– Я говорю тебе все это потому, что это так. Успокойся,
хотя бы ненадолго – и просто радуйся. Ты достаточно переживала в жизни. А
теперь – моя очередь. Я стану переживать за нас обоих. О'кей? – Он снова
привлек ее к себе и осторожно вытер ей слезы. – Ну как? Все хорошо?
– Хорошо, Чарльз… я люблю тебя.
– Правда, далеко не так сильно, как люблю тебя
я. – Чарльз прижал ее к груди и страстно поцеловал. А чуть погодя, он еле
слышно засмеялся.
– Что тут смешного? – прошептала она, касаясь
кончиками пальцев его губ, – это взволновало его еще сильнее. Он просто
умирал от желания, но твердо знал, что еще не время. Должно пройти еще немало
времени, прежде чем между ними что-то произойдет. И ответил с хитрой улыбкой:
– Я просто подумал… Знаешь, в сущности, плевать на все
эти психологические деликатности… Единственное, что удерживает меня сейчас от
того, чтобы кинуться на тебя диким зверем, это скобка, которая все еще торчит
где-то у тебя в тазовой кости. Честно-пречестно! Одно это тебя и спасает.
– Стыд и позор! – улыбнулась Грейс, уже сильно
сомневаясь, что хотела бы быть спасенной. Да, это был невероятно интересный
вопрос…
Чарльз приходил ежедневно в течение двух последующих недель.
Он выкраивал время даже днем, коротал с ней все вечера, а по выходным даже
засыпал на кровати подле нее. Грейс было сладко лежать рядом с ним, сладко
просыпаться в его объятиях. Он рассказывал ей всевозможные истории – о своем
детстве, о покойных родителях, которые были очень добры с ним и память о
которых он свято хранил. Он был единственным ребенком в семье, жизнь его была
безоблачной. А Грейс поведала ему всякие забавные случаи – в частности истории
о Луане и Салли. Это был странный обмен впечатлениями. В первые же выходные он
взял напрокат лимузин и увез ее на уик-энд в Коннектикут. Они сделали по пути
остановку и пообедали в «Коббс Милл инн», в Вестоне, – это было просто
великолепно. В Нью-Йорк возвратились и отдохнувшими, и уставшими одновременно.
Врачи говорили, что она быстро выздоравливает, и через
неделю торжественно объявили, что она может приступить к работе. Но Чарльз
убедил ее повременить еще неделю. Грейс потихоньку задала доктору еще один,
очень важный для нее вопрос и осталась вполне удовлетворена ответом… Потом она
навестила друзей в приюте Святого Эндрю – она приехала туда днем на такси, и
все были счастливы видеть ее. Она же пообещала, что скоро вернется к ним,
правда, не раньше сентября, когда сможет обходиться без костылей.
На следующий уик-энд Чарльз повез ее в Гэмптонз. Они
остановились в уютной маленькой гостинице, куда доносились шум прибоя и
восхитительный запах моря. Они приехали поздним вечером в пятницу, но Грейс
умолила Чарльза пойти прогуляться по берегу. Там она легла навзничь на песок,
закрыла глаза и стала с наслаждением вслушиваться в шум прибоя. Чарльз сидел
подле нее.
– Ты даже не представляешь, как это прекрасно. Знаешь,
а ведь я никогда прежде не видела моря до приезда в Нью-Йорк.
– Подожди, вот увидишь мой загородный дом… – Он обещал
отвезти ее туда в День труда, но она все еще волновалась по поводу их
совместного будущего. Что они будут делать через неделю, когда она вернется в
контору? Ведь им придется хранить в тайне их отношения. Странно было думать об
этом… Правда, это не была любовная связь, но все же явно нечто большее, нежели
простая дружба.
– О чем ты думаешь? – вдруг спросил Чарльз.
– О тебе, – весело отозвалась она.
– А что конкретно?
– Я думала, когда же мы будем спать вместе, – будничным
тоном произнесла она.
Чарльз в смущении уставился на нее.
– О чем это ты? – усмехнулся он. – Кстати, я
полагал, что мы давным-давно спим вместе. Ты даже похрапываешь.
– Ты знаешь, о чем я. – Она легонько толкнула его
в бок, а он рассмеялся. Она была так прелестна.
– Ты хочешь сказать… – Он вздернул бровь и сделал вид,
что удивлен. – Ты предлагаешь…
– Думаю, да. – Грейс разрумянилась. – Я была
у хирурга вчера… и он сказал, что со мной все в порядке… и теперь если и нужно
о чем-то беспокоиться, так это только о моей голове, а вовсе не о тазе.
Сказав это, она непринужденно рассмеялась, и Чарльз
благословил все эти нелегкие недели, не отягощенные ничем, что взволновало бы
ее и выбило из колеи. Они были вместе" уже больше месяца, а казалось, всю
жизнь. Им было удивительно легко друг с другом.
– Это можно считать приглашением? – спросил он с
улыбкой, растопившей бы камень. Но сердце Грейс давным-давно оттаяло, и, глядя
на него, ока ощущала уже настоящий жар в груди. – Или ты просто шалишь?
– Возможно, и то и другое… – Но она думала об этом
безостановочно вот уже несколько дней и хотела этого. Ей необходимо было знать,
что произойдет и есть ли у нее хоть малейший шанс на счастье…
– И теперь я должен вскочить с теплого песочка,
сграбастать тебя в охапку и волоком тащить в гостиницу, позабыв про твои
костыли?
– Звучит просто классно.
С ней он ощущал себя таким молодым, к тому же, невзирая на
всю ее страшную историю, она частенько заставляла его искренне хохотать. Чарльз
был просто в восторге. Она так не похожа была на его жену – та была нервна,
эгоистична… А с Грейс все было совсем по-другому. Она спокойна, умна, щедра
сердцем, заботлива. После всего, что пережила эта девушка, она осталась доброй
и нежной. Даже сохранила изумительное чувство юмора…
– А ну-ка вставай! Пошли в гостиницу! – Он рывком
поднял ее, и они, обнявшись, медленно побрели назад, а по пути остановились
полакомиться мороженым.
– Ты любишь банановое? – как ни в чем не бывало
спросила Грейс, с наслаждением облизывая мороженое.
Чарльз улыбнулся. Она так смахивала порой на
девчонку-подростка, а то вдруг становилась поистине удивительной женщиной… Ему
нравился этот резкий контраст. Преимущество юности в сочетании с житейским
опытом сулило ей блестящее будущее. Он хотел от нее детей, хотел семьи, а
сейчас страстно желал ее… но сначала она должна доесть мороженое.
– Да, я люблю банановое. А почему ты спрашиваешь?
– Я тоже люблю. Поедим завтра?
– Договорились. А теперь пошли?
Из Нью-Йорка по запруженному машинами шоссе они добирались сюда
часа четыре, и теперь была уже почти полночь.
– Да, пойдем в гостиницу. – Она ласково улыбнулась
ему, вновь таинственная и очень женственная. Неведомо откуда показалось
совершенно иное существо… Он обожал эту ее игривую переменчивость и в восторге
был от того, что она еще не вполне взрослая.
Стены в их комнате были обиты ситцем в цветочек, а кругом
стояла мебель в викторианском стиле. Были тут и дивная мраморная раковина, и
кровать, такая мягкая и красивая. Чарльз сразу же по приезде заказал
шампанского – оно уже стояло на столе в ведерке с колотым льдом. Тут же
красовался огромный букет лилий и роз – это были любимые цветы Грейс.
