Это давало возможность продолжить обсуждение проделанной за
день работы, и обычно они ходили в маленькие ресторанчики недалеко от Седьмой
авеню.
— Как Мэт? — улыбаясь, спросил Пол однажды весной.
— Мэтью? Прекрасно. — Мальчику исполнилось три с
половиной года, и он был для Зои чуть ли не единственной радостью в
жизни. — Он заставляет меня чувствовать себя снова молодой. — Смешно,
что она считала себя слишком старой, когда родила Мэтью, а теперь он для нее
был самой большой радостью. Саши почти никогда не было дома — казалось, она
вообще там не живет. Ей только что исполнилось восемнадцать. Пол однажды видел
Сашу и был поражен, какая она красивая. Но хлопот с такой девочкой у Зои должно
было быть много. Зоя не раз говорила, что с трудом удерживает ее в школе.
Николай все еще воевал в Англии, и Зоя постоянно молилась, чтобы он вернулся
живым.
— А как ваши дети, Пол? — Зоя знала, что обе его
дочери были замужем — одна в Чикаго, другая на Западном побережье, а сын —
где-то на Гуаме. В Калифорнии у него было двое внуков, но с ними он виделся
редко: его жена не любила ездить в Калифорнию, а он боялся оставлять ее дома
одну.
— Думаю, что у моих детей все прекрасно. — Он
улыбнулся. — Они давно улетели из родного гнезда, и мы редко получаем от
них известия. Детство у них выдалось нелегкое из-за Алисон, которая слишком
много пила… Скажите, а что нового в универмаге?
— Ничего особенного. Я открыла новый отдел мужской
одежды, пытаемся продавать там кое-какие новые модели. Хорошо бы после войны
снова съездить в Европу и закупить что-нибудь новое. — Но конца войны не
было видно, она бушевала по ту сторону Атлантического океана.
— Мне бы тоже хотелось когда-нибудь снова побывать в
Европе. Одному, — честно признался Пол. Совсем невесело быть чем-то вроде
сиделки у собственной жены, которая слоняется из бара в бар или прячется в
своей комнате, притворяясь, что не пьяна, а устала. Зоя удивлялась, почему Пол
с этим мирится.
Ему было очень тяжело, и Зоя однажды заговорила об этом,
когда он проводил ее домой и она пригласила его зайти выпить. До этого он всего
один раз был у нее дома, и у него осталось впечатление, что там уютно и тепло.
Они сели на диване в библиотеке, и Зоя налила ему виски. Саши еще не было. Дома
был только Мэтью, который спал с няней в детской.
— Вам надо отдохнуть, Пол. Поезжайте в Калифорнию,
навестите детей. Почему вы калечите себе жизнь из-за вашей жены?
— Вы правы, но одному ехать невесело. — Он всегда
был с ней откровенен, тем более сейчас, когда сидел рядом на диване и потягивал
виски, глядя на сидевшую рядом Зою. На ней было белое платье, а рыжие волосы
забраны назад, как у девушки.
— Да, одному вообще невесело. — Она
улыбнулась. — Но я привыкаю. — Было очень тяжело смириться с утратой
Саймона.
— Не стоит к этому привыкать, Зоя. — Он сказал это
с такой страстью, что Зоя даже удивилась. — Вы заслуживаете
большего. — Он всю жизнь прожил в одиночестве и не хотел, чтобы подобное
случилось и с ней.
Она была трепетная, красивая, жизнерадостная и не
заслуживала одиночества, так хорошо знакомого ему.
Но Зоя только засмеялась и покачала головой.
— Мне сорок четыре года, я слишком стара, чтобы
начинать все сначала. — Она понимала, что никто не сможет заменить ей
Саймона.
— Черт подери, мне почти пятьдесят пять, и если бы у
меня появился шанс начать сначала, я бы ухватился за него. — Келли впервые
сказал ей такое; у него горели глаза, его белые волосы были аккуратно причесаны.
Он всю неделю с нетерпением ждал их напряженных рабочих понедельников. Они
поддерживали в нем стимул к жизни.
— Я и так счастлива. — Она обманывала скорей себя,
чем его. Она не была счастлива, но с этим уж ничего поделать было нельзя.
— Нет, вы несчастливы. С чего бы вам быть счастливой?
— Потому что это все, чем я располагаю, — спокойно
сказала Зоя; она была достаточно мудра и принимала жизнь такой, какая она есть;
прошлого, безвозвратно ушедшего прошлого ведь все равно не вернешь.
Она должна довольствоваться тем, что у нее есть: дети,
работа — и раз в неделю беседы с Полом.
Тогда он в упор посмотрел на нее и, не говоря ни слова,
поставил бокал, подошел и сел рядом, внимательно заглядывая своими голубыми
глазами прямо ей в душу.
— Я только хочу, чтобы вы знали… Я ничего не могу с
этим поделать, и я ничего не могу предложить вам сейчас, но, Зоя… я люблю вас.
Люблю с того самого дня, как мы встретились. Вы — это то, о чем я мечтал всю
жизнь. — Зоя изумленно смотрела на Пола, а он — на нее, а затем, не говоря
ни слова, он обнял ее крепко и поцеловал в губы, чувствуя, что его сердце
рвется из груди, а все тело тянется к ней. — Ты такая красивая… такая
сильная…
— Не говорите так, Пол… не надо… — Она хотела
оттолкнуть его, но не могла. Она чувствовала себя виноватой за то, что хочет
его, ведь тем самым она предавала память Саймона. И все-таки она не могла
удержаться: целовала его, прижималась к нему, как будто тонула.
— Я так люблю тебя, — шептал он, снова целуя ее,
сильными руками прижимая к себе, чувствуя, как бьется ее сердце у самой его
груди, а потом взглянул на нее и улыбнулся. — Пойдем куда-нибудь…
куда-нибудь еще… это надо… надо нам обоим…
— Я не могу.
— Нет, можешь… мы можем. — Он крепко взял ее за
руку и почувствовал, что оживает вновь. Глядя на нее, ему казалось, что бремя
лет свалилось с его плеч. Он снова стал молодым, и он не даст ей ускользнуть от
него. Даже если ему придется до конца жизни быть с Алисон, пусть единственный
раз, хоть на один миг, он будет обладать Зоей.
— Пол, это безумие… — Она оторвалась от него и забегала
по комнате; повсюду с фотографий на нее смотрело лицо Саймона; повсюду стояли
его призы, его сокровища, его книги по искусству. — Мы не имеем на это
права.
Но Пол был другого мнения. Если бы она дала ему пощечину, он
бы извинился и ушел, но он-то видел, что Зоя хочет его так же сильно, как и он
ее.
— Почему нет? Кто установил эти правила? Ты не замужем.
Я женат, но не так, как хотелось бы… Можно сказать, что уже много лет не женат.
Меня поймали в ловушку, она называется браком с женщиной, которая даже не
знает, жив я или нет, которая давно не любит меня, да и неизвестно, любила ли
когда-нибудь… Так неужели у меня нет права на большее? Я люблю тебя. — Он
буквально поедал ее глазами.
— Скажи, за что ты любишь меня. Пол?
— Ты именно та женщина, о которой я всегда мечтал.
— Я не могу дать тебе слишком много. — Она была с
ним абсолютно чистосердечна — как с Клейтоном и с Саймоном.
— А мне много и не надо. Главное, чтобы ты была рядом…
А затем, слегка успокоившись, он поцеловал ее, и, к его
удивлению, она перестала сопротивляться. После этого они сидели и несколько
часов разговаривали, целовались, держась за руки, а после полуночи он ушел,
пообещав на следующий день позвонить ей.
