Это что, испытание забубённое или не судьба такая?!
— Ну уж нет! — рявкнул на последнюю предательскую мысль Степан, изгоняя ее напрочь. — Испытание — да! Сдаваться — хрен вам!
И он набрал Стаськин номер телефона.
Поймет? Не поймет?
Услышит так, как могла слышать его только она?
И сердце заболело, заныло, плача о своем…
После отъезда Степана Стаська сладко проспала еще часа два, проснулась, потянулась, чувствуя стон всего тела и звенящую радость от воспоминаний. Щадя ноющие от «непривычных нагрузок» мышцы, Стаська не спеша убрала разгром, учиненный ими в квартире, наведя близкий к идеальному порядок, и затеяла свой фирменный пирог с яблоками.
Не переставая улыбаться ярким воспоминаниям, замесила тесто, высыпала яблоки в кухонную мойку, принялась мыть и вдруг остановилась…
Что-то захолодело внутри, какая-то непонятная тоска или грусть, как предупреждение о чем-то — нечеткое, непонятное, заменяющее радость в душе на настороженность, что ли.
— Тихо, тихо, — приказала себе Стаська. — Подумаешь, настроение! Что за дела такие?
Из комнаты еле слышно долетела мелодия телефонного звонка, и Стаська, позабыв о ноющих мышцах, бегом бросилась на тетушкин вызов.
— Да! — проорала она, запыхавшись от тревоги.
— Я тебя не отвлекла? — дипломатично спросила княгинюшка.
— Нет! С тобой все в порядке? — не зная, к чему приткнуть возникшую ниоткуда тревогу, спросила Стаська.
— В полном, насколько я могу судить по ощущениям, — подивилась переполоху Сима.
— Слава богу! — выдохнула Стаська.
— Что за паника, Слава?
— Да что-то у меня муторно на душе, неспокойно! — призналась племянница.
— Так! — привычно заявила тетка. — Ты одна?
— Да.
— Я сейчас возьму такси и приеду! Жди!
Стаська в ожидании тетушки заставила себя помыть и порезать яблоки, начинить пирог и поставить его в духовку. Услышав, как пискнул в прихожей домофон, сообщая, что кто-то открыл подъездную дверь, набрав код, она ринулась к входной двери, распахнула и от нетерпения вышла к лифту.
— Как хорошо, что ты приехала! — заорала она и кинулась княгинюшке, еле успевшей выйти из лифта, на шею.
— Никто и не спорит — хорошо!
Она погладила Стаську по спине, отстранила, внимательно всмотревшись в выражение ее лица, и уточнила степень происходящего:
— У нас очередная беда с последствиями?
— Нет-нет! На сей раз все замечательно, великолепно, потрясающе! Только что-то я разволновалась! Идем скорее! — хватая тетку за руку, потащила ее в квартиру Стаська. — Я тебе все расскажу! И пирог я испекла с яблоками!
Рядом с Симой дурные мысли и страхи скукожились, спрятались и отодвинулись, не мешая Стаське рассказывать в восторженных тонах с активной жестикуляцией.
А в каких еще?
— Это так здорово, что ты пришла! — в сотый раз воскликнула она. — Он приедет вечером, вы познакомитесь!
— Горю нетерпением! — хмыкнула Сима. — Но хочу напомнить, что я его знаю, хорошо помню и благодарна ему необычайно за то, что он Евгеньюшку моего тогда поставил на ноги.
— Да ладно, когда это было! Он тогда молодой был, да и знала ты его как врача! Он тебе понравится! Он необыкновенный!
— Ну еще бы! — уже хохотала тетка. — Чтобы у тебя и обыкновенный!
Стаська смех княгинюшки почему-то не разделила, даже улыбаться перестала, задумалась и посмотрела невидящим взглядом в кухонное окно.
— Слава! — тут же оборвала смех Сима. — Ты что-то недоговариваешь?
— Нет, — очнулась Стаська от задумчивости и вернулась в разговор, посмотрев на тетушку. — Что-то тревожно на душе, не отпускает. И знаешь, не так, чтобы чувствовать беду какую-то… не знаю. Ты пришла, мне полегче стало, но не ушло совсем. Что бы это?
— Так позвони ему, и все дела! У нас в семье порядок, я перед приездом к тебе с Ольгой разговаривала, у них все хорошо! Что попусту мучаться предположениями! — предложила радикальное решение проблемы Сима.
— Нет, — тряхнула головой Стаська — Глупости! Говорю же, не беда, я б почувствовала! Давай еще чаю с пирогом!
— Нет уж, хватит! — изобразила праведный испуг Сима. — И так литр чаю, наверное, выдула и пирога твоего налопалась, не удержалась!
— Может, тогда мяса? У меня вкусное-превкусное есть!
— Ты что, Слава, смерти моей хочешь или ожирения? — возроптала княгинюшка — Поверх криминального на ночь пирога мясо есть!
И тут запел, задребезжал Стаськин сотовый, заскользив по столешнице. Степановым вызовом!
Стаська посмотрела испуганно на княгинюшку, приподнявшую вопросительно на ее «кроличий» взгляд одну бровь, и ответила:
— Да!
— Это я, привет, — просипел Степан.
У него перехватило горло от волнения. Он прокашлялся.
— Я не смогу… — И не сумел сказать, что именно.
— Ты в порядке?! — заорала Стаська отчаянно. — Что с тобой случилось?!
— Я? — удивился Больших, настроенный совсем на иные мысли. — Я в полном порядке. Стаська, ты чего?
— Господи! Я думала, с тобой что-то случилось! — выдохнула она с облегчением.
— Почему? — поразился Больших.
— Не знаю! Что-то на сердце тревожно весь вечер! С тобой точно ничего не случилось?
— Со мной нет, — потрясенный до глубины души этим ее чувствованием, ответил он.
— А с кем? — требовательно голосила Стаська.
— С Верой…
— Что? — перешла на деловой тон она.
— Рак. Завтра срочная операция.
Он вкратце объяснил, что случилось. И они замолчали. И слушали эту тишину, как разговор.
Станислава понимала, что именно он не может — не только сегодня, а неизвестно сколько еще приехать к ней…
И все причины, не пускающие Степана Больших к ней, укладывались в тысячи «потому что».
Потому что сейчас он жизненно необходим той женщине и ее семье…
Потому что он не умеет по-другому…
Потому что он не может бросить Веру в такой момент и тем более сказать ей, что встретил другую…
Потому что он не может быть со Стаськой в счастье, в любви, в радости и врать Вере, пусть и не врать, а недоговаривать…
Потому что ничего бы не сложилось у них, если бы он был другим…
Потому что, когда она ломилась к нему в дом за помощью, если бы он отказал или выставил ее, сказав, что устал и это не его проблемы, не возникло между ними ничего — ни магии, ни чуда…
