— Да? Не на Гвелльхар, случаем?
— С каких это пор Гвелльхар подпал под миссию Избавления? Я же ясно сказал… Есть одна планетка. Я там в свое время немало поработал.
— Зиймалль?
Ллерд Вейтарволд сделал утвердительный жест рукой
[18]
.
— А при чем тут я?
— Я хочу, чтобы ты сопровождал его в этой поездке и первое время на Зиймалль-ол-Дез.
Гендаль Эрккин резко подался вперед и тут же мучительно закашлялся. Ллерд Вейтарволд терпеливо ждал, пока его собеседник придет в себя и сможет отреагировать членораздельно, но Гендаль, кажется, не торопился высказываться. Даже откашлявшись, он не проронил ни слова, а без особых церемоний приник к струе нектара, бьющей из фонтана, и освежил рот. Вейтарволд продолжил:
— Я твердо решил, что Рэмона Ррая нужно отправить с Аррантидо. Не надо дразнить Храм!.. Но ему нужен сопровождающий. Этакий наставник, который сможет обуздать его легкомысленные порывы и ввести в жизнь — в иную жизнь, в корне отличную от той, которую он ведет тут, в Галиматтео. Пока я богат и влиятелен, у меня большой выбор тех, кто с радостью бы выполнил малейшее мое пожелание. Но, боюсь, скоро могут настать ДРУГИЕ времена. И потому мне требуется человек, которому я могу доверить своего сына. Друг, который меня не предаст, друг, которому все равно, на вершине ли я могущества или… на дне пропасти! — Тут ллерд Вейтарволд возвысил голос, и углы его властного рта опустились книзу. — Ведь ты однажды уже спас мне жизнь…
— Дважды.
— Прости… Дважды! Ты знаешь, что значит — спасти жизнь. Тем самым ты взял на себя многие обязательства. И ты не можешь отказать мне, потому что в какой-то мере отвечаешь за меня, за мою жизнь и за существование моих близких.
— Почему-то ты вспоминаешь об этом только тогда, Волд, когда тебе удобно.
— Если ты намекаешь на то, что я мог вытащить тебя с планеты Керр, из этой преисподней, то я сделал все, что от меня зависело. Ты сам отказался принять помощь. Ты заявил, что отбудешь свое изгнание честно, до последнего дня. Это был твой выбор, я его уважаю, и не мне его оспаривать.
— Да, это верно.
— Мне известно твое нынешнее положение. Если говорить мягко, оно незавидное. А уж если называть вещи своими именами, тебе впору возвращаться в Гвелльхар, на родину. Там тебя тоже не ждут с распростертыми объятиями — ты сам прекрасно знаешь, КАК относятся там к гвеллям, которые долго жили в Плывущих городах Аррантидо и тем более бывали в аррантских тюрьмах и на аррантских каторгах.
— Не спорю, — невозмутимо отозвался Эрккин, но предательски дернулась, выдавая его истинное душевное состояние, изуродованная щека, а густой багровый румянец стал пятнами проступать на темном лице.
— Потому я предлагаю вариант, который при сложившихся обстоятельствах является лучшим и для меня и для тебя. И для моего сына, хотя он еще ничего об этом не знает.
— А он?..
— Спит вторые сутки. Хорошенькие у него вышли похороны, наверняка ничего и не припомнит. Ничего, я его просвещу!
Эрккин кашлянул раз и другой. Он ожидал деталей.
— Вы полетите на Зиймалль сразу же, как он очнется и немного придет в себя. Правильные документы и билеты уже подготовлены. Пассажирский лайнер «Лемм» отбывает из космопорта Уль-Барра завтра в полдень…
— «Лемм»? — переспросил Гендаль Эрккин. — Это такая устаревшая чушка, на которой разве что скот не перевозят? Серия трехсотых годов, в употреблении с тех времен, когда я у своего папаши еще в штанах не прыгал?
Быстрая улыбка искривила губы ллерда Вейтарволда. Эрккин добавил:
— Насколько я знаю, эти «Леммы» на очень плохом счету. Их еще «шалашами» называют. Дескать, ненадежные, ветхие, пора их снимать со всех линий, а в гипертоннелях они вообще не держат перегрузки… и…
— Да, все «Леммы» будут снимать с маршрутов, — подтвердил Вейтарволд, — но нельзя же сделать это сразу. «Шалаши» «шалашами», однако после ремонта многие из них в приличном состоянии. И довольно об этом. Я специально отвел Рэмо-ну место в этом лайнере, потому что там не такой жесткий формат регистрации. Просто проверяют документы, а сканирования сетчатки на предмет идентификации и ряда других проверочных процедур — там нет.
— Вот потому на «Леммах» и разъезжают разного рода негодяи! — заметил Гендаль Эрккин, который сам (по общепринятым аррантским нормам морали) вполне соответствовал хлесткому ярлыку «негодяй».
— Вот потому я и хочу отправить вместе с сыном тебя, — в тон ему заметил ллерд Вейтарволд. — Чтоб ты, если потребуется, защитил его. Взамен я предлагаю свою благодарность, а вместе с ней — новый дом и пожизненное содержание твоей жене, а тебе лично — что попросишь. Когда вернешься, разумеется.
— Вот так, да?
— Это мое последнее слово. Так ты согласен?
Гендаль Эрккин отвернулся и прояснившимся взором смотрел, как плывет и тает в посеребрившихся сумерках пылающая громада моста Ардейо — сотни подсвеченных изнутри тоннелей, фонари эстакад, оптико-волоконная подсветка дорожного полотна… Не поворачиваясь к сиятельному собеседнику лицом, он спросил:
— А все-таки почему на «шалаше»? Потому что их не инспектируют Аколиты церкви? И вообще… никто не подумает, что сын самого Вейтарволда, Предвечного, может оказаться на борту этого летающего сарая, идущего курсом на Зиймалль?..
— Ты все правильно понял. Ну так что? Твое решение? «Собственно, нечего тут особенно думать», — проползло в голове Пса. Редкий шанс обеспечить себя и жену выпал ему, выпал без ущерба для его гордости, которая, несмотря на все удары и пинки, наносимые жизнью, оставалась все такой же болезненно чуткой. Гордость, которой он никак не желал поступаться, отчего и не принял руку помощи всемогущего главы Совета Эмиссаров… А что теперь? Теперь сам Предвечный просит его о помощи. Нечего думать, нечего!.. Даже путешествие на Зиймалль-ол-Дез его никоим образом не смущало, а в глубине души даже радовало — волновалась и пела беспокойная бродяжья натура, отвыкшая от оседлого образа жизни, от дома, от постоянных привязанностей и привычного уклада. Гендаль Эрккин повернулся к Вейтарволду, в полной тишине ожидавшему его ответа у точащегося нектаром фонтана, и произнес:
— Я согласен.
Ллерд Вейтарволд еле заметно склонил голову в знак благодарности, и сверкнул, рассыпаясь лимонными отблесками по всему балкону, огромный желтый камень каллиат во лбу Предвечного.
Глава 4 (от Рэмона Ррая)
ПРОВОДЫ И ПОПУТЧИКИ
Ясовершенно уверен в том, что мой отец не может меня любить. Такие люди, как он, очень не любят показывать свои чувства. и уж тем более не хотят вдвойне, если их, этих чувств, нет и никогда не было. Хотя я могу ошибаться. Как бы мне хотелось ошибаться. Быть может, где-то в глубинах его существа притаилось нечто такое, что я смогу когда-нибудь назвать привязанностью ко мне. Только ведь все равно — не узнаю. Никогда…
