Ее, дескать, бросили родители на больную старую бабушку, девочка всего боится, плохо ест, необщительна и нелюдима, вот родня и решила…
