Человеку в кожаном пиджаке посвящается
Глава первая
Убрав волосы с глаз, я всматривалась в пергамент, щурилась, выводя как можно тщательнее странные угловатые буквы. Чернила влажно блестели красным — не чернила, а кровь. Моя кровь. Может быть, поэтому я слегка дрожала, выводя неанглийскими буквами неуклюжие имена. Рядом со мной валялась куча испорченных листов. Если и на этот раз не получится идеально, мне снова придется пускать себе кровь. Черное проклятие я творила, прости меня Бог. На кухне у демона. В выходные. Какого дьявола я до этого дошла?
Между кафельным столом и малым очагом стоял Алгалиарепт, сцепив за спиной руки в белых перчатках. Больше всего он был похож на чопорного англичанина из детектива про убийство, и когда он нетерпеливо шевельнулся, я чуть не вздрогнула.
— Это не способствует, — сказала я сухо, и козьи глаза с горизонтальными щелками зрачков расширились в насмешливом изумлении, уставились на меня поверх дымчатых очков. Для чтения они демону не нужны — просто он показушник с головы до ног, от зеленого фрака жатого бархата до кружевных манжет и подобающего английского акцента.
— Начертание должно быть точным, Рэйчел, иначе проклятие не захватит ауру, — ответил он, переводя взгляд на зеленую бутылочку на столе. — Вот уж чего не надо, так это чтобы она тут плавала на свободе.
Я выпрямилась на стуле — спина хрустнула, — потом коснулась кончиком пера пульсирующего пальца и напряглась еще сильнее. Черт побери, я колдунья не черная, а белая, однако не собираюсь отметать магию демонов только потому, что она так называется. Я прочла рецепт, перевела заклинание. Ради получения ингредиентов никого и ничего не убивали, и единственный, кто от проклятия пострадает, так это я. Выйду из этой истории с очередной порцией демонской копоти на душе, но зато у меня будет защита от баньши. После того, как на Новый год одна из них меня чуть не прикончила, я согласна еще на пятнышко, лишь бы это не повторилось. К тому же это может помочь найти способ спасти душу Айви после ее первой смерти. А ради Айви я еще и не тем готова рискнуть.
Но какая-то ощущалась тут неправильность. Ал щурился на бутылку с аурой так, будто чего-то остерегался, и слишком тщательно сегодня воспроизводил акцент. Он был озабочен и старался это скрыть. Не может быть, чтобы из-за такого простого проклятия — это же просто манипуляция аурой, энергией, взятой у какой-то души. По крайней мере так Ал говорил.
Морщась, я всматривалась в инструкции, написанные неразборчивым почерком Ала. Мне хотелось еще раз их пересмотреть, но пристальный взгляд и тихое рычание меня убедили, что это можно сделать потом, закончив переписывание. «Чернила» на пере кончались, и я выдавила из пальца еще крови, чтобы записать имя какого-то бедолаги, что поверил демону… ну вот как я. Не то чтобы я и вправду Алу доверяла, подумала я, еще раз глянув на инструкции.
Колдовская кухня Ала выглядела как интерьер из киношной фэнтези — одна из четырех комнат, которые он сумел себе вернуть после того, как продал все, чтобы сохранить свою демонскую шкуру от тюрьмы, для демонских шкур предназначенной. Серые каменные стены образовывали большой круг, заставленный почти сплошь однотипными библиотечными шкафами со стеклянной дверцей. В этих шкафах за стеклом Ал держал книги и атрибуты лей-линейной магии. Биологические ингредиенты хранились в погребе, куда вела простая дыра в полу. Закопченные балки футах в сорока наверху сходились над ямой центрального очага. Сама яма была круглая и на возвышении, с отдушинами, чтобы холодный воздух с пола поступал в нее простой конвекцией. Когда в ней горел огонь, было так уютно читать, что если меня одолевала усталость, Ал мне разрешал подремать на скамейке — из тех, что стояли вокруг. Рыбка — имя собственное, моя бойцовая рыбка — плавал в своей банке на каминной полке у очага поменьше. Не знаю, зачем я его сюда принесла из дому. Это придумала Айви, а когда настойчивый вампир тебе говорит принести рыбку, ты приносишь рыбку.
Ал прокашлялся, и я вздрогнула — к счастью, успев убрать перо от пергамента. Слава те Господи, успела закончить.
— Хорошо? — спросила я, показывая ему лист, и толстые пальцы в белых перчатках взялись за край, чтобы не размазать.
Он оглядел написанное — я напряглась — и отдал мне.
— Сойдет. Теперь чашу.
Сойдет. Перевод: молодец, Рэйчел, правильно сделано.
Я положила кровавым трудом написанный пергамент рядом с незажженной свечой и зеленой бутылкой ауры, взяла любимый гравировальный резец Ала и глиняную чашу размером с ладонь. Резец был неприятного вида — изогнувшаяся женщина на рукояти смотрелась демонской порнографией. Ал знал, что я этот инструмент терпеть не могу, и настаивал, чтобы я пользовалась именно им.
Серая чаша лежала на моей ладони, на внутренней поверхности выгравированы слова силы. Но среагирует только свеженаписанное имя, которое я как раз вырезаю. Теория гласила, что надо сжечь пергамент и вдохнуть имя человека вместе с воздухом, потом воду выпить из чаши и проглотить его имя с водой. Таким образом будут задействованы все четыре стихии: вода и земля из чаши, воздух и огонь из горящего пергамента. Сверху небо, снизу земля, я посередине. У-тю-тюсеньки, как все правильно.
Освоившись с непривычными символами после долгой возни с пергаментом, я нацарапала имя на небольшом незанятом участке. Достаточно быстро — Ал вздохнул всего два раза. Он взял бутылку с аурой, нахмурился, разглядывая клубящуюся зелень.
— Что там? — спросила я, стараясь скрыть досаду в голосе. Да, я его ученица, но все равно он готов залепить мне пощечину, если я буду слишком много о себе воображать.
Ал наморщил лоб, что меня еще больше встревожило.
— Мне не нравится резонанс этой ауры, — сказал он негромко, прощупывая зажатое в белых пальцах стекло взглядом красных глаз.
Я заерзала в кресле, попытавшись вытянуть ноги.
— И что?
Ал посмотрел на меня поверх очков:
— Это из Тритоновых.
— Тритоновых? С каких пор тебе нужно брать ауру у Тритона? — спросила я.
Безумную демоницу не любит никто, но она по-прежнему королева среди пропащих мальчишек, и она знает все. Когда может припомнить.
— Не твоя забота, — ответил он, и я вздрогнула, смутившись.
Ал потерял почти все в попытках сделать меня фамилиаром. В результате он нашел нечто намного более драгоценное, но все равно оказался банкротом. Я — колдунья, но один обычный (и летальный, как правило) генетический дефект дал мне способность творить магию демонов. На статус Ала, пока я его ученица, никто не покусится, но жизнь у него все равно более чем скромная.
— Я сейчас вылезу и узнаю, кто это был. До того, как мы закончим работу.
Он это произнес с деланной непринужденностью и поставил бутылку со стуком.
