Ни разу за это утро дорога до стоянки не давалась ему так тяжело. Но сейчас напряжение спало, и организм отказывался работать. Мастер вдруг почувствовал, что у него начинает дрожать подбородок. Он попытался унять эту дрожь, но лицо не слушалось. Верная примета – две минуты до обморока. Как это Тим называет – «батарейки сели». Мастер тихонько взвыл от беспомощности и злобы. «Сейчас я рухну. И очень удачно. Как раз вот этот корпус, длинный такой – местный стационар. На втором этаже Шаман на растяжке валяется. А на первом – Синяк и Махно в коме лежат. Не хочу в кому. Не хочу…»
Чтобы вытащить руки из карманов, понадобилось бешеное усилие воли. Сгрести ими снег с высокого, по пояс, сугроба удалось вообще чудом. А вот остановиться Мастер уже не смог – он просто вошел в этот сугроб и застрял в нем, уткнувшись носом в ладони, полные белой колючей снежной крупы.
Снег обжигал и резал, и это было прекрасно. Мастер принялся растирать его по лицу, снег превратился в воду, и тогда он зачерпнул еще, а потом еще.
Когда из дверей корпуса выскочил парень в белом халате и с фонендоскопом на шее, Мастер сидел по уши в сугробе и утирался носовым платком. В помощи он уже не нуждался – над ним стоял Тим Костенко, и Мастер всем телом впитывал энергию.
– Что-то я совсем раскис, – пожаловался он.
– У тебя просто дрянная нервная организация, – утешил его Тим. – Нельзя быть одновременно таким сильным и таким впечатлительным. Ты генерируешь очень много эмоций и сам же все их подавляешь, не даешь им выхода. Так и загнуться недолго.
– Позвольте… – сказал врач, хватая Мастера за запястье.
– Не стоит, – бросил ему Тим небрежно. – Я сам займусь.
– Извините. – Врач машинально отступил и нервно затеребил шланг фонендоскопа, недоверчиво рассматривая оживающего на глазах Мастера.
– Дежурный? – спросил его Мастер, убирая платок в карман и доставая сигареты.
Тот молча кивнул. Теперь он таращился на Тима, аж рот разинул. Врач явно не был сенсом и вообще казался слишком молод для работы на Базе. Во всяком случае, в закрытом секторе «Ц», у Доктора, Мастер таких не видел. Аспирант какой-нибудь. Многое ему здесь, наверное, в диковинку.
– Как там мои бойцы? – поинтересовался Мастер, закуривая. – Синев и Михайлов.
– Хреново, – ответил за дежурного Тим. – Угадал?
– Н-ну… Без перемен. – Врач снова попятился. Ему явно не хотелось сводить близкое знакомство с человеком, чьи подчиненные без малого год лежат трупами в энергетической коме. Но долг медика не позволял развернуться и уйти.
– Свободен, – махнул ему Тим. – Нечего тут… Не кино.
– Извините, – еще раз пробормотал врач и поспешно испарился.
– Ладно, хватит. – Мастер принялся ворочаться в сугробе, пытаясь встать. – Меня Карма ждет.
Тим подхватил его и легко поднял на ноги.
– Я, собственно, хотел тебя проводить, – признался он. – Давай я тебя под руку возьму, а ты раскроешься, ладно? Не стесняйся. Нормальное дело. Устал человек.
– Чего тут стесняться… – вздохнул Мастер. – Чуть сознание не потерял… Укатали. Забодали. Задолбали. Затрахали…
– Не падайте ухом, поручик! – попросил Тим. – Нельзя вам.
– Я капитан, – сказал Мастер. – Во всяком случае, по документам. И даже старший уполномоченный. Упал намоченный. Точнее – замоченный.
– Нельзя, – повторил Тим. Они шли не спеша, в ногу, и день уже не казался Мастеру таким серым. Он только хотел бы, чтобы Тим перестал изрекать банальности.
– Сам знаю, что нельзя, – огрызнулся Мастер. – А что можно, а?
– Да ничего! – рассмеялся Тим. – По большому счету, останавливать генераторы тоже нельзя. У людей же «ломка» начнется.
– Они не так уж долго сидят на допинге. И вообще, по мне пусть лучше сдохнут, чем живут под давлением. Нельзя у целого народа отнимать свободу воли…
Внезапно Тим замедлил шаг. Мастер, смотревший под ноги, поднял глаза. Они уже подошли вплотную к воротам Базы. И возле будки КПП здоровенный, под два метра ростом, увешанный амуницией охранник проверял документы у невзрачного тощего чернявого мужичка, показавшегося Мастеру знакомым. Мастер оглянулся на Тима. Тот буквально ел мужичка взглядом. Тощий поежился и через плечо бросил на Детей косой настороженный взгляд.
Мастер высвободил руку и шагнул вперед. Тим поработал на славу, Мастер чувствовал себя отдохнувшим, свежим и привычно злым на весь мир. А уж этого мужичка он просто ненавидел. Было за что.
– Вы какого хрена здесь делаете, сударь? – спросил он с угрозой в голосе.
– Здравствуй, Витя! – сказал тощий.
Мастер по-собачьи приподнял губу и сложил руки на груди. Тощий обернулся было к охраннику, будто ища поддержки, но тот вдруг напрягся, выпятил челюсть и грозно зыркнул на него из-под козырька. Тощий опять повернулся к Мастеру и растерянно всплеснул руками.
– Не понимаю, – пробормотал он. – Ты что, не узнаешь меня?
– Не слышу ответа, – процедил Мастер сквозь зубы.
– Черт знает что такое… – сказал тощий. – Прости, а ты-то что здесь делаешь?
– К кому он пришел? – спросил Мастер охранника.
– Сейчас, – кивнул охранник послушно, заглядывая в бланк пропуска. – Вот, пропуск заказан…
– Я не понимаю! – перебил его тощий, повышая голос. – Что все это значит?! Я здесь по приглашению господина Ферапонтова, и мне непонятен смысл этого допроса! Виктор, почему вы делаете вид, что мы с вами не– знакомы?
– Точно, – кивнул охранник. – Ферапонтов. А вы не кричите, посетитель. Здесь вам научное учреждение, а не редакция какая-нибудь…
– Кто такой этот Ферапонтов? – поинтересовался Мастер у Тима. Тот недоуменно хмыкнул. Его явно забавляла ситуация, и совершенно нельзя было по его виду догадаться, что Тим сейчас мертвой хваткой «держит» охранника. А вот к тощему Тим даже и не прикасался. Видимо, как и Мастер, он хотел чистых реакций. То есть правды и ничего, кроме правды.
– Здесь написано – третий корпус, отделение шесть, – доложил охранник.
Мастер вздохнул свободнее. Сектор «Ц» занимал корпуса с пятого по восьмой. Значит, эта гадюка здесь по своим делам, и нечего так на него кидаться. Но слишком уж сегодня много совпадений…
– Здорово, Гершович! – вдруг нарушил молчание Тим. – Как самочувствие?
Тощий принялся затравленно озираться, словно ища лазейку, чтобы удрать. Но охранник крепко прижал к животу его удостоверение, а свободную руку положил на дубинку.
– Как-как ты его назвал? – переспросил Мастер.
– Гершович, – сказал Тим. – А ты думал, что это знаменитый журналист Гаршин? Это просто язвенник Гершович, мой бывший пациент. Весьма неблагодарный пациент, хотелось бы заметить.
Тощий закатил глаза и сжал челюсти. Охранник убрал руку с дубинки и с интересом заглянул в удостоверение. На лице его отразилась мучительная работа мысли.
