— Кажется, мы попали прямиком в самое осиное гнездо,
старушка. — Он улыбнулся ей.
Вроде все идет как по маслу, пока за ними никто не следит.
Правда, они чувствовали, как по телу струится пот, но
старались сохранять безмятежное выражение лица и делать вид, что они обычные
клиенты, как и все прочие в этом баре. Спустя час, когда они обсуждали, куда бы
пойти поесть, в зале появилось около дюжины немецких офицеров и с ними
приземистый мускулистый мужчина с ярко-голубыми глазами, подтянутый и
аккуратный — воплощение безукоризненной военной выправки. Он обвел всех
посетителей, в том числе Одри и Чарли, цепким взглядом, словно они были членами
его новой команды. Для него не было сомнений в том, что они пришли сюда именно
для того, чтобы посмотреть на него. Защелкали каблуки, все стали отдавать
честь, адъютанты обращались к вошедшему не иначе как mein General, что
произвело особое впечатление на итальянцев.
Генерал, похоже, был человеком без амбиций, а Одри сказала
потом Чарльзу, что у него умные глаза. Ей даже самой захотелось козырнуть ему.
Она смотрела на него, затаив дыхание, и отметила, что Чарли тоже смотрит не
дыша, однако она надеялась, что никто больше не обратил на них внимания. Затем
генерал стремительно вышел из бара.
— Ты знаешь, кто это? — спросила Одри приглушенным
голосом, но Чарли не знал. В генерале было что-то знакомое, Чарли видел это
лицо на фотографиях, но опознать его не мог.
— Надо спросить у кого-нибудь. Уверен, его знает каждая
собака.
На помощь им пришел молодой немецкий офицер, который стал
смеяться над ними.
— Американцы! Как же вы не знаете имя самого
выдающегося генерала Германии! — Он принял их за полных идиотов и
неодобрительно качал головой. Все немцы знали его, хотя итальянцам он был
неизвестен. — Генерал Роммель, кто же еще!
Итак, их миссия увенчалась успехом. Одри пришлось сдерживать
себя, чтобы не выразить свой восторг и не захлопать в ладоши, когда они не
торопясь вышли из бара. Даже Чарли остался доволен собой; останавливая такси,
чтобы ехать к себе в отель, он сжал Одри руку. Они поужинают и сразу же могут
возвращаться в Каир. Все оказалось чертовски просто. Но Одри не собиралась
ограничиваться только тем, что они узнали фамилию генерала.
— А почему бы нам не взять у него интервью? —
спросила она во время ужина, отчего Чарли пришел в ужас, — У тебя не все
дома? А если они пронюхают, кто мы такие?
— Что они могут пронюхать? Мы американцы. Ты журналист,
я фотокорреспондент. Мы можем только задавать вопросы, это наша профессия… Представляешь,
насколько это важнее, чем просто его увидеть? — Она принялась строить
всякие предположения, а Чарльз почувствовал первые признаки несварения желудка
при одной только мысли о возможности подобного интервью.
— Опять тебя заносит… — — Однако, взвесив все «за» и
«против», он понял, что Одри права. Раз уж они здесь… Может быть, им удастся
что-либо выяснить… Они обсудили свой план за кофе и решили осуществить его
вечером следующего дня. Они пойдут в отель, где остановился Роммель, оставят
ему записку, в которой попросят дать им интервью. И будут ждать.
Утром, когда они вошли в холл гостиницы, у Одри бешено
колотилось сердце; они оставили у портье записку, сочиненную загодя. Им было
ясно, что, прежде чем записка попадет в руки к генералу, ее внимательно изучат
помощники Роммеля, хотя в ней только и было написано, что они, два американских
журналиста, почтительно просят генерала Роммеля дать согласие на интервью.
Портье просил их прийти за ответом через четыре часа, а
когда они вернулись, молодой немецкий офицер с цепкими голубыми глазами,
пристально глядя на них, спросил, встречались ли они с генералом раньше.
— Нет, не встречались, — ответила Одри с
ангельской улыбкой. — Но нам хотелось бы. Мы работаем на несколько крупных
и солидных газет и журналов, и я уверена, что американские читатели окажутся в
плену обаяния командующего Африканским корпусом. — Она снова улыбнулась
обворожительной улыбкой офицеру, явно принявшему ее за круглую дурочку.
— Мы дадим вам ответ завтра, фрейлейн, в десять
утра. — Офицер коротко кивнул им.
Они не спеша направились к выходу, непринужденно болтая, а
когда вышли на улицу, Одри тихо спросила:
— Думаешь, мы засветились?
— Вряд ли, — ответил он.
Они почти ни о чем не говорили по дороге в отель, остаток
дня гуляли по улицам Триполи под алчными взглядами итальянцев, заглядывавшихся
на Одри. Одри и Чарли ни на секунду не забывали о том, что они здесь под
выдуманным предлогом. Чарли нервничал — не переборщили ли они, поддавшись
честолюбию Одри? Правильно ли они поступили, решив взять интервью у самого
Роммеля? Ведь они уже выяснили то, что им было нужно. И нечего здесь торчать,
иначе информация, которую они добыли для англичан, может устареть.
— Что собираешься делать сегодня вечером? —
спросил он ее в порту.
— Молиться.
Он улыбнулся. Вернувшись в отель, они поужинали и рано легли
спать. Ровно в десять утра самозваные интервьюеры явились в отель, где
расположился Роммель. Тот же самый офицер с прежним подозрением осмотрел их,
когда они подошли к конторке. Сердце Одри снова бешено заколотилось, когда
офицер вручил Чарли запечатанный конверт, который тот надорвал на ходу, пока
они пересекали холл. Сообщение было весьма лаконичным — только название отеля и
время встречи — 13.00.
Чарльз с изумлением посмотрел на Одри.
— Господи, нам повезло!
Три часа они слонялись по городу и обсуждали вопросы,
которые должны задать Роммелю. Но когда они пришли к нему, их подготовка
оказалась совершенно ненужной. Апартаменты роскошного отеля, в которых
разместилась штаб-квартира Роммеля, были обставлены дорогой мебелью, лишнюю
вынесли. И вот в комнату, где ждали Одри и Чарли, вошел генерал. Столкнись они
с ним просто на улице, окажись он даже без формы, они все равно бы поняли, что
перед ними военный человек, причем весьма высокого ранга. Казалось, он чрезвычайно
рад их приходу, начал говорить лестные слова в адрес их президента, рассказал,
что до войны посещал Соединенные Штаты, правда, из-за плотной программы визита
не смог нигде побывать. Одри заметила у него на письменном столе фотографию
скромной женщины.
— Это моя жена Люси, — сказал генерал. И по тому,
как он произнес эти слова, было ясно, что он ее очень любит.
Даже в этот момент им с трудом верилось, что все это
происходит наяву и Этот человек дает им аудиенцию. Генерал Роммель говорил о
довоенной Германии и восторгался фюрером, похоже, он обожал его не меньше, чем
супругу Люси. Чарли записывал слова генерала, из которых явствовало, что он —
вояка до мозга костей. Он любил летать, с огромным интересом изучал Африку,
хотя успел увидеть еще очень мало. Африканский корпус, заметил он, будет весьма
важным и действенным инструментом армии фюрера. Произнеся эту фразу, генерал
протянул руку к фотоаппарату Одри. Ее встревожил этот жест.
