– ПООБ?
– Да. Поэтому я и собираюсь на шестой.
– О'кей. Что еще?
– Позвонила утром в ОХВД. Коробку с уликами по делу так и не нашли. Не знаю, что и думать. Пистолета нет. То ли его сунули куда-то, то ли забрали.
– Похоже. – Босх больше склонялся ко второму варианту. Если дело каким-то образом затрагивало интересы департамента, улику вполне могли уничтожить намеренно. – Ладно, у меня еще есть минутка, так что давай вернемся к дневнику. Там есть что-нибудь о беременности?
– Ничего. Судя по датам, Бекки перестала вести дневник в конце апреля. Наверное, именно тогда и узнала. Думаю, она боялась, что дневник может попасть на глаза родителям.
– Там упоминаются места, куда она ходила, где проводила свободное время?
– Часто ходила в кино, записывала свои впечатления. Но с кем ходила – об этом ни слова. А почему ты спрашиваешь? Думаешь, где они могли познакомиться?
Нужно узнать, где пересеклись дорожки Ребекки Верлорен и Рональда Маккея. Строить дело на одной только мотивации невозможно. Чтобы выбрать Ребекку в качестве цели, убийца должен был вступить с ней в контакт. Где?
– Кинотеатры. Они могли встретиться в кинотеатре.
– Вот именно. Но в Долине почти все кинотеатры в моллах. Значит, зона поиска расширяется.
– Есть над чем подумать.
Босх сказал, что приедет в офис после разговора с Верлореном, и вернулся в комнату. Шум в моечной, как ему показалось, стал еще громче. Завтрак заканчивался, и рабочие собирали посуду. Босх сел за стол, заметив, что, пока его не было, тарелки и приборы успели унести. Разговор с Райдер повернул мысли в другом направлении. Большинство кинотеатров в Долине действительно находились в торгово-развлекательных комплексах, называемых моллами, и шансы на то, что пути столь разных людей, как Маккей и Ребекка, пересеклись именно там, были достаточно высоки. Но насколько вероятно, что одна-единственная случайная встреча могла повлечь за собой убийство? Босх попытался вообразить ситуацию: Маккей видит девушку смешанной крови, распаляется, выслеживает ее, а позднее приходит – один или с кем-то, – чтобы убить.
На первый взгляд такой вариант развития событий представлялся маловероятным, но ведь большинство теорий вырастают из кажущихся маловероятными предположений. Босх снова подумал о том, не объясняется ли неудача первого расследования нажимом со стороны руководства департамента. В материалах дела он не нашел и намека на то, что убийство было совершено на почве расовой ненависти. Но тогда, в восемьдесят восьмом, ситуация в городе отличалась от нынешней и департамент имел основания для того, чтобы не дать повода обострить ее. В восемьдесят восьмом зараза расовой вражды уже отравляла организм, но и руководство полиции, и власти города предпочитали не замечать опасности. Через несколько лет нарыв прорвался, и Лос-Анджелес на три дня превратился в арену ожесточенных уличных столкновений и хаоса, равного которому страна не видела на протяжении четверти века. Босх допускал, что на следователей могли оказать определенное давление, дабы результаты их работы не взбудоражили общественное мнение. Во всяком случае, с такой возможностью приходилось считаться.
– Готовы?
Босх поднял голову и увидел стоявшего рядом Роберта Верлорена с лоснящимся от пота лицом. Поварской колпак он держал в руке. Пальцы по-прежнему едва заметно дрожали.
– Да, конечно. Поговорим здесь?
Верлорен кивнул и опустился на стул напротив Босха.
– У вас здесь всегда так? Всегда так много народу?
– Каждое утро. Сегодня мы обслужили сто шестьдесят два человека. На нас многие рассчитывают. Нет, подождите, сто шестьдесят три. Забыл про вас. Понравилось?
– Чертовски вкусно. То, что и требовалось, не успел заправиться утром. Спасибо.
– Не за что. Такая у меня работа.
– Не совсем то, что раньше, когда готовили для Джонни Карсона и прочих знаменитостей, а?
– Не совсем, но я ни о чем не жалею. Нисколько. То была всего лишь остановка на пути к пункту истинного предназначения. Теперь я здесь, слава Богу. Здесь мое место. Здесь я обрел себя.
Босх кивнул. Намеренно или сам того не сознавая, Верлорен пытался донести до него, что пришел к новой жизни через прозрение, через вмешательство судьбы и обретение веры. По опыту Босх знал, что тот, кто много говорит о вере, не верит ни во что.
– Как вы меня нашли?
– Мы разговаривали вчера с вашей женой, и она сказала, что вы, по слухам, где-то здесь. Я приходил сюда еще вчера вечером.
– На вашем месте я не стал бы появляться на этих улицах после наступления темноты.
В речи Верлорена слышались мягкие отголоски почти сглаженного временем карибского акцента.
– Откровенно говоря, ожидал увидеть вас в очереди, а не на кухне.
– Что вам сказать… Не так давно я был там, стоял в очереди. Сегодня я здесь.
Босх снова кивнул. Все это он уже слышал много раз.
– Давно не пьете?
Верлорен улыбнулся:
– Чуть больше трех лет.
– Послушайте, не хотелось бы бередить рану семнадцатилетней давности, но мы начали новое расследование.
– Все в порядке, детектив. Я открываю это дело каждую ночь, когда закрываю глаза, и каждое утро, когда возношу молитву Господу нашему Иисусу.
Босх опять кивнул.
– Поговорим здесь или прокатимся в Паркер-центр, где нам никто не помешает?
– Здесь.
– О'кей. Тогда позвольте для начала ввести вас в курс происходящего. Я работаю в отделе заново открытых дел. Сейчас мы снова занимаемся делом вашей дочери в связи с новыми обстоятельствами.
– Какими обстоятельствами?
Разговор с Верлореном Босх задумал построить иначе, чем с его женой. Там он обошелся минимумом информации, здесь же решил выдать ее всю.
– Мы установили личность человека, кровь которого была обнаружена на орудии убийства и который, как мы полагаем, в то время жил в Чатсуорте. Знаете, что такое анализ ДНК?
Верлорен кивнул:
– Знаю. Как в деле О. Джей Симпсона.
– Точно. Улика серьезная, просто так ее не отбросишь. Это, конечно, не значит, что Ребекку убил именно он, но в любом случае значительно приближает нас к убийце.
– Кто он?
– Сейчас я до этого дойду. Однако прежде, мистер Верлорен, я хочу задать вам несколько вопросов. Они касаются как вас лично, так и расследования.
– Зачем вам я?
Босх почувствовал, как собеседник напрягся. Кожа у глаз стянулась, морщинки проступили отчетливее. Он понял, что вел себя неосторожно, неосмотрительно, приняв нынешнее положение Верлорена в центре для бездомных за знак психического здоровья.
