– А где мама? – Он уже огляделся по сторонам и заметил,
что в кухне только теща, три подруги его жены и Кристел.
– Она помогает Бекки с платьем.
– Уже? Оно же все пообтреплется, пока мы доберемся до
церкви. – Они опять обменялись понимающими улыбками, и им показалось, что день
стал теплее, а на кухне прибавилось свету. – А где Джед? Я ищу его целый час. –
Произнося эти слова, он совсем не выглядел сердитым, его было не так-то просто вывести
из себя. Тэд обожал всех своих детей.
– Он сказал, что собирается помочь тебе с вином. –
Кристел опять улыбнулась, и их глаза снова встретились. Она предложила ему
кусочек окорока, который минуту назад выхватила из рук брата.
– Похоже, он собирается мне помочь его выпить. Они оба
рассмеялись, и отец направился по коридору в сторону спальни Джеда. Он
прекрасно знал о страсти сына к машинам. Сын не любил ранчо, так что
единственным человеком, который действительно понимал его жизнь и кто любил
землю так же, как любил ее сам Тэд Уайтт, была Кристел. Он прошел мимо спальни,
где Бекки одевалась с помощью матери, и постучался в дверь комнаты сына.
– Пошли, сынок, поможешь поставить столы. Да и вообще
еще полно работы. – Они должны были поставить на улице длинные столы и покрыть
их белыми льняными скатертями, оставшимися еще со свадьбы его собственной
матери, а тому уже полвека. Гости будут есть под тенью огромных деревьев,
посаженных вокруг дома.
Тэд Уайтт заглянул в комнату сына и увидел, что Джед лежит
на кровати, рассматривая журнал, полный женских фотографий.
– Осмелюсь оторвать тебя от дела, сынок, но мне нужна
твоя помощь.
Джед, нервно улыбаясь, вскочил на ноги, галстук у него
съехал набок, он приглаживал волосы, обильно смазанные бриолином, который он
купил в Напе.
– Да, конечно, папа, извини.
Стараясь не испортить аккуратной прически сына, отец
покровительственно обнял его за плечи. Ему казалось таким странным, что одна из
его дочерей выходит замуж. Для него они оставались маленькими... Он прекрасно
помнил, как Джед учился ходить... бегал за цыплятами... вывалился из трактора,
когда ему было четыре года... потом, когда ему было семь, Тэд учил его водить
этот самый трактор... брал его с собой на охоту, когда мальчишка был чуть выше
ружья... И ведь Бекки совсем не намного старше его, а вот сегодня выходит
замуж.
– Прекрасный день для свадьбы твоей сестры. – Он
посмотрел на небо и улыбнулся сыну, показывая ему и еще троим работникам с
ранчо, куда ставить столы. В их распоряжении час, чтобы все успеть. Затем они с
Джедом отправились на кухню за выпивкой, Кристел там уже не было, как не было
никого из женщин. Они все столпились в комнате Бекки и Кристел, восхищаясь
платьем невесты, вздыхая и закатывая глаза, видя Бекки во всем этом великолепии
из газа и белых кружев. Она была красивой невестой, как, впрочем, большинство
девушек, и все женщины суетились вокруг нее, желая ей счастья и давая тонкие
советы по поводу первой брачной ночи, пока она вдруг не вспыхнула и не
повернулась к Кристел, спокойно надевающей свое простенькое белое платье в углу
комнаты. В платье не было ничего особенного, но, несмотря на простоту, оно
непостижимым образом только подчеркивало красоту девушки. Блестящие капроновые
чулки оказались весьма кстати, а туфли без каблуков нисколько не делали ее
ниже. И когда все повернулись и посмотрели на нее, стоящую тихо в углу, с
ореолом светло-золотых волос с вплетенными в них нежными белыми розами, она
показалась им ангелом. По сравнению с ней Бекки выглядела разодетой куклой,
слишком нарядной и далеко не такой очаровательной. Казалось, что Кристел
переживала то единственное мгновение, когда она должна вот-вот перестать быть
ребенком и стать женщиной, в ней не было ни капли кокетства, никакого обмана,
ничего грубого или вульгарного, а только нежная мягкость потрясающей красоты.
– Отлично... Кристел тоже хорошо выглядит, – сказала
одна из женщин, как бы пытаясь обыкновенными словами принизить ее великолепие,
но сделать это оказалось невозможно. Окружающие ее люди не могли отвести взгляд
от ее плавных движений и необыкновенного лица под венчиком нежно-белых роз. У
Бекки в руках тоже был огромный букет роз, и женщины в комнате в конце концов
заставили себя повернуться к невесте и продолжить восхвалять ее. Но это
восхищение уже не было искренним. Совершенно очевидно, что красавица не она, а
Кристел.
– Ну, нам пора двигаться, – наконец сказала Оливия и
повела всех во двор, где их уже ждали Тэд с Джедом. Чтобы доехать до церкви,
заказали несколько машин. На свадебную церемонию пригласили немногих, все гости
прибудут на ленч.
Тэд наблюдал, как женщины спускаются с крыльца, смеясь и
болтая, как молодые девчонки. Это напомнило ему день собственной свадьбы.
Оливия тогда выглядела просто потрясающе в свадебном платье, доставшемся от ее
матери. Ему показалось, что с тех пор прошла целая вечность. Сейчас она
выглядела такой уставшей и изможденной и совсем не походила на ту его невесту.
Жизнь прошла в трудах. Депрессия разрушила очень многие хозяйства, но теперь
все позади. Дела на ранчо идут прекрасно, все их дети уже почти взрослые, они
живут спокойно и счастливо в уютном мирке своей уединенной долины. И вдруг у
него перехватило дыхание – он увидел стоявшую на крыльце Бекки; она выглядела
застенчивой и в то же время гордой; фата, как облако, закрывала лицо, а руки,
сжимавшие букет роз, слегка дрожали. Она была просто очаровательна, и он
почувствовал, как на глаза ему наворачиваются слезы.
– Правда, она как картинка, Тэд? – гордо прошептала
Оливия, видя, какое впечатление произвела на него старшая дочь. Все эти годы
она старалась, чтобы муж обращал на Бекки побольше внимания, но в сердце у него
жила только Кристел... Кристел с ее дикими повадками и грациозностью, он был
просто без ума от нее. Но вот теперь наконец-то он обратил внимание и на
красоту Бекки.
– Ты просто прекрасна, дорогая. – Он нежно, сквозь
фату, поцеловал дочь в щеку и ласково стиснул ей руку, у обоих в глазах стояли
слезы. Они направились к машинам, чтобы проводить невесту в церковь, где она
станет миссис Томас Паркер. Это знаменательный день для них всех, а особенно
для Бекки, но, когда Тэд спешно обходил машину, чтобы открыть дверцу, он вдруг
увидел младшую дочь и замер, почувствовав, как что-то кольнуло его в самое
сердце, совсем как тогда, когда он увидел ее в первый раз. Стоя в стороне, как
пугливый олененок, в простом белом платье, растерянная, застенчивая, Кристел
смотрела прямо на него, и казалось, что солнце запуталось у нее в волосах, а в
глазах отражалась голубизна неба. У него никогда ни на минуту не возникало
сомнений в том, что она для него значит: она была, есть и будет для него всем в
его жизни. Она тоже замерла всего на мгновение, и они улыбнулись друг другу.
Находясь рядом с отцом, она всегда чувствовала себя надежно и уверенно и ни на
минуту не сомневалась в его любви к ней. Он улыбался, глядя, как его младшая
дочь подошла к машине, в которую Джед как раз усаживал бабушку, и вдруг Кристел
резким движением бросила ему одну из своих белых роз, и он с веселым смехом
поймал ее. Да, это был день Бекки, и Оливии вовсе не обязательно напоминать ему
об этом, но Кристел оставалась для него тем, кем она была. И она значила для
него все. Она – единственная и неповторимая. Она просто... Кристел.
