А что, какая свежая мысль!
Друзья! Я наконец открыл величайшую тайну бытия! «Философский камень» — это окаменевший философ.
Зачастили впоследствии на знаменитый морской берег со статуями всяческие мудрецы. Раз в год устраивали они тут некий общегреческий фестиваль. В основном пили вино, дрались (в соответствии с теорией Сократа о диалектическом споре, где главное — достижение истины путем противоборства мнений), ну и живописный пляж портили. Несчастный Кефей регулярно посылал на морской берег слуг убирать после философов всевозможный мусор: клочки гениальных бород, стоптанные сандалии, битые пифосы из-под вина и горы восковых дощечек с безумными трактатами.
Но мы отвлеклись, растекаясь мыслью по древу, как пресловутый эллин из анекдота, размозживший себе голову о крепкий ствол столетнего дуба.
Быстро понял царь Кефей, что никак не удержать ему во дворце упрямого зятя.
— Ну а как же внуки? — выдал свой последний довод тесть, мрачно взирая, как Персей поспешно застегивает золотые пряжки на новеньких боевых сандалиях.
— Какие еще внуки? — не понял герой.
— Мои, голубчик, мои!
— У тебя есть внуки?
— В том-то и дело, что нет. А ведь мне нужны наследники.
— Ну а я чем тебе могу помочь?! — удивленно спросил Персей, поправляя за спиной колчан со стрелами.
Сей вопрос вогнал царя в глубокий ступор. Персею даже показалось, что Кефей утратил дар речи. Во всяком случае, провожая зятя к кораблю, он так и не проронил ни слова, жутко тараща глаза.
Вся славная команда уже была в сборе. Матросы радовались, что наконец после стольких скитаний они вернутся домой. У корабля героя ждала и прекрасная Андромеда, слегка грустная, оттого что ее муж внезапно намылил сандалеты в далекий Сериф. Кто знает, может, к любовнице спешил? Эти герои — те еще фрукты.
— Не волнуйся, солнышко, — так успокоил красавицу Персей, — максимум через неделю я вернусь за тобой. Решу все свои дела и приплыву обратно, вот увидишь.
А проглотившему язык тестю герой бросил:
— Крепись, батя… — и шепотом заговорщика добавил: — Говорят, кокосовое молоко — отличное слабительное!
М-да, несколько неверно истолковал Персей странное поведение царя. Ну да ладно, не это ведь в нашем повествовании главное. А главное то, что герой хорошо помнил старые обиды и долги.
Для всех греческих злодеев отныне настало время жестокой расплаты.
* * *
Целые сутки плыл по морю славный корабль Персея. Радостные моряки вовсю горланили веселые песни и вообще выглядели до неприличия трезвыми, особенно кормчий, являвшийся главным алкоголиком в команде. На героя матросы косились с некоторым подозрением, ибо пахло от Персея копченой скумбрией. Выходило, что втайне от всех герой готовил себе вкусные морские блюда. Нехорошо, нечестно. Да и приправа была у рыбки славная, судя по аромату, редкая заморская мята.
Но Персей на косые взгляды моряков никак не реагировал и лишь потуже затягивал веревку на заплечном мешке. Все мысли героя сейчас были исключительно об острове Сериф.
Что ждет его по возвращении туда? Как там его мать Даная, жива ли, здорова ли? Но еще больше Персея волновал вопрос, как бы позаковыристей наказать мерзавца Полидекта. Ведь сразу было ясно, что посылал царь героя на верную гибель. Однако недооценил старый интриган Персея, сильно недооценил, за что непременно поплатится. Нужен был только повод. Без повода ведь никак, даже если ты родной сын Зевса. С летающего острова ведь зорко следят, в особенности за героями-полукровками, прямыми кандидатами на Олимп. Не дай Зевс, где оступишься… прощай, долгожданное бессмертие и слава в веках.
Но Персей зря сушил себе мозги, ибо поводов наказать царя Полидекта по возвращении на остров у него будет выше крыши любого храма богам-олимпийцам. А почему… что ж, тут стоит сделать небольшое лирическое отступление. Ведь любой исторический трактат требует точности, в особенности когда дело касается греческих царей и бессмертных героев.
* * *
То, что царь Полидект был редкостной сволочью, Персею стало ясно с самой первой минуты их знакомства. Пожалуй, Полидект оказался ничем не лучше деда героя, жестокого правителя Аргоса Акрисия, который также показал себя с весьма скверной стороны.
Но мы уже говорили об этом. К власти всегда рвутся всяческие негодяи, желающие лишь обобрать несчастный забитый народ до нитки, ну а затем заставить этот народ работать на себя или хотя бы удобрять землю, куда сходят все те, кто вкалывает на очередного «слугу демократии» день ото дня.
Просто замкнутый круг какой-то получается. Как там говорили философы? Очередной новый общественный строй придумывают ученые мыслители, осуществляет тупая солдатня, а плодами пользуются пронырливые проходимцы, вроде царя Полидекта.
Именно благодаря хваленой греческой, демократии царь смог достичь столь впечатляющих высот.
Тем не менее лучший общественный строй, я нам скажу (во всяком случае, для Греции) — это жесткая централизованная тирания. Философов — в изгнание, поэтов — в каменоломни, ну а многочисленных бездельников-героев — в наемную армию, причем в приказном порядке. И вот тогда содрогнутся враги Аттики!
Вот только трудно представить ту силу, которая способна загнать могучих мужей Греции в солдатские казармы.
Однако мы отвлеклись. Как только Персей отплыл себе восвояси, царь Полидект быстренько прибрал красавицу Данаю к своим загребущим волосатым рукам. Поспешно отыграли свадьбу, сплясали, спели, чуть не подожгли царский дворец. Короче, повеселились на славу, но вот затем… С брачной ночью вышла накладочка.
Полидект весь аж трясся от возбуждения, похотливо поглядывая на красавицу жену. Дорого, что и говорить, обошлась старому греховоднику Даная. Казна царя опустела наполовину, когда он откупался от Персея. Но «товар» того стоил. Даная была живым воплощением мечтаний любого греческого эротомана. Невысокая, слегка полноватая, с умопомрачительными формами, великолепной кожей и лицом, с которого можно просто пить воду, а то и вино.
Полидект настолько перевозбудился, что в страхе подумал, а не хватит ли его прямо на пороге спальни удар.
Благоразумие взяло верх, и царь послал жену вперед, а сам быстренько принял валерьянки, пустырника и несколько граммов эхиноцеи. Смесь вышла опасной, а результат получился диаметрально противоположным.
Да, возбуждение ушло, но вместо него на Полидекта снизошло такое спокойствие и умиротворение, что он взял и сел на пол прямо в коридоре своего дворца. Обхаживающий царя знаменитый лекарь по имени Клистириус схватил Полидекта за шиворот туники и с натугой поволок его к спальне. Полидект же был совершенно безучастен ко всему, включая свою красавицу жену. Царь улыбался, и были в этой улыбке всепрощение и любовь к ближнему. Корона Полидекта свалилась ему под ноги, и лекарь поспешно подобрал ее, машинально нацепив себе на голову.
