— Веди себя прилично! — сердито предупредил сестру
Николай. — И пойди извинись перед мамой!
— Не буду! Она целовалась с ним на кухне!
— Ну и что? Она любит его.
— Но ведь это… это отвратительно!
— Это ты ведешь себя отвратительно. А сейчас иди и
извинись перед ними.
Саша выскочила из гостиной, заявив, что не желает видеть
Саймона. И в тот вечер, когда Саймон ушел, Зоя наконец все им рассказала.
— Я очень люблю его, Саша.
Девочка заплакала, а Николай стоял в дверях и слушал.
— А как же папа? Разве ты не любила его?
— Конечно, любила… но, дорогая, его больше нет.
Он умер так давно. И было бы хорошо, если бы с нами жил
кто-то любящий нас. Саймон очень любит и тебя, и Николая.
— И мне он тоже нравится. — Николай упорно и
трогательно поддерживал Саймона. — Вы собираетесь пожениться? —
осторожно спросил он ее, переводя взгляд с матери на сестру, и Зоя кивнула, а
Саша закатила очередную истерику.
— Я ненавижу вас! Вы ломаете мне жизнь!
— Почему, Саша? — Ее глубоко огорчила реакция
девочки. — Он не нравится тебе? Саймон такой добрый человек, и он будет
очень хорошо относиться к нам. — Зоя попробовала обнять ее, но Саша грубо
оттолкнула мать.
— Я ненавижу вас обоих! — завопила она, сама не
зная почему — возможно, просто чтобы досадить матери. Тут Николай окончательно
рассвирепел и наклонился к всхлипывающей на кровати фигурке.
— Извинись, а не то я ударю тебя!
— Прекратите! Оба! Так нельзя начинать новую жизнь!
— Когда вы поженитесь? — Саша на мгновение
перестала плакать.
— Мы еще не знаем. Мы не хотели с этим особенно
торопиться.
— Почему бы вам не пожениться этим летом? Тогда мы
могли бы поехать куда-нибудь вместе, — предложил Николай, и Зоя
улыбнулась: Саймону эта идея наверняка понравится, но такая перспектива не
устраивала Сашу.
— Я никуда с вами не поеду.
— Нет, поедешь, мы просто запихнем тебя в чемодан и
повезем, тогда по крайней мере нам не придется слушать твой крик.
Тут Саша обрушила всю свою злость на брата.
— Я ненавижу тебя! Я никуда с ними не поеду! —
громко всхлипывала она, глядя на мать.
— Знаешь, почему ты кричишь? — Николай встряхнул
ее. — Ты ревнуешь! Ты ревнуешь маму к Саймону.
— Нет!
— Да! — Они продолжали переругиваться, и Зое не
верилось, что они когда-нибудь помирятся, но, когда на следующий день она все
рассказала Саймону, Саша уже утихомирилась, хотя упрямо отказывалась
разговаривать с братом.
— Мне очень нравится идея Ника, — понимающе сказал
Саймон. Он знал, как иногда Зое бывает трудно справляться с Сашей, которая
постоянно что-то требовала у матери: ее внимание, ее время, новые платья; она
непрерывно доводила Зою до отчаяния. — Почему бы нам не пожениться в июле,
а после свадьбы не поехать с детьми в Солнечную Долину?
— И ты готов взять их с собой на наш медовый
месяц? — Он поражал Зою своей добротой, тем, что готов был относиться к ее
детям, как к своим собственным, и это глубоко ее трогало.
— Конечно. А ты?
— Это было бы превосходно.
— Договорились. — Саймон поцеловал ее, а потом
посмотрел на календарь. — Что, если мы поженимся двенадцатого июля? —
Она молча обняла его. Она очень давно не была так счастлива. И действительно,
ей стало трудно ждать, когда они поженятся. Теперь единственное, чего ей
хотелось, — это принадлежать ему до конца жизни.
— А что скажет твоя мать?
Он ответил не сразу.
— Мы попросим ее поговорить с Сашей. Они просто созданы
друг для друга.
Зоя засмеялась, и он снова поцеловал ее.
Глава 41
12 июля 1936 года в саду красивого миниатюрного каменного дома
Аксель на Восточной Сорок девятой улице представитель мэрии объявил Саймона
Ишмаэла Хирша и Зою Юсупову-Эндрюс мужем и женой.
На невесте был кремовый костюм от Нореля и шляпка с
прозрачной вуалью цвета слоновой кости. Зоя посмотрела в глаза мужу, улыбнулась,
и он поцеловал ее.
Его мать отказалась прийти, чтобы продемонстрировать свое
недовольство тем, что Зоя не еврейка. Но отец на свадьбе присутствовал, а также
и две девушки из салона. Пришли их друзья и, конечно, дети Зои.
Николай был ее шафером, а Саша торжественно стояла рядом с
ними. Зоя могла бы, если б захотела, устроить более пышную свадьбу, и ее
сановные клиентки, такие, как Барбара Хаттон и Дорис Дьюк, с удовольствием бы
пришли, но, хотя Зоя и знала их хорошо, она не была близка с ними. Они были
частью другой жизни, ей же хотелось, чтобы их свадьба была скромной, для узкого
круга.
Дворецкий разлил шампанское по бокалам, и в четыре часа
Саймон увез их на «Кадиллаке» домой, в Зоину квартиру. Они решили пожить там до
конца медового месяца, а уж потом подыскать квартиру побольше. Но сначала
решено было съездить на три недели в Солнечную Долину. Этот курорт открылся
впервые, и они поехали на поезде в Айдахо с Пенсильванского вокзала. Саймон
захватил для детей разные игры, и даже Саша развеселилась к тому времени, как
они доехали до Чикаго. Они остановились переночевать в Блэкстоне, а на
следующий день вновь отправились в путь. Настроение у всех было отличное,
особенно у Саймона и Зои после ночи необузданной страсти.
Прежде подобной страсти не испытывали ни он, ни она; их
интимная близость была всеобъемлющей.
Они познакомились всего три месяца назад, но ей казалось,
что она знает Саймона всю жизнь. Он научил Николая ловить рыбу, и они целыми
днями плавали. В конце месяца все вернулись загоревшие, окрепшие и счастливые.
Только теперь Зоя осознала реальность происходящего. В первый день после их
возвращения она сидела, наблюдая, как бреется Саймон, и чувствовала, как ее
захлестывает волна счастья; вдруг она засмеялась и погладила гладкую кожу,
которую так любила, погладила и поцеловала его.
— Почему ты смеешься? — Он повернулся к Зое с
улыбкой, но она покачала головой.
— Ах, просто все вдруг стало таким реальным, понимаешь?
— Конечно. — Он наклонился и поцеловал ее, измазав
мыльной пеной; она засмеялась, и он опять поцеловал ее, а минуту спустя она
заперла дверь спальни, и они снова предались любви перед уходом на работу.
Она пообещала Аксель, что доработает в салоне до конца
сентября. Дни летели незаметно. Через три недели после возвращения они нашли
хорошую квартиру на углу Парк-авеню и Шестьдесят восьмой улицы; все комнаты
были просторные, с высокими потолками, а супружеская спальня находилась далеко
от двух детских. У Николая была большая удобная комната, Саша же настояла,
чтобы ее комнату покрасили в лиловый цвет.
