– А не хочешь… ну, знаешь… тепло проститься со старым
другом, Грейс? – Он сразу же вспотел, рука его стала мокрой и скользкой.
– Нет, не хочу, – спокойно отвечала Грейс. Он
больше не был ей страшен. Гадина лишилась зубов – он ничего больше не мог ей
сделать. Он только что подписал все бумаги, и Грейс крепко сжимала их в руках.
Теперь она – обычный человек. Все, что ее мучило, стало прошлым. И этот
маленький сукин сын был бессилен.
– Ну-ну, Грейс, будь паинькой… – Он вдруг поднялся
из-за стола и, прежде чем Грейс успела опомниться, сграбастал ее и попытался
поцеловать. Но она оттолкнула его с такой силой, что он отлетел и ушиб ногу об
угол стола.
Маркес визгливо закричал:
– Все еще боишься мужиков, Грейс? Ха! И что теперь
будешь делать? Убьешь всякого, кто попытается тебя трахнуть? Всех поубиваешь,
да?
Но вместо того чтобы отшатнуться, Грейс вдруг подалась к
нему и схватила его за воротник. Пожалуй, он был сильнее девушки, но Грейс
превосходила его ростом, к тому же Маркес растерялся.
– Послушай, ты, кусок дерьма! Если еще раз хоть пальцем
до меня дотронешься, я позову полицию и тебя пристрелят как собаку! Только
тронь – и сядешь за изнасилование. Поверь, я так и сделаю! А теперь… не
приближайся ко мне – никогда, слышишь?
Она резко оттолкнула его, и Маркес, ни слова не говоря, смотрел,
как она подхватывает сумку и стремительно идет к выходу. Дверь за ней с шумом
захлопнулась. Все кончилось. Все стало историей. Те времена, о которых четыре
года назад говорила ей Молли, наступили. Жизнь Грейс теперь принадлежала лишь
ей одной.
Глава 9
Расставание с Марджори было тяжелым – ведь это была
единственная подруга Грейс. И в клинике Святой Марии было невесело. Пол
Вайнберг пожелал ей удачи, потом сказал, что после Рождества женится. Грейс
была рада за него. Но она .все же с чувством облегчения покидала Чикаго – по
многим причинам. Она стремилась прочь из штата Иллинойс, прочь от всех
кошмаров, связанных с прожитыми тут годами. Здесь каждую минуту ей мог
встретиться кто-нибудь из Ватсеки – любой житель ее родного городка тотчас
узнал бы ее.
В Нью-Йорке же этого никогда не произойдет, думала Грейс.
Она улетела в Нью-Йорк на шикарном самолете и с улыбкой
вспоминала пыльный автобус, который вез ее когда-то в Чикаго из Дуайта. Все ее
сбережения оставались нетронутыми в банке. Она никогда особенно не тратилась, а
Свенсоны весьма недурно ей платили. Грейс даже удалось скопить кое-что, и сумма
на ее банковском счете превышала теперь пять тысяч долларов. Все свои деньги
Грейс уже успела перевести в один из банков Нью-Йорка. Она уже знала, где остановится,
и забронировала номер в отеле. О нем ей поведала одна из моделей в агентстве –
правда, сказала, что там дьявольски скучно, так как туда не позволяют
приглашать парней. Но Грейс это как раз и устраивало.
В аэропорту Грейс поймала такси и поехала прямиком в отель
на углу Лексингтон и Шестьдесят третьей. Район ей приглянулся сразу же. Тут
были и магазины, и жилые дома – словом, кипела жизнь, все было чисто и
благопристойно. Отель находился всего в трех кварталах от агентства
Блумингдейла, про которое она часто слышала разговоры у Свенсонов. Многие
девушки из агентства прежде работали там. К тому же отсюда было рукой подать до
Парк-авеню и Центрального парка. Грейс была в восторге.
В воскресенье она неспешно прогуливалась по Мэдисон-авеню,
заглядывала в магазинчики, потом отправилась в зоопарк и купила там себе
огромный воздушный шарик. Был изумительный октябрьский денек – и Грейс
отчего-то чувствовала себя тут, в незнакомом городе, как дома. Она никогда не
была такой счастливой. В понедельник она посетила сразу три агентства по найму.
На следующее утро ей позвонили из шести разных мест и пригласили на переговоры.
Два предложения – из агентств фотомоделей – она отклонила сразу. Она вдоволь
нахлебалась этой жизни. Ее выслушали разочарованно – еще бы, ведь у Грейс были
такие роскошные рекомендации от Свенсонов, да и порядочный опыт. Третье
предложение поступило от фирмы по изготовлению какого-то пластика – это
показалось Грейс слишком скучным, и она отказалась. Следующей в списке стояла
солидная юридическая фирма «Маккензи, Брод и Стейнвей». Она никогда прежде о
такой не слышала, но фирму хорошо знали практически в любой из сфер бизнеса в
Нью-Йорке.
Собираясь туда, она надела строгое черное платье, купленное
в прошлом году в Чикаго, и красный пиджак, приобретенный тем же утром в одном
из магазинов Нью-Йорка. Она выглядела просто потрясающе. Вначале она
побеседовала с инспектором по кадрам, а затем ей предложили подняться наверх,,
чтобы встретиться с менеджером, старшим секретарем и двумя совладельцами. За
годы службы у Свенсонов Грейс приобрела сноровку, и, хотя все еще несколько
неуверенно печатала под диктовку, ее приняли с радостью, поскольку она владела
стенографией и машинописью. Ей все тут нравилось, включая обоих младших
совладельцев – Тома Шорта и Билла Мартина. Оба были очень серьезны и несколько
суховаты. Один сначала учился в Принстоне, затем в Гарварде на юридическом
факультете, другой был выпускником Гарварда. Все здесь выглядело
респектабельно, и даже расположение офиса устраивало Грейс. Контора находилась
на углу Шестьдесят шестой и Парк-авеню, всего в восьми кварталах от отеля, где
она остановилась. Впрочем, Грейс уже решила, что будет подыскивать отдельную
квартиру.
Юридическая фирма занимала больше десяти этажей, тут было
порядка шестисот служащих. Грейс хотела затеряться в толпе, что не составило
труда. Это было, если так можно выразиться, самое «безликое» место, идеальное
для нее. Она старательно стягивала волосы на затылке, почти не пользовалась
косметикой, а носила те же платья, что и в Чикаго у Свенсонов. Правда,
менеджеру показалось, что она выглядит чересчур «стильно», но он решил, что это
лишь поначалу. Ведь это была на удивление смышленая девушка.
Грейс получила место помощницы секретарши двух младших
совладельцев фирмы. Партнерша Грейс была втрое старше ее, весила вдвое больше и
рада была любой помощи. В первый же день она сказала Грейс, что Том и Билл –
отличные ребята и с ними легко и приятно работать. У обоих были жены-блондинки,
один жил в Стэмфорде, другой – в Дерьене, у каждого было по трое детишек. Грейс
они почему-то казались близнецами, как, впрочем, и большинство здешних мужчин.
Все были на одно лицо. Они говорили только лишь о делах, были родом из
Коннектикута или Лонг-Айленда, большинство увлекались теннисом, многие были
членами клубов. Да и все секретарши казались какими-то безликими. Тут
царствовала та самая усредненность, столь желанная для Грейс. Похоже было, что
никто не замечал ее. Она была здесь на своем месте, прекрасно справлялась с
работой, и никому в голову не приходило расспрашивать ее, кто она такая, откуда
родом, где раньше работала… Никому до этого не было дела. Это же Нью-Йорк. И
Грейс это пришлось по вкусу.
В первый же уик-энд она отправилась на поиски жилья.
Подходящая квартира подвернулась тотчас же – на углу Восемьдесят четвертой и
Первой авеню. На службу Грейс могла ездить на метро или на автобусе, да и плата
была вполне разумной – по крайней мере она могла себе это позволить. Она еще в
Чикаго продала кровать и всю остальную мебель девушке, занявшей ее комнату. Грейс
отправилась в магазин Мэйси и кое-что из вещей купила там, но это показалось ей
чересчур дорого. Одна из девушек в конторе рассказала ей про дешевую мебельную
распродажу в Бруклине, и вот однажды после работы Грейс села на метро и
отправилась туда.
