– А она утверждает, будто ничего не произошло. –
Молли покачала головой, а про себя подумала, как здорово было бы, если бы
Дэвиду удалось расположить к себе Грейс. Ведь жизнь девушки в буквальном смысле
зависела от этого, хотя Молли не была вполне уверена в том, что Грейс это
осознает.
Их проводили в комнату для допросов – ту самую, где стояли
стол и четыре стула. Именно здесь Молли уже встречалась с Грейс – по крайней
мере в знакомой обстановке будет полегче.
Они посидели несколько минут, ожидая девушку. Дэвид закурил
и предложил Молли сигарету, но та отказалась. Прошло не менее пяти минут,
прежде чем дверь открылась и на пороге появилась Грейс. Она глядела на них в
замешательстве. На ней были все те же джинсы и тонкая майка. Некому было
принести ей одежду, а больше ничего у нее с собой не было. На ней была все та
же самая одежда, что и в ночь убийства отца и ее ареста.
Дэвид внимательно изучал стоящую перед ними девушку – да,
она высока, стройна и грациозна, с первого взгляда выглядит необычайно юной и
стеснительной. Но тут Грейс взглянула на него, и Дэвида потрясли ее глаза – это
были глаза зрелой женщины. Печальные глаза загнанной лани, единственное желание
которой – исчезнуть в чаще. Она мялась в нерешительности, не зная, чего ожидать
от этого визита. Она сегодня уже провела четыре часа в обществе полицейских,
отвечая на всевозможные вопросы, и очень измучилась. Правда, ей намекнули, что
при допросе должен был бы присутствовать ее адвокат, но ведь она уже во всем
созналась и не видела ничего дурного в том, чтобы ответить на все их вопросы…
Потом ей сказали, что защищать на процессе ее будет Дэвид
Гласе и что он позднее придет с ней повидаться. От Фрэнка Уиллса не было ни
слуху ни духу, да она и не собиралась ему звонить. Ей некому было позвонить, не
к кому обратиться. Она прочла сегодняшние газеты – все первые страницы кричали
о жутком убийстве, о прекрасной и честной жизни ее отца, о его адвокатской
деятельности, о том, как много он значил для города. А вот о ней говорилось
скупо: ей семнадцать, она училась в школе Джефферсона и убила своего отца.
Далее следовало несколько версий случившегося, и ни одна из них не была хоть
сколько-нибудь близка к истине.
– Грейс, это Дэвид Гласе, – нарушила тишину
Молли. – Он из отдела общественных защитников, будет представлять на суде
твои интересы.
– Привет, Грейс, – спокойно сказал Дэвид. Он
внимательно следил за ее лицом, вернее, просто глаз с нее не сводил с того
самого момента, как она вошла. Нетрудно было сделать вывод, что девочка
насмерть перепугана. Но несмотря на это, она вежливо и грациозно пожала ему
руку. Коснувшись ее пальчиков, он ясно ощутил, как ее трясет. Когда она
заговорила, слышно было, что она слегка задыхается, – тут он вспомнил, что
Молли говорила об астме.
– Нам надо кое-что еще сделать, – сказал он.
Она лишь кивнула в ответ.
– Я утром читал твое дело. На данный момент ситуация
неважнецкая. Главное, что мне от тебя надо, – это информация. Что
случилось, как, почему – то есть решительно все, что сможешь вспомнить. Ну а
после следователь все тщательно проверит. Мы сделаем все от нас
зависящее. – Он старался говорить бодро и надеялся, что ее не сильно,
испугали его слова.
– Тут нечего проверять, – тихо выговорила она,
сидя очень прямо. – Я убила отца. – Произнося эти простые слова, она
смотрела прямо ему в глаза.
– Это я знаю. – Он всем своим видом показал ей,
что ничуть не удивлен этим признанием, и продолжал свое пристальное наблюдение.
Он понял, что именно Молли разглядела в ней. Она выглядела очень приличной
девочкой, и в то же время похоже было, что кто-то по капле выпил из нее кровь,
жизнь… Она была вся «в себе», настолько далека, что казалась скорее призраком,
нежели человеком из плоти и крови. В ней ничего не было от семнадцатилетней
девочки-подростка – ни веселости, ни живости.
– Ты помнишь, что произошло? – тихо спросил он.
– В основном, – откликнулась она. В самом деле,
какое-то время она была словно в тумане – например, когда доставала револьвер
из материнского ночного столика. Но помнит прекрасно ощущение металла в ладони
и то, как нажала на курок. – Я застрелила его.
– А где ты взяла револьвер? – Его вопросы звучали
на удивление буднично, в них не было ровным счетом ничего угрожающего. Манера
общения у него была просто великолепна, и Молли благодарила свою счастливую
звезду за то, что дело передали именно ему. Она надеялась, что он сможет помочь
Грейс.
– Он лежал в мамином ночном столике.
– А как ты его оттуда достала? Просто протянула руку и
взяла?
– Ну, вроде. Просто вытащила, и все.
– А отец удивился, когда ты это сделала? – Тон
вопроса снова был самый что ни на есть будничный.
Грейс кивнула:
– Поначалу он этого не видел, а когда заметил, то
удивился… потом попытался его перехватить, и тут револьвер выстрелил. – От
мучительного воспоминания глаза ее блеснули, и она опустила веки.
– Ты, должно быть, стояла вплотную к нему, а? Ну вот,
примерно так? – Он изобразил руками расстояние примерно в метр. Дэвид
прекрасно знал, что находилась она куда ближе к жертве, но хотел слышать ее
ответ.
– Нет… мм… ну… ближе.
Он кивнул, словно того и ждал. Молли пыталась скрыть
заинтересованность, но на самом деле была изумлена тем, как быстро Грейс
заговорила с Дэвидом и насколько, похоже, сразу стала ему доверять. Казалось,
девушка нутром почуяла, что ему можно верить. Она была куда менее враждебна по
отношению к нему, нежели к Молли.
– А насколько близко, как полагаешь? В полуметре от
него? Или еще ближе?
– Довольно близко… ближе… – спокойно сказала Грейс и
отвернулась, подумав, что Молли, верно, уже сообщила ему о своих
подозрениях. – Очень, близко.
– А до этого? Что вы делали?
– Мы разговаривали. – Голос ее вдруг охрип,
дыхание перехватило.
И он понял, что она лжет.
– А о чем вы говорили?
И этот простой вопрос застал девушку врасплох – она
запнулась.
– Я… мы… думаю, о матери.
Дэвид кивнул – ну да, естественно, – откинулся на стуле
и уставился в потолок. Потом заговорил вновь, не глядя на нее, слыша громкое
биение собственного сердца:
– А мама знала о том, что он делал с тобой, Грейс?
Он произнес это очень ласково – у Молли даже глаза
повлажнели. А когда он медленно повернулся к Грейс, у девушки в глазах блестели
слезы.
– Ты можешь сказать мне, Грейс. Никто ничего не узнает
– никто, кроме нас. Но я должен знать всю правду, если намереваюсь помогать
тебе. Итак, она знала?
Грейс смотрела на него, вновь собираясь все отрицать, желая
все скрыть, но она не могла больше! Просто не могла – и все! Грейс кивнула, и
горячие ручейки обожгли щеки. Дэвид взял ее за руку и нежно сжал пальцы
девушки.
