– Знакомая песня.
– Ну так вот, как я уже сказала, Беркхарта хотели сделать козлом отпущения. Если бы его осудили по совокупности, парень получил бы как минимум десятку в федеральной тюрьме.
– И тогда он согласился на сделку.
Райдер кивнула:
– Да. Отсидел год в Уэстсайде, получил пять условно, а остальное ему списали. «Восьмерка», конечно, развалилась, и все посчитали, что проблема решена. Дело закончилось к концу апреля, задолго до убийства Верлорен.
Слушая рассказ Райдер, Босх наблюдал за женщиной, тащившей за руку маленькую девочку. Женщина, по-видимому, спешила на метро, в руке у нее был тяжелый чемодан, и все внимание сконцентрировалось на заветной калитке. Девочку же интересовало что-то другое: она смотрела вверх, на потолок, и чему-то улыбалась. Проследив за ее взглядом, Босх увидел под потолком воздушный шарик. Несчастье одного ребенка стало тайной радостью другого. Оранжево-белый шарик имел форму рыбы, и Босх благодаря дочери знал, что изображенного на нем персонажа мультфильма зовут Немо. Мысль о дочери на мгновение отвлекла Босха, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться на делах.
– И где во всем этом Маккей? – спросил он, посмотрев на Райдер.
– Большой роли в банде он не играл, выполнял мелкие поручения. Завербовать его, думаю, труда не составляло. Среднюю школу не закончил, профессии нет, перспектив в жизни никаких. И послужной список подходящий: год условно за ограбление, неоднократные задержания за кражи и наркотики. В общем, он представлялся им идеальным рекрутом. Именно таких они и искали. Неудачник, из которого можно вылепить белого воина. Но вскоре выяснилось, что парень ни на что не годен, что он – выражаясь языком Беркхарта – тупее свалившегося с дерева ниггера. Ему нельзя было поручить самое простое дело – он даже их расистские лозунги не мог написать без ошибок. Знаешь, какая у него была кличка? Джи. Так он написал слово «жид» на стене синагоги. Понимаешь?
– Дислексия?
– Полная.
Босх покачал головой:
– Что-то плохо он вписывается в дело Верлорен.
– Согласна. Думаю, Маккей играл там какую-то роль, но далеко не главную. Спланировать убийство у него бы просто ума не хватило.
Оставив на время Маккея, Босх решил вернуться к главной проблеме:
– Так как же получилось, что, имея такую информацию, они взяли только Беркхарта и отпустили остальных?
– К этому я и перехожу.
– Здесь и начинает вонять?
– Ты все ловишь на лету. Дело в том, что Беркхарт был вожаком «Восьмерки», но при этом им не был.
– Как так?
– Настоящим вожаком, как удалось установить, был парень по имени Ричард Росс. Постарше остальных, ему шел двадцать второй год. Идейный. С хорошо подвешенным языком. Сначала он привлек Беркхарта, потом других. С него все началось, и им все управлялось.
Босх кивнул. Ричард Росс – имя довольно распространенное, но он уже видел, куда оно указывает.
– Когда ты говоришь о Ричарде Россе, то имеешь в виду Ричарда Росса-младшего?
– Точно. Отпрыск нашего славного капитана Росса.
Капитан Ричард Росс долгое время служил в отделе внутренних расследований, но вышел в отставку много лет назад, когда Босх только начинал карьеру в департаменте.
Оставшуюся часть истории Босх мог бы рассказать и сам.
– Значит, они вывели из дела младшего и тем самым уберегли от неприятностей старшего и избавили департамент от хлопот, – сказал он. – Свалили все на Беркхарта, который был в банде первым после Росса. Парень отправился за решетку, а банда развалилась. Дело закрыто. Молодежь просто порезвилась, с кем не бывает.
– Ты все правильно понял.
– Позволю себе предположить, что всю информацию по банде они получили от Ричарда Росса-младшего.
– Молодец, Гарри. Таково было условие сделки. Росс-младший сдает всех, а ПООБ ликвидирует «Чатсуортскую восьмерку». После этого сынок тихонько удаляется куда подальше.
– Представляешь, какая удача для Ирвинга? День работы – и такие результаты!
– А знаешь, что самое забавное? По-моему, Ирвинг – еврейская фамилия.
Босх покачал головой:
– Еврейская или нет, но веселого тут мало.
– Знаю.
– Если Ирвинг все просчитал…
– Я прочитала отчет по делу, и у меня сложилось впечатление, что он все просчитал.
– В результате сделки Ирвинг получил полный контроль над отделом внутренних расследований. Не формальный, а настоящий, реальный контроль, подразумевающий, что он сам определял, кто и как ведет расследование. Росс оказался у него в кармане. Да, это объясняет многое из того, что тогда происходило.
– Я те времена не помню.
– Итак, «Восьмерки» больше нет, Ирвинг на коне, Росс-старший у него на крючке, и все прекрасно, – рассуждал Босх вслух. – Но тут убивают Ребекку Верлорен, и орудием убийства оказывается пистолет, украденный у парня, получавшего угрозы от той самой «Восьмерки». Мало того, оружие, похоже, украдено одним из тех, кому позволили остаться на свободе. Если выяснится, что к убийству причастна «Восьмерка», то сделка отменяется и, следовательно, достигнутый успех превращается в пшик.
– Все правильно. И тогда им ничего не остается, как подтолкнуть расследование в другую сторону. В результате преступление не раскрыто и убийца остается на свободе.
– Подонки… – прошептал Босх.
– Бедный Гарри. Отдых явно не пошел тебе на пользу. Ты решил, что они оказали давление на следствие, потому что пытались уберечь город от взрыва. А на самом деле ими руководили совсем не героические мотивы.
– Да, они всего лишь прикрывали собственные задницы и спасали то, что дала им сделка с Россом. Говоря им, я имею в виду прежде всего Ирвинга.
– Не забывай, это всего лишь предположения, – напомнила Райдер.
– Верно, это только то, что мы вычитали между строчек.
Босх вдруг понял, что должен закурить. Такой сильной тяги к сигарете он не испытывал по меньшей мере год. Взгляд скользнул по выставленным на полке киоска пачкам. Он с трудом заставил себя отвернуться. Под потолком все еще висел воздушный шарик. Наверное, попавший в плен перекрытий Немо чувствовал себя примерно так же.
– Когда Росс вышел в отставку?
– В девяносто первом. Дотянул до двадцати пяти лет – это ему разрешили – и ушел. Я проверила – Росс уехал в Айдахо. Сынок подался туда же, но еще раньше папаши. Думаю, обосновались в каком-нибудь закрытом белом анклаве, где чувствуют себя как дома.
– Представляю, как он веселился в девяносто втором, когда здесь заполыхало.
