Босх зажег сигарету и сунул обгоревшую спичку в карман. Потом низко, точно принимающий игрок в бейсболе, наклонился вперед над мертвым телом, приподнял мешок с баллончиком и прикинул его вес. Баллончик был почти полон, и это подтверждало то, что он и без того подозревал и чего боялся. Это он сам убил Шарки. В определенном смысле, во всяком случае. Он выследил его и сделал ценным – по крайней мере потенциально ценным – свидетелем. Кто-то не хотел этого допустить. Босх сидел на корточках, упершись локтями в колени, держа у губ сигарету, курил и жадно вглядывался в тело, чтобы уже никогда его не забыть.
Медоуз, тот сам был частью всей этой каши – пестрого круга взаимосвязанных событий, которые и привели его к смерти. Но Шарки-то не был. Он был обычным уличным бродяжкой, и его смерть здесь, в этом туннеле, очевидно, спасла шкуру кому-то еще в этой преступной цепочке. Он этой смерти не заслуживал. В этом круге событий он был лицом посторонним, к нему непричастным. А это означало, что события вышли из-под контроля и возникли новые правила игры для обеих сторон. Босх указал рукой на шею Шарки, подавая знак, и криминалист из коронерской службы отодвинул тело от стены. Детектив уперся одной рукой в пол, чтобы сохранить равновесие, и долгое время смотрел на вспоротое горло. Ему не хотелось забыть ни единой подробности. Голова Шарки отвалилась назад, обнажив зияющую рану, но Босх не отвел глаз ни на секунду.
Когда он наконец оторвал взгляд от трупа, то заметил, что Элинор уже больше нет в туннеле. Гарри выпрямился и сделал знак Эдгару выйти наверх поговорить. Ему не хотелось кричать, перекрывая звук генератора. Когда они вышли из туннеля, он увидел, что Элинор сидит одна на верхней ступеньке. Проходя мимо, Босх положил руку ей на плечо. Он почувствовал, как Элинор напряглась при его прикосновении.
– Так что говорят эксперты? – спросил Гарри, когда они с бывшим партнером удалились от шума на достаточное расстояние.
– Ни черта толкового, – ответил Эдгар. – Если это была хулиганская разборка, то одна из самых чистых, какие я видел. Ни единого отпечатка или другой зацепки. Баллончик с краской чист. Оружия нет. Свидетелей нет.
– У Шарки была команда, до сегодняшнего дня они обретались в мотеле возле бульвара, но он не знался с бандитами, – сказал Босх. – Это есть в его личном деле. Он был мелким мошенником. Ну, знаешь, толкал поляроидные снимки, грабил гомосексуалистов – в таком роде.
– Ты хочешь сказать, что его имя есть в файлах по уличным группировкам, но в настоящей банде хулиганов и насильников он не состоял?
– Точно.
Эдгар кивнул.
– И тем не менее его мог кокнуть тот, кто думал, что он из этих.
К ним подошла Уиш, но не сказала ни слова.
– Ты же сам прекрасно знаешь, что это не хулиганская разборка, Джед, – сказал Босх.
– Знаю?
– Да, знаешь. Будь это так, здесь бы не остался полный баллончик краски. Ни один хулиган из банды не оставит после себя ничего подобного. К тому же тот, кто расписал стену, не имел навыка. Краска потекла. Кто бы это ни был, он ни черта не смыслит в граффити.
– Отойдем на минутку, – попросил Эдгар.
Босх посмотрел на Элинор и дружески кивнул ей: мол, все в порядке. Они с Эдгаром отошли на несколько шагов и остановились у ленточного ограждения.
– Что сказал тебе этот парень и как случилось, что он свободно разгуливал, если он важный свидетель? – спросил Джед.
Босх вкратце изложил ему суть дела – о том, что они не знали, является ли Шарки важным свидетелем. Но кто-то, видимо, знал. Или же не мог позволить себе рисковать, дожидаясь, пока это выяснит. Рассказывая, Босх бросил взгляд на темные очертания гор и увидел, что первый рассветный луч уже окрасил высокие пальмы на вершине. Эдгар шагнул назад и тоже задрал голову. Но он не смотрел на небо. Его глаза были закрыты. Наконец он обернулся к Босху:
– Гарри, ты знаешь, что за уик-энд на носу? День памяти павших. Это самый длинный в году трехдневный уик-энд для показа выставленной на продажу недвижимости. Начало летнего сезона. В прошлом году я продал за эти выходные четыре дома – заработал почти столько же, сколько копом за год.
Босх был сбит с толку неожиданным отклонением от темы.
– Ты о чем?
– Я о том, что… Я не собираюсь всей задницей влипать в это дело. Не допущу, чтобы оно испоганило мне этот уик-энд, как испоганило прошлый. Я вот к чему: если хочешь, я пойду к Паундзу и скажу, что вы вместе с ФБР хотите забрать это дело, потому что оно связано с тем, над которым вы работаете. Если ты против, я буду заниматься им ровно столько, сколько положено, и ни минутой больше.
– Скажи Паундзу все, что захочешь, Джед. Этот вызов был не в мое дежурство.
Босх двинулся к Элинор, но Эдгар крикнул ему вслед:
– Постой, еще одно. Кто знал, что ты нашел парня?
Босх остановился, не оборачиваясь. По-прежнему не оборачиваясь, глядя на Элинор, произнес:
– Мы взяли его с улицы. Мы допросили его в нашем участке, на Уилкокс. Отчеты были переданы в ФБР. Что ты хочешь, чтобы я тебе ответил, Джед?
– Ничего, – бросил Эдгар. – Но знаешь, Гарри, может, тебе и ФБР надо было получше приглядывать за вашим свидетелем? Может, тогда это сберегло бы мне маленько времени, а мальчику маленько жизни?
Босх и Уиш в молчании зашагали обратно к машине.
– Кто был в курсе? – спросил Босх, как только оба оказались внутри.
– Что ты имеешь в виду?
– То, о чем только что говорил Эдгар: кто знал о Шарки?
Она на миг задумалась.
– На моем конце цепочки, – проговорила она, – Рурк получает от меня краткие ежедневные отчеты. А на этот раз получил также памятку насчет гипноза. Отчеты подшиваются в дело, а копии поступают старшему специальному агенту. Аудиозапись допроса, которую ты мне дал, заперта у меня в столе. Никто не мог ее слышать. Она не переписывалась. Так что в принципе отчеты мог видеть кто угодно. Но я не хочу даже думать об этом, Гарри. Никто… Этого не может быть.
– Но получается, преступники знали, что мы нашли парня и что он может оказаться важным свидетелем. О чем это тебе говорит? У них непременно должен быть внутренний осведомитель.
– Гарри, все это только домыслы. Могла произойти масса всевозможных вещей. Например, когда ты говорил ему, что мы опять разыщем его на улице, любой мог проследить за нами и подслушать. Его собственные дружки, та девушка… Любой мог проболтаться, что мы охотимся за Шарки.
Босх подумал о Льюисе и Кларке. Те двое наверняка видели, как они с Уиш заарканили парня. Какова их роль в этом деле? Все отдавало какой-то бессмыслицей.
– Шарки был малый хитрый и ершистый, – сказал он. – Ты думаешь, он пошел бы с кем-то в этот туннель просто так, прогуляться? Думаю, у него не было другого выбора. И чтобы этого добиться, возможно, потребовался кто-то с полицейским значком.
