Поскуливая, я изменила то, что еще осталось у меня от ауры, настроила это на ту линию, которую использовал он, и с последним вздохом втолкнула себя в нее. Сквозь ледяную паутину и огненный туман я прорвалась обратно в реальность.
Ударилась лицом о грязный ковер, уронила противоболевой амулет.
— Ой, блин! — выдохнула я, пытаясь подняться на трясущихся руках и падая.
И нормально. Лежи себе спокойно, чем тебе так плохо?
— Рэйчел! — послышался крик Биса. Ал что-то проворчал, потом взревел от боли — и Бис оказался со мной. — Рэйчел, прости! Я не хотел тебя бросать! Прости, я не нарочно!
— Все нормально, — ответила я, надеясь только, что он ко мне не прикоснется. А то отключусь на фиг.
Глаза у меня были закрыты, разум постепенно сам себя восстанавливал. Но на губах играла свирепая улыбка. Получилось! Черт побери, я прыгнула через линии!
— Брук, их тут двое! — воскликнула Вивьен, но я еще не могла шевельнуться.
— Рэйчел только одна из них, — отрезала Брук.
— Которая?
Бис зашипел, я услышала царапанье когтей. Резкий шлепок, и меня ухватили за запястье женские пальцы.
— Ой! — вскрикнула я. А Ал, совершенно от меня не отличимый, рванул меня вверх.
— Я бы сказала, не та, которая командует, — ответила Брук самодовольно.
Я задышала быстрее, покачнулась, удержала равновесие, осматривая при этом грязное прямоугольное помещение: горящая пентаграмма на деревянном полу, выложенная солью, бетонные стены, низкий потолок, маленькие окошки, сломанный деревянный стол перегородил арку, ведущую на балкон, где едва хватит места стоять. Где-то в сумерках бежала по камням вода. Бис валялся у дальней стены возле лестницы, отряхиваясь после удара Ала. Брук и Вивьен находились перед нами, и у Вивьен был такой вид, будто она предпочла бы быть в другом месте, где угодно. Кожа на шее у нее покраснела и вздулась волдырями от пыльцы пикси, одежда была в беспорядке, туфли исцарапаны. За последнюю пару дней ей досталась хорошая трепка, и это было заметно.
Ал уже, судя по всему, выбрался из круга, поставленного Брук. Не удивительно, учитывая, что он выглядел точно как я — в черной коже и футболке персонала Такаты. «Откуда он знал, что я надену? И где я?» — мелькнули у меня все еще мутные мысли.
Обстановка напоминала плохо поставленную голливудскую сцену — свечи, запах пролитого воска, земли, жженого янтаря и плесени. Вот последнее меня и доконало.
— Черт побери, мы что, в замке Лавленд? — спросила я, и Ал меня встряхнул, чтобы привлечь к себе мое внимание. Или ко мне? Проклятие, он даже глаза себе сделал мои — я будто в зеркало смотрела.
— Ты что делаешь, Поворот тебя побери? — спросил он сердито, держа меня за плечо. — Прыгать по линиям с необученной горгульей! Могла же угробиться.
У меня еще зрение толком не устоялось, желудок бунтовал.
— Может, ты меня научил бы, как это делать? — Желчь подступила к горлу, я усилием воли ее отправила обратно. Блевать на Ала было бы лишнее — тем более на глазах у Брук. Потом, может быть.
Где мой амулет против боли?
— Я же тебе говорила, что не надо, — сказала Вивьен. — Теперь их тут двое.
Господи, как голова болела.
Ал меня отпустил, я пошатнулась — и тут же упала посередине этой большой пентаграммы. Ал был обут в мои сапоги — или точную копию тех, что я оставила в безвременье. И это было единственное между нами различие. Расставив пальцы, я потянулась к амулету, нащупала, схватила — и вздохнула с облегчением. Боль стала тише.
— Ты это очень неправильно сделала, ведьмочка, — сказал Ал и выбросил в сторону руку — Брук метнула в нас какой-то шар. — Вот стерва, — продолжал он рассеянно, пока нас окутывало слоем черного безвременья. Он поставил круг. Ал поставил защитный круг. Я это видела только пару раз до этого. Или один. — Смотри, что ты вынудила меня сделать! — рыкнул демон. — Надеюсь, что ты удовлетворена. Я был вынужден поставить круг. По эту сторону линий я не ставил круг с тех пор, как Пискари пытался тебя убить моими руками. Гордишься собой?
Странно было слышать его речевые обороты из собственных уст.
— Не особенно, — ответила я и ойкнула, когда он вздернул меня на ноги. Бис зашипел с потолка.
Я вздрогнула — хлопок лопнувшего заклинания, налетевшего снаружи на пузырь. За ним последовало еще несколько — Вивьен и Брук пытались пробить стенку белыми смертельными заклинаниями. Я попыталась увидеть золотое сияние ауры Ала — но видела только черное. Ничего не осталось.
— Отпусти ее! — крикнул Бис, незамеченный падая сквозь круг Ала.
— Придушить бы тебя надо, — буркнул Ал, и прядь рыжих волос, таких же, как у меня, упала ему на лицо. Некое появлялось новое значение у оборота «убить себя». — И тебя, горгульчик, — добавил он, заставив Биса метнуться прочь из круга, когда пол задымился под его ногами.
«А, да, — подумал мой оглушенный мозг. — Пирс с пистолетом».
— Я не знала! — прохрипела я. — Я забыла, что мой пистолет у Пирса. Черт побери, Ал, я же была обдолбана до потери сознания! Ну почему я всегда должна тебе доказывать, что я не виновата! Неужели ты мне совсем не можешь верить?
Ал чуть отпустил хватку. Я будто смотрела в зеркало, но вряд ли у меня когда-нибудь был такой злобный оскал. Тут я почувствовала скачок в лей-линии: колдуньи пытались восстановить свой круг вызова, чтобы поймать нас. Ал, скривившись, буркнул что-то по-латыни.
Круг Ала прорвался его собственной магией, Вивьен ойкнула и прыгнула в сторону. Стенка у нее за спиной закапала мерзкой налипшей гущей.
— Пирс — болван, — заговорила я, чувствуя, как ледяной нож в голове начинает рассасываться. — Ты был прав, а я нет. Стрелять в тебя — это не моя была идея. Ты же знаешь, что он тебя пытается убить — чего ты еще ждал?
Глаза Ала стали из зеленых привычно красными, с козлиными горизонтальными зрачками.
— Я прав, и ты это признаешь? — спросил он веселым голосом.
Рука его разжалась, и я упала, тихо пискнув. Взлетел запах пыльного ковра, я оглянулась в мрачном закатном воздухе. Замок Лавленд?
Я встала, посмотрела на Брук, отметила разбитую губу, нечесаные волосы, побелевшее лицо и мрачную целеустремленность. Похоже, мы попали в патовую ситуацию.
— Замок Лавленд? — задала я вопрос. — Не может быть. Ты шутишь.
— Ты стоишь на тонком льду, ученица, — перебил меня Ал. Этот рафинированный, с британским произношением английский звучал из моих уст.
Отряхнувшись, я встала рядом с ним.
— Хорошо, что я умею кататься на коньках. Ты не мог бы перестать изображать меня?
Понятно, что мне следовало бояться, но я, черт возьми, по линиям прыгала, чтобы сюда добраться.
Мрачность моей физиономии вызвала у Ала ухмылку, и его окутал слой безвременья. Он стал грузнее, выше, лицо разрумянилось.
