– Мне нужно узнать, может быть, Спенсера тоже ранили
или убили, – произнесла она отчаянным голосом. – Ты не знаешь, куда можно
позвонить?
Последовала долгая пауза, он подумал о том, что с ней будет,
если это окажется правдой.
– Я посмотрю, что можно сделать, и перезвоню тебе.
Но прошло несколько часов, прежде чем он смог пробиться к
кому-нибудь из своих в Белом доме. Кристел весь день провела в тревоге, ожидая
его звонка. Он раздался только в девять часов вечера. К тому времени пост
президента занял вице-президент Линдон Джонсон, а тело Кеннеди под всеобщий
плач было доставлено в Вашингтон. Вся страна наблюдала за его супругой в
забрызганном кровью костюме, стоящей рядом с гробом, в который его укладывали.
Когда Кристел услышала в трубке голос Брайена, она тут же
начала плакать, испугавшись, что новости будут ужасные. Но он ее успокоил:
– С ним все в порядке, Кристел. Сейчас он в Вашингтоне,
в Белом доме.
Она выслушала его как во сне и, положив трубку на рычаг,
упала на кровать рыдая. Ей было жаль Джона и его жену Жаклин и дни «Камелота»,
которые ушли теперь навсегда.
Но это были слезы облегчения, ведь Спенсер остался жив и не
пострадал.
Глава 43
Похороны превратились в траурное шествие боли и слез. Гроб
везли на катафалке, двое детей стояли рядом и плакали, вся страна тоже плакала,
когда маленький мальчик в последний раз поцеловал своего отца. Казалось,
Америка затаила дыхание, а вместе с ней и весь мир в тот момент, когда
расстреляли убийцу президента. Это были незабываемые дни, и, естественно,
Кристел не имела ни малейшей возможности поговорить со Спенсером. Она не могла
знать, что с ним происходит, как он себя чувствует, и не имела ни малейшего понятия,
собирается ли он продолжать работать с Линдоном Джонсоном. Брайен отпустил всех
своих работников и актеров в двухнедельный отпуск. Никто из них не мог работать
на площадке. Нужно было время, чтобы прийти в себя. Как дань уважения
президенту, которого он любил, Брайен закрыл свой офис, выражая этим свою
скорбь.
Кристел улетела на ранчо и целыми днями сидела возле
телевизора, следя за событиями. Даже Зеб плакал, когда смотрел похороны, и они
с Джейн взялись за руки, когда показали двух детей, скорбящих о потере отца.
А в Вашингтоне Спенсер принял решение. Все эти дни он не
находил себе места и плакал, как никогда в жизни. Прощание для него было
слишком горьким, и его коробило от одного присутствия Джонсона. Он понял, что
работать так, как он работал с Кеннеди, не сможет ни с кем другим. Спенсер
действительно успел полюбить погибшего президента всем сердцем.
На следующий день после похорон он отказался от должности,
пожелал Линдону Джонсону всего хорошего и несколько часов провел в кабинете,
собирая вещи, в то время как по его щекам непрерывным потоком катились слезы.
Он собрал папки, книги, прибавил к ним несколько сувениров в память о человеке,
которого ему будет теперь не хватать всю жизнь, и ушел домой.
Элизабет увидела, как он заходит в дверь, и остолбенела. Она
ходила на похороны со своим отцом, в то время как Спенсер был среди членов
парламента.
– Что ты делаешь? – Она стояла посреди гостиной и
ошарашенно смотрела на мужа. Он выглядел уставшим и постаревшим. Он чувствовал
себя стариком, у которого отняли все его мечты и надежды. Он отказался от
должности, понимая, что с гибелью президента, который значил для него так
много, все его помыслы и намерения превратились в прах.
– Я отказался от должности. И пришел домой, Элизабет.
– Но это же сумасшествие. – Она продолжала в ужасе
смотреть на него. Он не может с ней так поступить. Она прекрасно понимала, что
он расстроен, но ведь президент все равно есть, будь то Кеннеди или кто-то
другой. Он не может просто так взять и уйти. Она не позволит ему сделать это. –
Я не понимаю тебя. – В ее глазах сквозили злость и горечь. – Каждый
здравомыслящий человек только и мечтает о той власти, которую ты держал в своих
руках. А ты взял и все выкинул?
– Я ничего не выкидывал, – сказал он. – Мечта, которую
я, как ты говоришь, держал в руках, умерла. Ее убили.
– Конечно, я понимаю, сейчас нам всем очень тяжело. Но
Джонсону тоже нужны помощники.
Спенсер покачал головой и устало взмахнул рукой.
– Не надо, Элизабет. Для меня все кончено. Сегодня
утром я подал заявление. Если тебе нужна эта работа, пожалуйста. Я с радостью
замолвлю за тебя словечко перед новым президентом.
– Не валяй дурака. Что ты теперь будешь делать?
Он теперь не мог даже открыть свой офис, у него не было для
этого достаточного опыта. Но он повернулся к ней со странной улыбкой на лице.
Он вдруг понял, что ему надо делать и куда идти.
– Теперь, Элизабет, мы наконец-то поставим точку. Это
должно было произойти еще четырнадцать лет назад. Но и сейчас не поздно. Я,
например, не хочу в один прекрасный день проснуться и обнаружить, что мне уже
шестьдесят пять, а моя жизнь потрачена черт знает на что.
– Что ты имеешь в виду?
Да, президента убили, но это же не значит, что для них тоже
все кончено. Что с ним происходит? Но он прекрасно понимал, что с ним
происходит. У него еще осталась одна мечта, и на этот раз он не собирается
упускать ее.
– Это значит, что я ухожу. Я пробыл здесь слишком долго
во всех отношениях. Но теперь я решил, что пора с этим покончить.
– Ты имеешь в виду нас? – Она все еще отказывалась
понимать, но он утвердительно кивнул:
– Вот именно. Но я думаю, что ты даже не заметила бы
моего отсутствия.
– И куда же ты собираешься отправиться? – Она изо всех
сил старалась не показать, как напугана.
– Я собираюсь отправиться домой, не важно, где я его
найду. А пока уеду отсюда. Для начала в Калифорнию. К Кристел.
– Ты хочешь уехать из Вашингтона? – Она была поражена.
Он действительно собирался все бросить.
– Да, ты правильно поняла. Я славно здесь поработал и
достиг многого. Но теперь хочу уехать отсюда. Может быть, я открою где-нибудь
небольшую частную практику или займусь политикой на более низком уровне. Но я
не собираюсь оставаться здесь. И еще я не собираюсь оставаться твоим мужем,
Элизабет. Я хочу развестись с тобой, независимо от того, хочешь ты этого или нет.
Мне не нужно твое согласие. Сейчас шестьдесят третий год, а не пятидесятый.
– Да ты просто потерял рассудок! – Она села на кушетку,
не спуская с него глаз, полных бешенства и удивления.
– Нет. – Он с грустью покачал головой. – Мне кажется,
что я, наоборот, обрел его. Прежде всего нам с самого начала не надо было
заключать этот брак, и ты прекрасно знаешь об этом.
– Но это же абсурд! – Она, как всегда, безупречно
выглядела, прекрасно подражая в одежде Первой даме. На ней был костюм от
«Шанель» и маленькая шляпка. Но теперь и этого у нее не будет. Теперь для нее
все кончено.
