Глава 5
На следующий день Спенсер заканчивал свои дела и готовился к
отъезду: ему надо было навестить нескольких друзей, попрощаться и пожелать им
всего хорошего. Ему вдруг стало мучительно жаль расставаться с ними. Он жалел о
своем решении уехать в Нью-Йорк и дал себе слово, что обязательно вернется
сюда. Для него это был грустный день, и он рано отправился спать. На следующее
утро он улетал в Нью-Йорк. В тот день, когда Кристел исполнялось шестнадцать
лет.
Его встречали родители, и он чувствовал себя ужасно глупо.
Встреча была торжественной, даже Барбара приехала в аэропорт со своими двумя
дочками. Они всей семьей ужинали в доме его родителей, и Барбаре пришлось уйти
к себе, чтобы уложить девочек, иначе они уснули бы прямо за столом.
– Ну как, сынок? – выжидательно спросил отец после
того, как гости ушли, а мать отправилась в спальню. – Как ты себя чувствуешь
дома? – Он волновался, боясь услышать уклончивый ответ. Сын отсутствовал
слишком долго, целых шесть лет – четыре года на войне и два – в Стэнфорде, и
теперь отец с облегчением видел его дома, в Нью-Йорке, в родной семье. Отец
считал, что настало время наконец-то осесть и начать думать о карьере, как это
сделал бы Роберт, будь он жив.
– Я еще не знаю, – честно признался Спенсер, – кажется,
ничего не изменилось с тех пор, как я последний раз был дома. Нью-Йорк не
изменился. – Он не добавил вслух того, о чем подумал: «...зато изменился я...»
– Надеюсь, ты здесь будешь счастлив. – Но на самом деле
Уильям Хилл не был уверен в этом.
– Спасибо, отец, я тоже на это надеюсь. – Но именно в
этом Спенсер был уверен сейчас меньше всего. Часть его сердца рвалась обратно в
Калифорнию. – Да, я встретился с судьей Барклаем перед отъездом. Он шлет тебе
наилучшие пожелания.
Уильям Хилл кивнул, ему было приятно это услышать.
– Помяни мои слова, в один прекрасный день он окажется
в Верховном суде. И я этому не удивлюсь. Его сыновья тоже очень приятные люди.
Старший не сегодня-завтра получит должность в моем суде. Он весьма толковый
адвокат.
– Я очень надеюсь, что когда-нибудь кто-нибудь скажет
такое обо мне. – Спенсер уселся на тахту и с усталым вздохом провел рукой по
волосам. Для него это был тяжелый день, тяжелая неделя... и долгая-долгая
война... Вдруг он понял, что то, к чему в конце концов он пришел, его просто
угнетает.
– Ты выбрал правильный путь, Спенсер. Не сомневайся в
этом.
– Как ты можешь быть в этом уверен? – «Ведь я же не
Роберт, отец... я – это я...» – но Спенсер никогда бы не сказал этого вслух. –
А что, если я просто возненавижу работу у Андерсона, Винсента и Соброка?
– Тогда ты сможешь работать в общественном юридическом
отделе. С дипломом юриста ты сможешь делать все, что захочешь. Заниматься
частной практикой, бизнесом, юриспруденцией... стать политиком... – Отец
произнес последнее слово с надеждой, он действительно хотел, чтобы Спенсер в
один прекрасный день сделался политиком. Так же, как это сделал когда-то его
брат Роберт, который был их светлой надеждой и который так рано ушел от них. –
А Барбара хорошо выглядит, правда?
– Да. – Спенсер спокойно кивнул, думая о том, насколько
хорошо отец знает своего младшего сына и знает ли он его вообще. – Как у нее
дела?
– Для нее это был тяжелый удар. Но я думаю, она
потихоньку оправилась. – Сказав это, старик отвернулся, боясь, что сын увидит
слезы у него на глазах. – Надеюсь, мы все скоро оправимся. – Потом он
повернулся и улыбнулся Спенсеру: – Мы сняли дом на Лонг-Айленде. Мы с матерью
решили, что тебе он понравится. И Барбара с детьми проведут там конец августа.
Спенсер подумал о том, каким все-таки странным стало для
него возвращение в семью, он уже не был уверен, что это вообще его семья. Когда
он уходил на войну, ему было двадцать два, и с тех пор изменилось очень многое.
И он сам сильно изменился. И теперь, когда Роберта не стало, все хотят, чтобы
он его заменил, прожил не свою, а его жизнь.
– Это очень мило с вашей стороны, отец. Но теперь,
когда я начну работать, я не уверен, что у меня будет много свободного времени.
– Но у тебя будут выходные.
Спенсер кивнул. Они ждали, что он снова станет для них
ребенком, их младшим сыном. Однако большую часть жизни он оставил где-то по
пути домой из Калифорнии.
– Посмотрим. На этой неделе мне нужно подыскать
квартиру.
– Пока ты не встанешь на ноги, ты вполне можешь жить
здесь.
– Спасибо, пап. – Он посмотрел на отца и впервые в
жизни подумал о том, что его отец в принципе уже старик, старик, потерявший со
смертью старшего сына почти все надежды. – Я очень люблю вас. – Потом спросил
безразличным тоном: – А Барбара встречается с кем-нибудь? – В конце концов,
прошло уже три года, а она довольно привлекательная женщина. Роберту она
подходила идеально. Честолюбивая, спокойная, умная и хорошо воспитанная –
именно такой должна быть жена будущего политика.
– Не знаю, – честно признался отец, – мы это не
обсуждали. Ты можешь как-нибудь пригласить ее на обед. Ей, наверное, ужасно
одиноко.
Спенсер кивнул. Он также был не против того, чтобы видеться
с племянницами, но только не сейчас. Он вдруг почувствовал тяжесть всех
обязательств, которые на него свалились.
Когда он в этот вечер наконец добрался до постели, он был
совершенно измотан. Весь груз этих «надо» начал давить на него с невероятной
силой. И постепенно погружаясь в сон, он вдруг захотел расплакаться. Он
чувствовал себя ребенком, который заблудился по пути домой. Но он знал, что ему
надо искать квартиру и начинать новую, свою жизнь, и чем быстрее, тем лучше.
Глава 6
Конец лета пролетел незаметно. Кристел помогала на ранчо и
иногда забегала к сестре, чтобы поиграть с малышом. Тома вечно не было дома, он
или проверял вместе с Тэдом винные погреба, или был в городе с друзьями. А Джед
проводил все свободное время со своей девушкой в Калистоге. Кристел казалось,
что она вдруг осталась совсем одна, ей не с кем было даже поговорить. И она все
чаще и чаще стала ездить к Хироко. Японка или тихо читала, или шила, а
несколько раз Кристел заставала ее за столом с листом бумаги и с ручкой.
Подруга научила девушку писать некоторые иероглифы. Хироко была доброй женщиной
с мягким характером, и ее мастерство и умение делать красивые вещи все больше
поражало Кристел. Хироко научила ее делать маленьких птичек из бумаги и
показала, как составлять букеты. В японке не было ничего показного, что так
присуще западным женщинам, она была тихой, спокойной и уютной. И так же, как
Кристел, страдала от одиночества. У нее так и не появились друзья среди
родственников Бойда, более того, она теперь понимала, как они ее презирают, и
уже не надеялась, что что-то может измениться. Она радовалась Кристел, скоро их
связала настоящая дружба. И это в тот период, когда Хироко ждала ребенка и ей
особенно хотелось иметь рядом подругу.
