У светофора, на перекрестке бульваров Сансет и Вестерн, справа от машины Босха, возникло какое-то неясное движение. Гарри увидел темную фигуру, склонившуюся над капотом с пассажирской стороны, и инстинктивно потянулся левой рукой к поясу, едва не выронив при этом свой кофе. Он сообразил, в чем дело, только потом, когда незнакомец начал тереть ветровое стекло грязной газетой. Бездомный бродяжка мыл ему машину в половине пятого утра, причем мыл плохо, размазывая грязь по стеклу. Гарри выудил из кармана доллар, протянул его нищему через окно, когда тот перешел на левую сторону, и махнул рукой.
– Не стоит так стараться, приятель, – сказал он, и нищий молча отошел.
Босх поехал дальше, один за другим проверяя ночные клубы, расположенные в районе Эко-парка, неподалеку от полицейской академии и Чайнатауна. Никаких следов Портера. Тогда он направился к шоссе Голливуд и, минуя центр города, вспомнил о парнишке, попавшем в окружную тюрьму. Скорее всего его поместят в седьмой блок к наркоманам, где заключенные не так зверствуют. Если повезет, то с Тиджем все обойдется.
Потом Босх увидел мощные голубые фургоны, выезжавшие из гаража «Таймс» с той стороны, где здание редакции примыкало к Спринг-стрит. Эти машины развозили по торговым точкам груз утренних новостей. Гарри быстро проверил две рюмочных около Паркер-центра, потом еще одну в районе притонов и ночлежек. Теперь он обшаривал заведения самого низкого пошиба, неуклонно приближаясь к концу списка. Где же ему искать Портера?
Наконец он остановился у заведения «По», расположенного почти в самой середине Третьей авеню в окружении зданий «Лос-Анджелес таймс», прихода Святой Вивианы и стеклянных небоскребов банка, обозначавших границы финансового центра города. Пьянчуг здесь встречалось больше, чем где бы то ни было. В самые ранние утренние часы – прежде чем деловой центр оживляли алчность и толкотня – «По», очевидно, делал неплохой бизнес.
Бар располагался на первом этаже довоенной кирпичной постройки, уже давно предназначенной под снос Лос-Анджелесским градостроительным управлением. Здание не было сейсмобезопасным, и его реконструкция наверняка обошлась бы гораздо дороже, чем строительство нового, современного дома. Управление намеревалось снести его и возвести на его месте несколько совместных владений, которые привлекли бы в центр города новых жильцов, но пока весь проект оставался в подвешенном состоянии. Другое муниципальное ведомство, а именно Управление охраны памятников, пожелало стать владельцем «Дома По», как в просторечии именовалось это здание, намереваясь придать ему статус исторического памятника, и оспаривало решение о сносе в судебном порядке. Таким образом, в ближайшие несколько лет дому ничто не грозило и «По» процветал. Остальные четыре этажа были заброшены.
Изнутри бар напоминал темную пещеру, вдоль которой протянулась длинная изогнутая стойка. Здесь не было ни столиков, ни кабинок, чтобы посидеть с друзьями. «По» предназначался только для того, чтобы пить в одиночестве. Идеальное место для нерешительных самоубийц, набирающихся мужества перед ответственным шагом; для одиноких надломленных копов, утративших способность выносить одиночество, некогда предпочитаемое ими; для писателей, потерявших свой дар, и для священников, разучившихся прощать грехи даже самим себе. Идеальное место для того, чтобы пить до тех пор, пока в карманах еще остается хоть один доллар. Место на табурете у стойки стоило пять «зеленых», и еще за доллар вы получали ведерко льда, чтобы выпить принесенную с собой бутылку виски. Порция содовой стоила три доллара, но большинство здешних клиентов не разбавляли свое горькое лекарство. Так было дешевле, да и облегчение наступало скорее. Поговаривали, что «По» был назван вовсе не в честь писателя, а по первым буквам слов основополагающего философского принципа, которого придерживались его завсегдатаи: «Пей, и все обойдется!»
Хотя снаружи было довольно темно, в кабаке оказалось темнее. Переступив порог этой мрачной пещеры, Босх замер – уж больно сильно она напомнила ему первые после выброски минуты во вьетконговских тоннелях во Вьетнаме. Гарри стоял у входа, пока его глаза не привыкли к тусклому освещению бара настолько, что ему удалось разглядеть красную кожу, которой была обита стойка. Пахло здесь еще похлеще, чем в трейлере у Портера. Бармен в мятой белой рубахе и расстегнутом черном жилете охранял стеллажи с бутылками. На каждую из них была приклеена скотчем бирка с именем владельца. На стене за стеллажами горели красные неоновые лампы подсветки, отчего бутылки блестели неестественно и мрачно.
Из темноты слева до Босха неожиданно донеслось:
– Ч-черт, Гарри, откуда ты взялся? Меня, что ли, ищешь?
Босх повернулся на голос и увидел в дальнем конце бара Портера. Он забрался туда, очевидно, затем, чтобы заметить всякого, кто войдет в зал, прежде, чем тот заметит его. Босх шагнул к нему. На стойке перед Портером стояли бокал для виски, полупустой стакан с водой и треть бутылки бурбона. Здесь же валялись разложенные веером банкноты на сумму двадцать три доллара и пачка «Кэмела». Подойдя вплотную, Босх увидел, что Портер снова повернулся к нему спиной, и почувствовал, как в нем закипает гнев.
– Да, я ищу тебя.
– 3-зашем?..
Гарри знал: то, что он задумал, нужно сделать быстро – до того, как жалость погасит его гнев. Схватив Портера за воротник свободной спортивной куртки, он сорвал ее с бывшего копа и дернул вниз так, чтобы Портер запутался в ней руками. Сигарета выпала из пальцев копа на пол, а Босх уже протянул руку и, выдернув пистолет из его наплечной кобуры, положил оружие на стойку.
– Зачем ты таскаешь с собой эту штуку, Лу? Или ты уже не помнишь, что ушел из полиции? Может, чего-нибудь боишься?
– Что случилось, Гарри? Зачем ты это делаешь?
Бармен двинулся к ним вдоль стойки с явным намерением прийти на помощь одному из членов клуба, но Босх пригвоздил его к месту холодным взглядом и, подняв руку, словно регулировщик на перекрестке, небрежно бросил:
– Частное дело. Разберемся сами.
– Совершенно верно, приятель. Это частный клуб, а вы не его член.
– Все в порядке, Томми, – проговорил Портер. – Я его знаю. Все будет в порядке.
Двое посетителей, занимавшие место через несколько табуретов от Портера, встали и перешли подальше, забрав с собой выпивку и бокалы. Еще два пьянчуги, с любопытством наблюдавшие за развитием событий, тоже пересели, но никто не спешил уйти – во всяком случае, до тех пор, пока в заветных бутылочках еще оставалось пойло. Да в такую рань (без чего-то шесть) им просто некуда было податься – приличные бары начинали работу в семь или около того, а для некоторых ждать целый час до открытия – все равно что ждать целую жизнь. Нет, никто никуда не пойдет. Эти ребята останутся здесь и, если доведется, станут смотреть, как двое мужчин убивают друг друга.
– Ладно тебе, Гарри, – пробормотал Портер. – Остынь. Мы же можем спокойно поговорить.
– Можем? В самом деле? Почему же ты не захотел разговаривать, когда я звонил тебе?! Как насчет Мура, Портер? Ты разговаривал с Калексико Муром?
