Ковалев махнул рукой: – Хорош занудствовать, старлей! – Я не старлей, а просто лейтенант.
– А если просто лейтенант, так тем более. Лейтенант обязан наслаждаться жизнью, а ты ведешь себя как обсыпанный нафталином подполковник. Женёк, ты-то как? Не против?
– Я-то не против, а на Васягина ты не смотри, И он у нас известный ханжа. Так что…
Афанасьев хотел выдать еще пару-тройку убийственных фраз в адрес известного ханжи и ревнителя нравов товарища Васягина, однако тут зазвонил мобильный. Женя взял его и поморщился, увидев, что на дисплее определился номер редакции.
– Ну что ему еще надо? – пробурчал он. – Иваныч же собирался эту молоденькую… практикантка которая… инструктировать.
– У него же жена ревнивая, – незамедлительно встрял Колян. – Куда ему инструктировать? Да он уже немножко мхом стал покрываться, ваш Иваныч, что его на молоденьких тянет-то? Студенточка, поди? – хитро подмигнул он Афанасьеву.
– Ну да, – сказал Афанасьев и поднес трубку к уху. – Да, слушаю, Серафим Иванович. Что тебе? Что? Кто? Ну-у-у… меня? А он, часом, не ошибся? Как? Да ты что… прямо из Москвы? – трусовато поблескивая красивыми глазами, которые давали столько поводов для шекспировской ревности его многочисленным подружкам, пролепетал Афанасьев. – И сказал, что эти бумаги… мне?
– Вот именно.
– А у них там что, своих спецов нет? Там же, наверно, такие зубры сидят, что я на их фоне просто таракан на бельевой веревке. – Афанасьев поежился и нерешительно посмотрел на Коляна Ковалева, сидящего напротив и строящего страшные рожи из разряда «смерть предателям и уклонистам». – Что, едем к этому… Ярославу Алексеевичу? Так, Иваныч?
– Совершенно верно. Жду тебя через полчаса у гостиницы «Чехия».
– Иваныч, через полтора, а? Дай с ребятами допариться, тут и пива совсем ничего осталось…
– Нет! – обрубил Серафим Иванович. – Знаю я твое «совсем ничего»! Ты в прошлый раз на пресс-конференцию к первому заместителю председателя правительства области тоже ходил, когда «совсем ничего», а в результате такая статейка появилась, что мне самому чуть статью не вляпали, а агентство едва не закрыли.
– Так это в прошлом году…
– Хватит! Через полчаса, и ни минутой позже! Очень, очень важное дело!
И Женя услышал в трубке короткие гудки. Он растерянно взглянул на Коляна Ковалева и пробормотал:
– Что-то Иваныч ведет себя странно. Не по-херувимски.
– Не по хе… Как?
– Херувим – это вроде на небе такой живет, – пояснил одаренный лейтенант Васягин. – Типа ангела. А еще серафим. А Женькиного начальника как раз и зовут Серафим Иваныч. Вот Афанасьев и прикалывается.
– А-а-а…
– Все ты правильно сказал, Вася, только не до приколов сейчас. Иваныч прямо с цепи сорвался. Что это с ним? Даже когда на интервью к Пугачевой Алле Борисовне, когда она к нам на гастроли приехала, опаздывали, и то он так не пузырился. А тут… Черррт его знает, зачем я ему так срочно понадобился!
– Так у нас же еще пиво, а в холодильнике водочка… – недоуменно проговорил Колян.
– Без меня выпьете.
Ковалев недоуменно воззрился на Женю Афанасьева и, разведя —руками так, как будто он хотел обнять какого-то неимоверно толстого человека, проговорил:
– То есть что значит – без тебя? Маразм какой-то! Это… ты своему Херувиму Ивановичу…
– Серафиму, а не Херувиму.
– Ну вот, я это самое и говорю. Серафиму этому скажи, что не дело так обламывать. Если б еще платили по делу и начисляли нормально… А то ты уже сидишь третий месяц без копейки, а он тебя только кормит «завтраками»: «завтра, завтра»!
– Так денег не начислили партнеры, – слабо пытался защищаться Женя, впрочем прекрасно сознавая, что его доказательная база очень слаба.
– Денег не начислили!!! – окончательно воспламенился темпераментный Колян. – Так пусть он прямо и скажет, что деньги будут… ну, скажем, к августу 2020 года, а пока что пятнадцать лет поработай на доброхотных началах, блин!
Афанасьев махнул рукой и стал собираться. Честно говоря, он уже и не вслушивался в последние слова Ковалева. Его мысли были заняты другим. Что-то уж очень суров и безапелляционен обычно кроткий и незлобивый, как и положено человеку с таким именем, Серафим Иванович Сорокин!.. Наверно, в самом деле приключилось что-то экстраординарное. Э-эх!..
– Ну, иди, иди! – напутствовал его Колян. – Может, аванс какой дадут, а то пьем все время за мой счет, блин!
На это возразить было совершенно нечего.
2
– Евгений Владимирович? – Человек из службы внешней разведки посмотрел на Афанасьева с неприкрытым интересом. – Очень приятно. Жаль, что причина, из-за которой возникла необходимость с вами познакомиться, столь неприятна.
Афанасьев захлопал глазами: пугала многозначительная внушительность, с которой выражался Ярослав Алексеевич.
– У вас дома есть сейф?
– Сейф? – Афанасьев поморщил лоб, а потом отрицательно покачал головой: – Сейфа нет. А зачем он мне дома? Прятать от конкурентов секретные материалы журналистских расследований?
– Вот именно, – ответил московский гость. – А на работе?
– На работе есть, – за Афанасьева ответил Сорокин. – Я так понимаю, он может потребоваться.
– Непременно.
И с этими словами Ярослав Алексеевич вынул из внутреннего кармана чистый конверт. По тому, как осторожно он держал его двумя пальцами, Сорокин понял, что это и есть те самые письма от
таинственной незнакомки, адресованные Николаю Малахову.
– Взгляните, Евгений Владимирович. Афанасьев взглянул на шефа, а потом принял
конверт и медленно вытянул из него несколько сложенных вдвое листков. Развернул и увидел, что в нескольких местах из текста вырезаны фрагменты. Несколько продолговатых прямоугольничков, содержавших, судя по всему, не более одного-двух слов.
Присмотревшись, Афанасьев понял, что это одно слово. Более того, это имя. Или фамилия.
– Мы нашли эти письма уже испорченными, – сказал Ярослав Алексеевич. – По всей видимости, вырезал сам Малахов, потому что никто, кроме него, просто не мог этого сделать.
– А вы? – неожиданно для себя самого спросил Афанасьев.
– Мы? Зачем же нам осложнять вашу работу? Возможно, уничтожена фамилия человека, у которого эта женщина – Елена – спрятала пропавшие данные.
– Да, да, конечно, – пробормотал Афанасьев, пряча конверт в карман пиджака. – Простите…
Они уже собрались уходить из номера москвича, условившись о связи, как Ярослав Алексеевич хлопнул себя по бокам и воскликнул:
– Чуть не забыл! Вот.
– Что это? – спросил Сорокин, разворачивая протянутый ему лист с компьютерной распечаткой.
