Заинтересовавшись секретом успеха Лидии, я прочитал её интервью. Никаких объяснений тому, как она могла победить, россиянка не давала. Вместо этого она рассказывала о своём жизненном пути, карьере — она была старшим научным сотрудником в каком-то культурологическом институте — и благодарила за воспитание и поддержку своих родителей, как и принято делать в подобных случаях. В особенности тепло Кнорозова отзывалась о своём больном отце, на лечение которого она и собиралась передать всю сумму, доставшуюся ей вместе с королевским титулом.
Я пожал плечами и закрыл газету.
Книга действительно была необычной. Она очень напоминала один из томов бесконечной медицинской энциклопедии, изданной в середине тридцатых годов, по крайней мере сорок томов которой раньше стояли у бабушки на полках.
Название — «Хроники народов майя и завоевание Юкатана и Мексики» — было выдавлено белыми буквами на добротной картонной обложке. Плотная качественная бумага капельку пожелтела за несколько десятков лет, прошедших со дня выхода книги в свет, но не состарившись, а настоявшись, словно дорогое вино в особом подвале. Поднеся том к лицу, я пролистнул несколько десятков страниц и втянул носом сладковатый библиотечный запах книжной пыли. Этот аромат, который невозможно спутать ни с чем другим, мгновенно настраивал меня на нужный лад. Пахнущая так книжка вызывала непреодолимое желание завалиться с ней на тахту и читать её неспешно, включив уютную вечернюю лампу с зелёным абажуром, словно потягивая через трубочку любимый коктейль.
Удивительное дело — на титульном листе названия издательства не значилось. Имя автора, набранное мелким шрифтом вверху страницы, почему-то навевало мысли о Библии; вполне вероятно, что это был псевдоним. Звали его Э. Ягониэль, и никаких сведений об этом учёном, написавшем такой солидный на вид труд, книга не содержала. Что сказать ещё? Москва, 1961 год. Печать офсетная. Тираж 300 экземпляров. Впечатление оставалось противоречивое: с одной стороны, с виду это была советская научная книга par exellence, с другой, что-то в ней было решительно не так; она настораживала и казалась искусной подделкой. Но только кому придёт в голову подделывать советские научные книги?
Судя по оглавлению, издание было составлено подробнейшим образом: история полуострова описывалась ещё с тех времён, когда по нему бродили древние кочевники. Десятки страниц автор посвящал доклассической эпохе, ещё больше внимания уделялось тем векам, в течение которых майя достигли пика своего могущества. Главы, отведённой крушению цивилизации, я не обнаружил, но отчего-то был совершенно уверен, что Э. Ягониэль знал о нём побольше выскочки Кюммерлинга, надо было только запастись терпением и прочитать всё от корки до корки.
Зато в разделе, описывавшем прибытие испанцев и начало колонизации, сразу бросалась в глаза глава о францисканском епископе Диего де Ланде и его трудах. С францисканца-то я и решил начать подробное знакомство с книгой: мне как воздух были необходимы знакомые лица, чтобы освоиться в неприветливом мире средневековой Южной Америки, рассматриваемой сквозь роговые очки социалистической науки шестидесятых.
Однако ни одной ссылки на реалии непростого времени, в которое писался научный труд, я не нашёл. В тексте вообще ни разу не упоминались какие-либо научные авторитеты, публиковавшиеся позже начала столетия, из чего я сделал вывод, что книга Э. Ягониэля, вероятно, была переводной, и сама создавалась ещё до Первой Мировой войны; но о точном сроке написания я мог только догадываться.
С первых же абзацев, прочтённых на любой, выбранной наугад странице, автор давал понять, что в предмете своего исследования он разбирается досконально.
«Диего де Ланда Кальдерон родился 12 ноября 1524 года в местечке Сифуентес, в испанской провинции Гвадалахара. Пейзажи, которые он увидел вокруг себя, открыв глаза, и среди которых он рос — виноградники, покрывающие склоны небольших холмов и тополевые аллеи, бесчисленные речки и ручейки, — разительно отличались от того, что он мог созерцать за окном своей кельи, прежде чем он в последний раз опустил веки 29 апреля 1579 года.
В том же 1524 году, когда Диего де Ланда Кальдерон произошёл на свет, исследователь и воин Педро де Альварадо основал город Сантьяго де Лос-Кавальерос в покорённой им Гватемале. Но завоевание Юкатана, куда будущий епископ прибудет только в 1547 году, чтобы остаться там до гробовой доски, ещё только начиналось, и испанская корона даже не помышляла включить полуостров в пределы рождающейся Вест-Индийской империи.
В истории Конкисты фигура епископа де Ланды остаётся одной из противоречивейших. Он — и гонитель покорённых испанцами майя, и их защитник от зверствующих помещиков и солдатни. Это он подробнейшим образом описал их быт, верования, нравы, обычаи, это он сделал попытку расшифровать их письменность. Это Диего де Ланда без надлежащих полномочий взял на себя смелость вершить суд над язычниками и их богами. Именно этот самозваный инквизитор устроил в июле 1562 года в Мани грандиознейшее auto de fé, спалив в один день почти все имевшиеся ритуальные книги и летописи майя, а заодно и деревянные статуи божеств, также покрытые надписями, содержание которых для современной науки было бы бесценно. И при этом написанная им работа «Сообщение о делах в Юкатане» стала главнейшим и авторитетнейшим для майянистов источником знаний о том, что представляла из себя культура майя. Если бы де Ланда никогда не существовал, то не было бы в её нынешнем виде и науки о тех индейцах, которых он так усердно обращал из язычества в христианство. Однако, вероятно, в этом гипотетическом случае не было бы такой нужды и такого научного любопытства в изучении их цивилизации, потому что этот народ и по сей день сохранил бы свою потрясающую культуру».
Наскоро просмотрев жизнеописание францисканского монаха до тех пор, пока он не прибыл на Юкатан, я честно попытался найти хоть что-нибудь занимательное в подробно изложенной истории сооружения Исамальского монастыря. И пока я довольно рассеянно проглядывал эти страницы, у меня перед глазами всё словно потемнело, а воздуха стало не хватать. Всё совпадало. Я прозрел.
«…инквизитор устроил в июле 1562 года в Мани грандиознейшее auto de fé, спалив в один день почти все имевшиеся ритуальные книги…»
Тот же год, тот же город, тот же самый мрачный монастырский настоятель. Описанные в переводимом мной дневнике приключения совершенно определённо были предысторией событий, произошедших в Мани в июле.
Трое индейцев, путешествовавшие с моим отрядом, были очень обеспокоены целью экспедиции. Спустя всего несколько дней после того, как испанцы вышли из Мани, ещё в первой части дневника, один из проводников пытался разузнать у командиров, правда ли, что в других местах Юкатана конкистадоры и монахи собирают и жгут книги майя.
Я вскочил с дивана и бросился в комнату, где на рабочем столе лежала стопка листов с напечатанной на них моей личной копией перевода. Нужный отрывок нашёлся сразу же:
«…сообщил, что в некоторых областях, в частности в Майяпане, Яшуне и Тулуме, испанские солдаты жгут индейские книги и идолов. И что этот Эрнан Гонсалес спросил меня, почему они так поступают, и нет ли похожего приказа у меня. И что хотя я и догадывался теперь, зачем брат Диего де Ланда отрядил нас в этот поход…»
