– Я все равно приеду к тебе домой. Позвони и дай знать, если что-нибудь прояснится.
– Обязательно.
Босх вышел из ниши и увидел, что приемный покой отделения наполняется представителями СМИ. Он догадался: это означает, что вот-вот должен прибыть сам шеф полиции. Босх не возражал. Может, политический вес прибывающего в отделение экстренной помощи высокого полицейского начальства поспособствует тому, что больница раскроет часть сведений о состоянии Киз Райдер.
Он приблизился к Пратту, который стоял рядом со своим боссом, капитаном Нороной, начальником отдела убийств.
– Что теперь будет с эксгумацией? – спросил он.
– Я отправил туда Рика Джексона и Тима Марсию, – ответил Пратт. – Они займутся этим.
– Дело числится за мной, – напомнил Босх.
– Уже нет! – отрезал Норона. – Вы будете заняты с ГППО, пока они не закончат свое расследование. Вы единственный оставшийся в живых представитель полиции из тех, кто там находился, и можете рассказать, как было дело. Это сейчас самая насущная проблема. Эксгумация тела Жесто отодвинулась на второй план, и ей займутся Марсия и Джексон.
Босх понимал, что спорить нет смысла. Капитан прав. Несмотря на то что на месте происшествия были еще четверо, которые тоже не пострадали, показания и описания Босха будут иметь наибольший вес.
У входа в отделение возникло какое-то волнение – это несколько мужчин с телекамерами на плече, оттесняя друг друга, толпились по обеим сторонам дверей. Двери отворились, и в помещение вошел сам начальник полиции со свитой. Шеф двинулся к дежурной, где его встретил Нороной. Оба поговорили с той самой женщиной, которая ранее отфутболила Босха. Но на сей раз она была сама предупредительность: тотчас сняла телефонную трубку и позвонила куда надо. Она определенно разбиралась, кто имеет значение, а кто нет.
Вскоре из дверей внутреннего помещения появился главный хирург больницы и пригласил начальника полиции для приватной беседы. Босх увязался следом, пристроившись к свите из шести паркетных генералов, шагавших в кильватере шефа.
– Прошу прощения, доктор Ким, – раздался голос позади группы.
Все остановились и повернулись. Голос принадлежал женщине за конторкой. Она указывала на Босха.
– Этот человек не ваш. Он посторонний.
Начальник полиции, только сейчас заметивший Босха, поправил служащую.
– Безусловно, наш, – ответил он тоном, не допускающим возражений.
У служащей был обескураженный вид человека, получившего щелчок по носу. Группа двинулась дальше, и доктор Ким провел их в изолированный больничный лазарет, который сейчас пустовал. Все сгрудились вокруг пустой кровати.
– Господин начальник, ваша женщина-полицейский находится…
– Детектив. Она детектив.
– Простите. Ваш детектив находится в отделении интенсивной терапии, ею занимаются доктора Пейтел и Уортинг. Я не могу прерывать их работу, чтобы пригласить сюда и попросить дать вам подробный отчет, поэтому готов сам ответить на все интересующие вас вопросы.
– Отлично, – сказал шеф и напрямик, без лишних слов, спросил: – Она выживет?
– Мы считаем, что да, выживет. Проблема в необратимых повреждениях, и об этом мы пока ничего не сможем сказать. Пуля повредила одну из сонных артерий. Сонная артерия доставляет кислород к мозгу. В настоящий момент мы не знаем, насколько серьезно было нарушение мозгового кровоснабжения и какого рода ущерб оно нанесло.
– Разве не существуют анализы, с помощью которых можно было бы это проверить?
– Да, сэр, существуют, и по предварительным результатам пока мы наблюдаем обычную мозговую активность. На данный момент это очень хорошая новость.
– Она в состоянии говорить?
– Пока нет. Во время операции она находилась под наркозом, и должно пройти несколько часов, прежде чем она, возможно, будет способна разговаривать. Акцент здесь – на слове «возможно». Мы не узнаем, каково положение дел до ночи, а вероятно, и до утра – когда она выйдет из-под действия наркоза.
Главный полицейский начальник кивнул:
– Спасибо, доктор Ким.
Он шагнул обратно, к прикрытому занавеской проему, и остальные потянулись за ним. Неожиданно шеф обернулся к главному хирургу.
– Доктор Ким, – негромко произнес он. – Когда-то эта женщина работала непосредственно под моим началом. Я не хочу ее потерять.
– Мы сделаем все возможное, шеф. Мы ее не потеряем.
Глава полицейского ведомства кивнул и направился к выходу. Когда группа медленно двигалась к дверям приемного покоя, Босх почувствовал чью-то руку на своем плече. Он обернулся и увидел, что это сам начальник. Он отвел Босха в сторону и завязал с ним разговор с глазу на глаз.
– Как ваши дела, детектив Босх?
– Все хорошо, шеф.
– Спасибо, что доставили ее сюда так быстро.
– В тот момент это не казалось таким уж быстрым, да и не я один этим занимался. Нас было несколько. Мы работали вместе.
– Да, конечно, я знаю. О'Ши уже трезвонит в новостях, как он вместе с другими выносил ее из леса. Спешит извлечь выгоду из своего участия. Кует железо, пока горячо.
Босх молча кивнул.
18
Репортеры и полицейские покинули приемный покой. В каком-то смысле Киз Райдер явилась для СМИ разочарованием, потому что не умерла. Умри она – и весь репортаж из больницы превратился бы в готовый горячий материал, гвоздь новостной программы. Слетал туда, слетал обратно – и переходи к следующему событию, следующей пресс-конференции. Но женщина-детектив все еще жила, цеплялась за жизнь, и по мере того, как часы текли, толпа людей в приемном покое редела. Пока не остался один Босх. У Райдер не было ни с кем постоянной близкой связи, а родители покинули Лос-Анджелес давно, после смерти ее сестры. В общем, кроме Босха, некому было дожидаться возможности повидаться с ней.
Около пяти вечера доктор Ким вышел из двойных дверей в поисках начальника полиции либо кого-то в ранге детектива, либо на худой конец простого патрульного в полицейской форме. Ему пришлось удовольствоваться Босхом, который, завидев его, поднялся навстречу, чтобы услышать новости.
– Ей лучше. Она пришла в сознание, и способность к невербальной коммуникации у нее хорошая. Она не может говорить из-за травмы шеи: мы ввели ей в горло трубку, – но предварительные показатели положительные. Ни нарушения мозгового кровообращения, ни инфекции, все выглядит неплохо. Другая рана временно законсервирована, мы займемся ею завтра. Для одного дня ей довольно хирургических операций.
Босх кивнул. Гигантское облегчение прокатилось по нему как волной: Киз будет жить.
– Можно мне ее увидеть?
– На несколько минут, но, как я уже сказал, она не может пока разговаривать. Идемте со мной.
