– Хорошо было за городом? – спросила она, словно
согретая его присутствием.
– Нет, – начистоту выложил он. – Я весь вечер
думал о тебе. С тобой куда веселее, чем с друзьями.
– Теперь я поняла – вы окончательно сошли с ума.
Он присел у нее в ногах и принялся рассказывать забавные
истории. А когда он ушел, Грейс ощутила разочарование. Было уже десять, и
Чарльз приказал ей немедленно уснуть, хотя ему самому вовсе не хотелось ее
покидать.
А ночью, лежа без сна и думая о нем, Грейс вдруг
запаниковала. Что она делает? Чего от него хочет? Если она так вывернулась
перед ним наизнанку, то он непременно когда-нибудь причинит ей боль. Она
заставила себя подробно вспомнить гадкую историю с Маркусом, который сначала был
так мил и обходителен, а потом предал ее. О Чарльзе она просто боялась думать.
Может быть, она для Чарльза Маккензи лишь очередная жертва, сердце которой
необходимо покорить. От этой мысли у нее сдавило грудь – и тут случилось нечто
необъяснимое. Он словно прочел ее мысли. Телефон, стоящий на столике у постели,
зазвонил. Грейс понять не могла, кто бы это мог быть, но это был именно Чарльз.
Голос его звучал взволнованно:
– Я хочу кое-что тебе сказать… можешь считать меня
чокнутым, но я все равно скажу… я хочу быть тебе другом, Грейс. Я не доставлю
тебе боли. Просто мне стало не по себе – я вдруг вообразил, что ты думаешь обо
мне. Я сам не знаю, что происходит. Знаю только, что каждую минуту думаю о тебе
и все время пытаюсь себе представить, как ты жила прежде, что с тобой
происходило… но я не хочу тебя потерять… не хочу оттолкнуть или испугать… ты
ведь не волнуешься насчет своей работы, а? Не смей. Давай просто какое-то время
побудем двумя людьми, которые друг другу небезразличны… ведь это так?.. Именно
с этого мы потихоньку начнем…
– Что мы делаем, Чарльз? – нервно проговорила
Грейс. – А моя работа? Мы же -не можем делать вид, будто я у вас не служу.
Что будет, когда я вернусь в контору?
– Ты еще не скоро вернешься, Грейс. К тому времени мы
многое узнаем… Знаешь, мне кажется, мы оба испытываем нечто – и это не
поддается объяснению. Пока не поддается. Может быть, мы просто друзья, а может
быть, то, что случилось, перепугало нас обоих… Может, это нечто большее.
Возможно также, что большего не будет никогда и все рассыплется как карточный
домик. Но ты должна знать, кто я такой, а я должен знать, кто ты… я хочу
ощутить твою боль… хочу заставить тебя смеяться. Я хочу быть рядом с тобой…
хочу помочь…
А что потом? Вы просто уйдете с сознанием исполненного
долга? Найдете другую секретаршу, которая развлечет вас на пару недель?
Заставите ее открыть вам все свои тайны? – Грейс испытывала невероятное
облегчение от того, что он позвонил, но слишком напугана была, чтобы
окончательно довериться этому человеку.
Чарльз вспомнил слова отца Тима о том, что некоторые, даже
уцелев, навсегда лишаются способности доверять… Но он всей душой желал, чтобы
она была счастливым исключением – и его не волновало, чего это будет ему
стоить.
– Это нечестно, – мягко пожурил ее Чарльз. –
Такая история со мной впервые в жизни. Я в жизни не гулял ни с одной женщиной
из конторы, ни с одной из своих секретарш… – И тут он улыбнулся, невзирая на
волнение, охватившее его: – Да и ты вряд ли можешь утверждать, что мы «гуляем».
От кровати до кресла – это разве прогулка? К тому же подумай: кем надо быть,
чтобы напасть на женщину в твоем состоянии?
Грейс помимо воли расхохоталась – смех ее звучал волнующе,
видимо, отчасти потому, что она разговаривала лежа. Она пыталась заставить себя
верить ему, но знала, что не может… или может?
– Я просто не знаю… – Голос ее все еще звучал немного
нервно.
– А тебе пока и не надо ничего знать… кроме, пожалуй,
того, что ты нормально воспринимаешь мои посещения. Пока больше ничего и не
требуется. Я просто испугался, что ты ударишься в панику, оставшись наедине с
собой, начнешь сходить с ума и городить бог знает что…
– Так и было… только что, – честно отвечала
она. – А тут как раз зазвонил телефон…
– Мы не делаем ровным счетом ничего, поэтому прекрати сейчас
же, и выше нос! А на днях, – голос его звучал необыкновенно
ласково, – когда ты достаточно окрепнешь, я попрошу тебя рассказать мне о
прошлом. Я при всем желании не смогу понять тебя, если не буду знать всего. Ты
уже кому-нибудь рассказывала? Когда-нибудь? – Он искренне переживал за
нее. Как может она жить с таким камнем на душе?
– Двоим, – призналась Грейс. – Замечательной
женщине, .психотерапевту… она погибла в авиакатастрофе, когда они с мужем
летели в свадебное путешествие.
Это произошло три года назад. И еще одному человеку – он был
моим адвокатом… но я уже давно ничего о нем не слышала.
– Тебе нечасто везло в жизни, а, Грейс?
Она помолчала, потом пожала плечами:
– Не знаю… но в последнее время мне определенно везет.
Мне не на что жаловаться. – И тут она набрала полную грудь воздуха – и
решилась: – Мне очень повезло, что я встретила вас. – Сердце ее чуть было
не выпрыгнуло из груди – и Чарльз это почувствовал.
– Мне повезло гораздо больше… А теперь спи спокойно,
дорогая… – Он перешел почти на шепот. – Я приду завтра днем. А может, еще
и вечером. Постараюсь принести тебе что-нибудь вкусненькое из ресторана «21».
– На следующей неделе мы должны были пойти туда с
Винни… – виновато сказала Грейс.
– У нас еще будет много времени, когда ты поправишься.
А теперь спи, – прошептал он, испытывая жгучее желание обнять девушку,
защитить ее… Ни с одной из женщин он ни разу не испытывал подобного. Все, чего
он хотел, – это заботиться о ней, заслонять ее от невзгод, от боли. Должно
быть, с ней произошло много ужасного – вроде того, что случилось неделю назад.
И теперь он был полон решимости никогда больше этого не допустить.
Они попрощались, и Грейс положила трубку. А потом долго еще
лежала без сна, думая о нем. Ее, безусловно, пугало то, что он ей только что
наговорил, страшило и его внимание к ней, но – вот странно – это было насколько
страшно, настолько же и сладко… К тому же ее охватывал непонятный трепет – она
никогда не ощущала подобного ни с одним мужчиной. До тех пор, пока не появился
Чарльз Маккензи…
Глава 12
На следующий день Чарльз навестил ее дважды, а в течение
последующих трех недель по разу или по два в день – и так до самой ее выписки
из Белльвю. Теперь она могла без особого труда передвигаться на костылях, но
еще не окрепла достаточно, на что очень досадовала. Врач посоветовал ей
отдохнуть еще недели две, прежде чем приступать к работе.
А тем временем в конторе Чарльза одна временная секретарша
сменялась другой, и Грейс ощущала острое чувство вины, но именно он первым
начал настаивать, чтобы она не спешила.
Он просиживал с ней в больнице часами – Грейс знала, что все
его планы и дела рушились, но он ни словом не обмолвился об этом. Они смеялись,
болтали, играли в карты, Чарльз шутил… Он, казалось, не ждал от нее никаких
откровенностей, никаких признаний – просто терпеливо прогуливал ее взад-вперед
по коридору, утешал ее, говоря, что на лице не осталось ни одного шрама, а
когда она пожаловалась, что больничные рубашки отвратительны, купил ей
великолепные сорочки, нежные и роскошные… Разумеется, все это смущало Грейс, и
она не переставала гадать, чем все это кончится, но уже не могла ничему
помешать. Если он не приходил во время ленча, у нее пропадал аппетит, а если не
являлся вечером, она умирала от тоски. Всякий раз, когда она видела его на
пороге палаты, сияла, словно дитя, узревшее своего единственного друга или
любимого плюшевого мишку – или даже мать… Чарльз занимался всеми ее делами:
беседовал с докторами, приглашал консультантов, улаживал дела со страховкой. Ни
одна душа в конторе не знала о том, где пропадает Маккензи, и даже Винни
понятия не имела, сколько времени проводит он с Грейс. У девушки был огромный
опыт по части хранения тайн.
