Гоблин смотрел на окна тактического класса и ругал про себя Рэмбо последними словами. Проклятый коротышка растеребил-таки душу. Гоблин мучительно пытался вычислить, что же именно задумал Мастер. И какова вероятность того, что этот безусловно замечательный, но совершенно непонятный человек приведет Школу к гибели.
* * *
В кабинете Генерала собралось человек десять. За длинным столом уселись руководители всех секторов Штаба и подчиненных ему служб. Такие совещания проводились очень редко, раз в квартал. Мастер так и не смог понять, зачем они нужны вообще. Ему совсем не улыбалось сидеть в компании полузнакомых людей и битый час выслушивать туманные рассуждения о пользе Проекта для человечества. Но отказаться участвовать в дурацком бюрократическом атавизме было невозможно.
Кое-что отличающее нынешнюю сходку от предыдущих Мастер заметил сразу. Сегодня люди явно старались занять за столом место подальше от Генерала. Дальше всех, на самый край, отполз Доктор. Вплотную к Генералу рискнули сесть только двое. Очкарик и сам Мастер. Друг напротив друга. Мастер привычно глянул Очкарику в его стереотрубу и невольно облизал вмиг пересохшие губы.
Месяц назад линзы у Очкарика были, как обычно, «плюс ноль девять». Теперь же они едва тянули на полторы десятых.
И Генерал тоже выглядел подозрительно цветущим. Раньше это был не по годам изношенный, склонный к гипертонии бывалый мужик – за что Мастер и обозвал его про себя Генералом. Но сейчас ни следа не осталось от привычных мешков под глазами, кожа разгладилась и приобрела здоровый цвет, Генерал глядел орлом, был подтянут и моложав.
Мастер бросил короткий взгляд на Доктора. Представитель Базы ерзал на стуле, нервно потирал ладони и наконец, не выдержав, скрестил руки на груди. Мастера тоже подмывало это сделать. И Генерал, и Очкарик дышали на Мастера легким морозцем, от которого сводило кожу на спине и ломило в затылке. Мастер убрал руки под стол, сложил указательные и большие пальцы в колечки и одну ладонь обхватил другой. «Большего сегодня нельзя себе позволить. Я хочу идти в бой с открытым забралом. И если удастся, сбить этих уродов с толку. Раньше я не стеснялся обращаться с ними в открытую как с энергетическими вампирами. А сегодня вот постесняюсь». Мастер надел на лицо привычную маску холодного интереса к происходящему и застыл, уставившись в пространство между Генералом и Очкариком. Сгрудившиеся на дальнем краю стола начальники секторов поглядывали на Мастера с уважением и опаской.
Генерал царившего в комнате смятения то ли не замечал, то ли не понимал, то ли просто решил неадекватную реакцию сотрудников игнорировать. Он принял у Очкарика лист плотной бумаги, посмотрел в него, глубокомысленно хмыкнул, вернул помощнику и начал речь.
– Господа! – обратился он к собравшимся, глядя, как обычно, в стену поверх голов. – Сегодняшнее наше совещание не совсем обычное. Н-да, не совсем. В первую очередь я уполномочен от лица главного куратора Проекта передать вам благодарность. Вот.
Штабные слегка расслабились, некоторые даже осмелились улыбнуться. Доктор насупился. Мастер никак не переменился в лице и ждал развития событий.
– Да, – продолжил Генерал, – буквально час назад мне звонили сверху, и я должен сообщить вам, что наша работа в зимнем сезоне получила «отлично». Руководство высказало уверенность в том, что мы и впредь проявим глубокое понимание стоящих перед нами задач. Более того, было отмечено, что службы, деятельность которых мы обеспечиваем и координируем, являются на сегодняшний день ключевыми в решении стратегических задач Проекта.
Доктор насупился еще сильнее. Ему явно не хотелось, чтобы его сектор был для чего-то ключевым. Штабные, наоборот, приободрились. Мастер мысленно отмотал с каждого уха по метру лапши. Для начала Генерал всех скопом погладил по шерстке. А теперь каждому по отдельности надает тумаков. Знаем, знаем. Сами такие.
– Руководство Проекта, – сообщил Генерал, – не дает нам на весенний период никаких принципиально новых заданий. Тем не менее это не повод расслабляться. Мы по-прежнему должны отвечать требованиям времени. А требования эти постоянно ужесточаются. Нагрузки растут. Некоторым может показаться, что львиная доля этих нагрузок ложится на плечи секторов «Ц» и «Д». – Генерал одарил ласковым взглядом Доктора и Мастера поочередно. – Так вот, этим некоторым я хочу сказать: ошибаетесь, господа! Ошибаетесь! Наши сотрудники, ведущие работу в поле и на научном фронте, имеют право спросить: почему до сих пор не решено то и это? Почему хромает материальное обеспечение? Почему так скверно… нет, я не побоюсь этого слова – архискверно! – обстоят дела в секторе по связям с общественностью? А? И что себе думает, обложившись умными бумажками, сектор психоподдержки?
Мастер решил подыграть Генералу и повернулся лицом к штабным.
– Да! – воскликнул Генерал патетически, кладя Мастеру на плечо холодную как лед тяжеленную руку, от чего Мастера чуть не стошнило. – Вот он имеет право спросить у вас – как мы дошли до жизни такой?! Но он не спросит, потому что выполняет свой долг и не ищет для себя поблажек! В отличие от некоторых! Они знают, о ком я сейчас говорю. И я требую – довольно!
Штабные кисло смотрели на Мастера. Генерал убрал руку с его плеча, за что Мастер готов был рассыпаться в благодарностях, испепелил взглядом тех, которые знали, что говорят о них, и немного сбавил тон.
– Значит, так, – сказал он почти нормальным голосом. – Сектор «Д» – единственный, к которому нет замечаний. Вопрос о премиях, – обратился он к Мастеру, – решен положительно. По утечке личного состава компенсации в полном объеме уже выплачены, проверь. Ни в чем не будешь знать отказа, только работай. Понял?
Мастер кивнул. «Поскорее бы этот балаган кончился. Домой хочу. Устал. Напрасно я сел рядом с этими… существами. Елки-палки, кто бы мог подумать, что я позволю твари прикоснуться к себе и не убью ее. И сам останусь жив. Правда, это тварь высшего разряда. Вон как к своему телу хорошо относится, холит его и лелеет… Ничего. Посмотрим, что от этого тела останется, когда я в него батарею разряжу… да из обреза весь магазин в яйца захреначу… так, чтоб ноги поотлетали… да собакам крикну «Фас!»… Ух, как это будет! Черт возьми, а ведь это будет не скучнее, чем секс! Слушай, Генерал, до чего же я тебя ненавижу, а?»
– Сектор «Ц», – продолжал в это время Генерал, не подозревая, что именно сейчас его в мыслях четвертуют и грызут зубами. – Тоже почти все нормально. Главная задача – быстро формируйте еще две выездные бригады. Иначе захлебнетесь. И так уже работаете почти на пределе. Ясно? Две недели вам сроку на подготовку дополнительных бригад.
Доктор хмуро закивал. Мастер знал, что у Доктора есть в резерве две опытные бригады. Но одну из них водит Олеся, которая нынче в опале. А другая спешно переучивается на нового бригадира, потому что Шаман устал бороться с тягой к левитации и, тренируясь в полетах с крыши гаража, капитально поломал ногу.
– А в остальном дела идут отвратительно! Сектору «паблик рилейшнс» строгий выговор с занесением и два дня на представление детального плана работ, – командовал Генерал. – Аналитикам строгий выговор и неделю на подачу детального отчета. Финансовому сектору выговор. Прикрытию… ладно, с вами будет отдельный разговор. Первый отдел – считайте, что пронесло. Психологам – строгий выговор и завтра ко мне в десять-ноль на разбор полетов. Координации – принять к сведению сами знаете что. Научный сектор – будем решать. Стоит вопрос о расформировании. Непонятно, зачем вас придумали вообще. Если и дальше не поймем – разгоним к едрене матери… Материальному обеспечению – ладно, не виноваты. Финансы виноваты, не учли. Финансы, я сказал, что тебе выговор? Правильно. Кто остался? Управление? Вот управление – молодцы. Приказал – сделали. Не приказал – не сделали. Вот как надо работать! На всех уровнях – учет и контроль! А то есть у нас тут любители проявить инициативу… – повернулся было Генерал к Мастеру, но осекся, вспомнив, что минуту назад хвалил его и ставил в пример. – Ладно, у тебя специфика, с тебя и спрос другой.
